Филип Пулман - Чудесный нож
— Ладно, заткнись, — сказал Уилл. — Хватит. Ты не имеешь права вот так залезать в мою жизнь. Никогда больше так не делай. Это просто шпионаж.
— Я знаю, когда надо остановиться, — сказала она. — Понимаешь, алетиометр почти как человек. Я вроде как знаю, когда он сердится, или когда есть вещи, которые он не хочет, чтобы я знала. Я как бы чувствую это. Но когда ты вчера появился из ниоткуда, я должна была спросить его кто ты, а то это могло быть небезопасно.
Мне пришлось. И он сказал, — она ещё понизила голос, — он сказал, что ты убийца, и я подумала, хорошо, всё в порядке, такому я могу верить. Но больше, до сегодняшнего дня, я ничего не спрашивала, и если ты не хочешь, чтобы я продолжала спрашивать, я обещаю, что не буду. Это не пип-шоу. Если бы я только шпионила за людьми, он бы перестал работать. Я знаю это так же хорошо, как знаю свой Оксфорд.
— Ты могла бы спросить меня, а не эту штуку. Он сказал, жив мой отец или мёртв?
— Не сказал, потому что я не спрашивала.
К этому моменту оба уже сидели. Уилл устало опустил голову на руки.
— Ну, хорошо, — сказал он, — я думаю, мы должны верить друг другу.
— Да, я верю тебе.
Уилл решительно кивнул. Он так устал, а в этом мире ни малейшей возможности поспать у него не было. Лира обычно не была так внимательна, но что-то в его поведении заставило её подумать: «Он напуган, но он преодолевает свой страх, как учил Йорек Барнисон; как я поступила у рыбного склада около замёрзшего озера».
— И ещё, Уилл, — добавила она. — Я никому тебя не выдам, обещаю.
— Хорошо.
— Однажды я поступила так. Я выдала одного человека. И это было самое худшее, что я сделала в своей жизни. Я думала, что я спасаю ему жизнь, но на самом деле я вела его в самое опасное для него место. Я ненавидела себя за это, за то что была такой глупой. Поэтому я буду очень стараться не быть легкомысленной, не забыться и не выдать тебя.
Он ничего не ответил. Он протёр глаза и с усилием моргнул, пытаясь проснуться.
— Мы не сможем пройти через окно, пока не станет поздно, — сказал он. — Нам всё равно нельзя было проходить днём. Мы не можем допустить, чтобы нас увидели. А теперь нам надо где-то шататься несколько часов…
— Я хочу есть, — сказала Лира.
Тогда он сказал: «Я знаю! Мы можем пойти в кино!»
— Куда?
— Я покажу тебе. Там можно и еды достать.
В центре города, в десяти минутах ходьбы, был кинотеатр. Уилл заплатил за вход и купил хотдоги, попкорн и Кока-колу, они взяли еду с собой и успели как раз к началу фильма.
Лира была в восторге. Она смотрел слайды, но к кино ничто в её мире её не подготовило. Она с жадностью пожирала хотдог и попкорн, пила «кока-колу» и радостно смеялась над персонажами на экране. К счастью публика была шумная, было много детей, и её восторги не вызывали подозрения. Уилл закрыл глаза и провалился в сон.
Он проснулся, услышав стук кресел, когда люди выходили, и зажмурил глаза от света. Его часы показывали четверть девятого. Лира ушла неохотно.
— Это лучшее, что я видела в своей жизни, — сказала она. — Не понимаю, почему в моём мире этого не придумали. Кое-что у нас лучше, чем у вас, но это лучше, чем что-либо, что у нас есть.
Уилл даже не мог вспомнить, о чём был фильм. На улице всё ещё было светло, и улицы были оживлены.
— Хочешь посмотреть ещё фильм?
— Да!
И они пошли в другой кинотеатр, пару сотен метров за углом. Лира забралась с ногами на кресло, сжав колени, а Уилл опять отключился. Когда они вышли на это раз, было уже почти одиннадцать — гораздо лучше.
Лире опять хотелось есть, так что они купили гамбургеров с тележки, и съели их по дороге — что тоже было для неё в новинку.
— Мы всегда едим сидя. Я никогда раньше не видела, чтобы люди шли и ели, — сказала она ему. — Это место так сильно отличается от моего мира. Например, машины. Они мне не нравятся. Но мне нравится кино и гамбургеры. Они мне очень нравятся. И этот Мудрец, профессор Мэлоун, научит свой аппарат использовать слова. Я уверена. Я приду туда завтра и посмотрю как у неё дела. Думаю, что смогу помочь ей. Я, наверное, смогу уговорить Мудрецов дать ей деньги, которые она хочет. Знаешь, как мой отец сделал это? Лорд Азраэль? Он разыграл их…
Пока они шли по Бенбери, она рассказала ему о той ночи, когда она спряталась в шкафу и смотрела, как Лорд Азраэль показывает Мудрецам отрубленную голову Станислава Граммана в вакуумной фляге. И так как Уилл был хорошим слушателем, она продолжила, и рассказала ему остальную часть истории, от момента её побега из квартиры госпожи Коултер, до того страшного момента, когда она поняла, что привела Роджера к смерти в ледяных утёсах Свельбарда. Уилл слушал без замечаний, но внимательно, с сочувствием… Её рассказ о путешествии на воздушном шаре, о панцирных медведях и ведьмах, о мстительной руке Церкви казался частью его собственного прекрасного сна о прекрасном городе у моря, пустом, тихом и безопасном: это просто не могло быть правдой.
Но, в конце концов, они дошли до кольцевой дороги и грабовых деревьев. Сейчас транспорта было мало: где-то одна машина в минуту, не больше. И окно было тут.
Уилл почувствовал, что улыбается. Всё будет в порядке.
— Подожди, пока не будет машин, — сказал он. — Я иду туда.
И секундой позже он уже стоял на траве под пальмами, и ещё через пару секунд Лира последовала за ним.
Они чувствовали себя снова дома. Тёплая ночь, аромат цветов и моря и тишина успокаивающе омывали их.
Лира потянулась и зевнула, а Уилл почувствовал, как с его плеч свалился груз, который он носил весь день, не замечая того, как этот груз почти вдавливал его в землю; но сейчас ему было легко, свободно и хорошо.
И тут Лира схватила его за руку. В ту же секунду он услышал, что заставило её сделать это.
Что-то кричало где-то в улочках за кафе.
Уилл сразу же бросился в ту сторону, и Лира последовала за ним по узкой улочке, на которую не проникал лунный свет. Через несколько поворотов они выбежали на площадь к башне, которую видели утром.
Около двадцати детей стояли полукругом у подножья башни, и некоторые из них сжимали палки, а некоторые кидали камни во что-то, что они загнали к стене.
Сначала Лире показалось, что это тоже ребёнок, но из полукруга слышались жуткие, пронзительные, совершенно нечеловеческие вопли. И дети тоже кричали, от страха и ненависти.
Уилл добежал до детей и отпихнул первого назад. Это был мальчик примерно его возраста, в полосатой футболке. Когда он повернулся, Лира увидела дикие белые ободки вокруг его зрачков, и тут другие дети заметили что происходит, и остановились посмотреть. Анжелика и её младший брат тоже были тут, с камнями в руках; глаза детей яростно сверкали в лунном свете.
Они замолчали. Только вопли продолжались, и тут и Уилл и Лира увидели, что это было — полосатая кошка, сжавшаяся у стены башни, с порванным ухом и поджатым хвостом. Это была та же кошка, которую Уилл видел на улице Сандерланд, похожая на Мокси, та, которая привела его к окну.
Как только он увидел её, он оттолкнул в сторону мальчика, которого держал.
Мальчик упал на землю и тут же вскочил в ярости, но другие удержали его. Уилл уже согнулся над кошкой.
Она оказалась у него на руках. Она прижалась к его груди, а он погладил её и повернулся к детям, и на какую-то сумасшедшую секунду Лире подумалось, что его деймон наконец объявился.
— Почему вы мучаете эту кошку? — спросил он, и они не смогли ответить. Они стояли, дрожа от его гнева, тяжело дыша, сжимая свои палки и камни, и не могли ответить.
Но тут ясно раздался голос Анжелики: «Вы не отсюда! Вы не из Цигейзы! Вы не знаете о Призраках, и о кошках вы тоже не знаете. Вы не такие как мы!»
Мальчик в полосатой футболке, которого Уилл бросил на землю дрожал от желания драться, и если бы не кошка на руках у Уилла, он бы бросился на Уилла с кулаками, зубами и ногами, и Уилл бы с радостью принял бой. Напряжение, возникшее между ними, могла разрядить только драка. Но мальчик боялся кошки.
— Откуда вы? — спросил он презрительно.
— Не важно, откуда мы. Если вы боитесь этой кошки, я заберу её у вас. Если она приносит вам несчастье, нам она принесёт счастье. А теперь прочь с дороги.
Какой-то момент казалось, что их ненависть победит страх, и Уилл приготовился поставить кошку на землю и драться, но тут из-за спин детей раздался низкий грозный рык, и, обернувшись, они увидели, что Лира обнимает за плечи большого пятнистого леопарда, белые зубы которого сверкали, когда он рычал. Даже Уилл, узнавший Пантелеймона, на секунду испугался. А уж его действие на детей было поразительным — они мгновенно повернулись и сбежали. Через несколько секунд площадь опустела.
Но перед тем как они ушли, Лира посмотрела на башню. Рык Пантелеймона предупредил её, и на мгновение она увидела кого-то на самом верху, смотрящего через каменный парапет. И это был не ребёнок, а молодой мужчина с вьющимися волосами.
