Пол Стюарт - Воздушные пираты
— Да-да, Каулквейп, — сказал Прутик, — очень интересно. А в этом есть какой-то смысл?
— Терпение, Прутик, — попросил Каулквейп. — Скоро всё станет ясно. Время Просвещения внезапно погасло как свеча, Союз Тысячи Племён Кобольда Мудрого распался, и вся страна погрузилась в хаос и варварство, которые правят в Дремучих Лесах и по сей день. — Он снова обратил внимание на свиток. — Слушай, — сказал он, — вот что пишет переписчик.
Прутик, что было на него не похоже, молчал и внимательно слушал, пока Каулквейп читал свой скрученный пожелтевший свиток.
— «Кобольд Мудрый постарел и устал. По рыночным площадям и широким лугам гуляло безумие. Племя поднималось на племя, брат вставал на брата, отец на сына, ибо небо разозлилось и лишило разума тех, кто под ним жил.
Тогда представители Тысячи Племён собрались в Риверрайзе и сказали:
— Кобольд, ты, который видишь дальше в открытом небе, чем величайшие из нас, скажи нам, что делать, ибо в безумии своём мы пожираем друг друга и небо делает чёрными наши сердца.
И Кобольд поднялся с ложа болезни и сказал:
— Вот возвращается Мать Штормов. Её безумие станет нашим безумием. Приготовьтесь, ибо времени мало…»
Каулквейп остановился.
— Здесь в тексте небольшой пробел, — объяснил он. — Древесные долгоносики проели кору оригинала. — Он снова опустил взгляд в текст. — А вот и продолжение. «… Мать Штормов, та, которая впервые вдохнула в Край жизнь, вернётся пожать то, что она посеяла, и мир вернётся во Тьму», — читал он, делая ударение на каждом слове. — Понимаешь, Прутик? Кобольд Мудрый описывал миф о Риверрайзе и предсказывал возвращение Матери Штормов — предсказание полностью сбылось, потому что Дремучие Леса действительно вернулись во Тьму. И теперь всё происходит заново.
Прутик повернулся и посмотрел в открытое небо, где Мать Штормов держала его своей ужасной хваткой.
— Безумие, описанное там, с нами сейчас, — торжественно произнёс Каулквейп. — Его приносят ветры, дующие в Край. Сумасшедшие туманы, дожди, разрывающие сердце, — ужасающее насилие. О чём я там читал? — Он нашёл место, где прервал чтение. — «… В нашем безумии мы пожираем друг друга». Неужели ты не понимаешь, Прутик? Это вовсе не миф. Мать Штормов возвращается.
— Мать Штормов возвращается, — тихо повторил Прутик. Слова казались ему хорошо знакомыми. Но как? Почему? Он недоуменно встряхнул головой. Несомненно, что-то важное случилось с ним там, в атмосферном вихре, далеко в открытом небе. Почему он не может вспомнить, что это было? Вспомнит ли он это когда-нибудь?
Он взглянул на своего обеспокоенного подмастерья.
— Да ладно, Каулквейп, — сказал он. — Я думаю, такие штуки можно оставить учёным Санктафракса. Что касается нас, то нам пора оставить или, по крайней мере, отложить поиски этого члена команды «Танцующего-на-Краю» и отправиться вперёд, в Дремучие Леса. Пойдём-ка к столбу объявлений и найдём места на каком-нибудь воздушном корабле.
Весьма неохотно Каулквейп свернул свои рукописи, запихнул их обратно в сумку и встал. Усталыми шагами он и Прутик направились по пристани к центральному посадочному пирсу. Именно там и стоял столб объявлений.
Этот самый столб был высокой толстой наклонной колонной из дерева, на которую капитаны воздушных кораблей, имевшие на борту свободные койки, прибивали гвоздями объявления, написанные на обрывках блестящей ткани. Это был самый лёгкий способ путешествовать из одной части Края в другую для тех, у кого не было собственных транспортных средств.
Когда Прутик и Каулквейп подходили к концу посадочного пирса, солнце уже висело над горизонтом, алое и величественное. Перед ними на фоне неба синей тенью виднелся силуэт столба для объявлений. Увешанный по всей длине порхающими на ветру розовыми обрывками материи, столб походил на своеобразное дерево с цветущей корой.
— Я надеюсь, кто-нибудь из них предлагает нечто подходящее, — пробормотал Прутик, подходя поближе.
Каулквейп остановился рядом с ним.
— Как насчёт этого? — спросил он минуту спустя и прочитал, что было написано на обрывке ткани: — Лига Старьёвщиков. Отправление в Дремучие Леса сегодня в полдень. У них есть две свободные койки. И цена, кажется, умеренная.
Но Прутик отрицательно покачал головой.
— Нет, — сказал он. — Нет, это не совсем… Он читал объявление за объявлением, и ветер относил слова в сторону.
— А как насчёт вот этого? — спросил Каулквейп. — Буксирное судно, отправляется позднее, сегодня утром. Требуются ещё две пары рук.
Но Прутик не обратил на него внимания и продолжал осматривать списки судов и мест их назначения.
— «Искатель Бури». Место назначения: лагеря душегубцев.
Голос у него в голове сказал:
— Нет.
— «Поглощающий Тучи». Место назначения: Большая Ярмарка Ежеобразов.
— Нет.
— «Люгер Ромб-Рыба». Место назначения: Поляны Гоблинов.
— Нет.
Он читал сверху вниз. Нет, нет, нет, пока не…
— Да, вот корабль, на который вы должны сесть, — тихо, но отчётливо произнёс голос.
— Ну конечно! — воскликнул Прутик. — Каулквейп, вот оно. Вот этот. Слушай.
Два свободных места на борту «Бегущего-по-Небу», каждое по пять золотых монет.
Место назначения: Великий Рынок Работорговли Шрайков.
Прутик взглянул на Каулквейпа:
— Вряд ли найдётся лучшее место начать наши поиски?
Каулквейп неуверенно кивнул. Его отец, Улбус Пентефраксис, рассказывал ему жуткие истории о Великом Рынке Работорговли Шрайков.
— А не будет ли это опасно? — осторожно спросил он.
Прутик вздрогнул.
— В Нижнем Городе тоже может быть опасно, — заметил он. — Мы должны поехать туда, где собираются создания со всех Дремучих Лесов.
— Да, но… — упирался Каулквейп, — я хочу сказать, может, лучше поехать на Большую Ярмарку Ежеобразов, про которую ты читал? Или вот, смотри, есть корабль, отправляющийся на Лесные Поляны Троллей. Может, это подойдёт?
— Каулквейп, в Дремучих Лесах нет другого такого места, как Великий Рынок Работорговли Шрайков. На него стекаются обитатели из всех уголков Края. Очевидно, что именно оттуда и следует начать поиски. — Прутик снова взглянул на объявление и улыбнулся. — Громоподобный Грифозуб, — прочитал он. — Вот уж действительно грозное имечко.
Каулквейп содрогнулся:
— Звучит жутко. Грифозуб — это не та хищная птица, у которой зазубренный клюв?
— Она самая, — хихикнув, подтвердил Прутик.
— Ещё и Громоподобный! Что ж это за монстр такой, если он взял себе имя самой кровожадной и хищных птиц и самого ужасного и непредсказуемого проявления погоды?
Прутик фыркнул:
— Самый тщеславный и глупый. Имя грозное, а сам тише мыши, капитан, говаривал мой отец. Те, кто выбирает такие свирепые имена, без исключения, наименее их достойны. — У него слёзы навернулись на глаза. — В то время как самые смелые и доблестные называют себя очень простыми именами.
— Как Облачный Волк, — тихо проговорил Каулквейп.
— Да, — подтвердил Прутик, — как мой отец, Облачный Волк, самый смелый и доблестный капитан из всех воздушных пиратов. — Он снова взглянул на объявление. — О небо! — воскликнул он.
— Что? — встревоженно спросил Каулквейп.
— Время отправления! «Бегущий-по-Небу» отправляется меньше чем через четверть часа. Это безнадёжно! — закричал Прутик. — Где он?
Через несколько минут ему удалось сорвать объявление и засунуть его в карман. Ещё десять минут ушло на беготню по пристани, туда-обратно по пирсам и выяснение имён воздушных кораблей. Старый тролль-несун уверил их, что корабль, который они ищут, стоит у второго пирса, но, прибежав туда, они его там не обнаружили, хотя тщательно осмотрели.
— А ты не думаешь, что он мог отправиться раньше? — задыхаясь, спросил Прутик.
— Если свободные места уже заполнились, тогда возможно, — сказал Каулквейп, в тайне надеясь, что так оно и есть.
— Но он не мог, не мог, — проговорил Прутик. Он остановился и оглядел доки. Там было очень много воздушных кораблей: изящные корабли Лиг, крепкие буксирные суда торговцев, вытянутые патрульные суда и несколько кораблей воздушных пиратов, однако «Бегущего-по-Небу» нигде не было видно.
— Может, нам надо вернуться к столбу объявлений и…
— Нет, — сказал Прутик, — нет времени… — Он обратился к группе судоремонтных рабочих, которые стояли, повернувшись к нему спиной, и были увлечены каким-то разговором. — Извините, — прокричал он, — вы не знаете, где пришвартован корабль по имени «Бегущий-по-Небу»?
Даже не обернувшись, один из них крикнул в ответ:
— Пирс девятнадцатый. В начале, справа.
Каулквейп повернулся к Прутику.
— Но мы только что с того конца пристани, — сказал он.
