Сергей Трищенко - Открыватели
Мальчишка, шатаясь, выбрался из воды и скрылся в лесу. Барахтающиеся солдаты ничем не смогли ему помешать.
– Вот это Сила! – произнёс Лессчик. И обернулся к Пантелеймону: – Вот с кем надо бы поговорить о Силе!
– Да, хотелось бы, – согласился Пантелеймон. – Но как?
– Поговоришь с ним, – вздохнул Серёжка. – Если найдёшь…
Офицер громким голосом отдавал приказания, восстанавливая дисциплину и прежний порядок.
Подтянулись помчавшиеся в погоню. Откашливая и отплёвываясь, вернулись те, кому довелось искупаться на суше. Двое потеряли арбалеты и были отправлены обратно, на розыски оружия.
Но постепенно всё наладилось: арбалеты нашли, амуницию и обмундирование поправили. Конвой построился для дальнейшего следования к месту назначения. Промокшие выделялись из строя более тёмным цветом мундиров.
Двое солдат влезли в фуру и заняли места по обе стороны свежего пролома.
Мальчишки отодвинулись от них, и только тот, кому нравилась армия, остался на месте и восхищёнными глазами смотрел на форму и оружие солдат.
– Можно потрогать? – попросил он, указав на пику.
– Не балуй! – настороженно ответил солдат. – Небось, твой дружок выпрыгнул?
– Не-е, – закачал тот головой. – Я не знаю его совсем! Это пришлый какой-то, не с нашей деревни!
– Он с возчиками был, – подтвердил другой мальчишка. – Его никто из наших не знает!
– А мне всё одно, – хмуро сказал солдат. – Отсунься подале. Плохо мы их обыскивали, – повернулся он к напарнику. Тот пожал плечами:
– Да рази Силу найдёшь? Ежли она парня хозяином признала? Растекётся по руке – как её налапаешь? Хучь бы волосья были, как у мужика, тадыть ладно: углядишь. Не то учуешь пальцми. А так: гладкая рука – и всё тут!
Оба замолчали. Мальчишки тоже не осмеливались переговариваться в присутствии солдат. Радовало, что проделанное Силой отверстие не заделали: можно хоть немного видеть, что происходит снаружи, посмотреть, где едут. Но смотреть особенно было не на что: до самого горизонта тянулась ровнёхонькая зелёная плоскость – не то засеянные поля, не то заливные луга. Но ни коров, ни овец, ни гусей с утками не паслось.
Деревень или сёл по пути также не попадалось. Не говоря уже о городах и посёлках.
И лишь где-то далеко-далеко, на горизонте, а то и вовсе за ним, коротенькой щёточкой голубел лес. Да облака всё время плыли по небу, догоняя фуру, словно соревнуясь с ней в скорости. А иногда и перегоняя – на изгибах дороги. А затем вновь отставая, когда дорога поворачивала в другую сторону.
Но вот фура остановилась – любому путешествию приходит конец, особенно если не ты его планируешь и не ты выбираешь маршрут.
Откинулся брезентовый полог.
– Выходи строиться! – послышалась команда. – Становись!
Мальчишки, недовольно ворча – некоторые успели задремать – принялись выбираться из фуры. Двое попытались построиться. Остальные, как вылезли, так и остались стоять – кучей.
Солдаты, охраняющие дырку в брезенте, выпрыгнули из фуры последними.
Молодых парней, ехавших во второй фуре, сразу куда-то увели.
Ребята озирались, осматривая место, куда попали.
– Похоже на военный городок, – вполголоса сказал Пантелеймон. – Вон там вдалеке, наверное, казармы, а тут штаб.
И указал на белое двухэтажное здание, откуда выходило трое офицеров, направляясь к новоприбывшим.
– Принимающая команда, – пробурчал Пантелеймон.
– Равняйсь! Смирно! – скомандовал кто-то из принимающих, подойдя ближе. – Равнение на-лево!
– Отставить! – развалистой походкой к нему подошёл офицер, командовавший в таверне. – Ты что, не видишь, что это деревенское отродье? Неграмотные оболтусы, дерьмо! Какое лево? Ты спроси у них, они хоть знают, что такое «лево» и с чем его едят? Поставьте их в одну шеренгу!
– Становись в одну линию к плечу плечо! – рявкнул принимающий. И, чтобы показать, как именно нужно встать, принялся хватать одного новобранца за другим и выстраивать друг возле друга.
Его манипуляции возымели действие: вновь прибывшие образовали длинную извивающуюся линию.
– Ну, хотя бы так… – хмыкнул офицер.
И прошёлся вдоль подобия строя.
– Вы прибыли на место вашей учебы, – провозгласил он. – Здесь вас из лоботрясов превратят в настоящих солдат! Доблестных солдат славной армии его сиятельства герцога Варгонона!
Новобранцы угрюмо молчали.
– Начинаем учёбу! – продолжал офицер. – Главная боевая единица нашей армии – это двойка. То есть два солдата, действующие в бою, как один человек!
Речи офицера не доходили до зевающих и клюющих носом мальчишек. Тогда он решил действовать иначе.
– Разобраться по двое! – приказал офицер. – Отныне вы будете всегда действовать вместе. Два солдата – это напарники! Они поддерживают и помогают друг другу!
И, видя, что ребята многого не понимают из его речей, брезгливо морщась, принялся сам отделять от строя по два человека и ставить одного в затылок другому.
Серёжку разлучили с Пантелеймоном, поставив в пару с пацаном, который хотел идти в армию.
Секунду помедлив, Серёжка шагнул к другу, дёрнул за руку мальчишку, которого поставили вместе с Пантелеймоном, и определил на своё место.
– Это что такое? – обернулся офицер, уловив постороннее движение.
– Мы с ним напарники, – ткнув поочерёдно в грудь себе и Пантелеймону, пояснил Серёжка. И добавил, холодея от собственной смелости: – В деревне в одной навозной куче сидели!
– Шустрый! – расхохотался офицер. – Ладно, пусть будет так!
– Здорово ты сказал! – Пантелеймон выглядел несколько обескураженным. – А я как-то растерялся… Вернее, отвлёкся: проход увидел.
– Где? – ахнул Серёжка.
– Прямо на главном фасаде штаба, у входа.
– Здорово! Значит, можно будет уйти?
– Неизвестно, куда он поведёт…
– Ну, это посмотрим! Главное, есть возможность уйти отсюда …
– Дежурный! – скомандовал офицер. – Отправить новобранцев на санобработку! Потом отведёшь в казарму и покажешь их места! Потом – на полигон. Пусть ознакомятся с образцами новой военной техники и ужаснутся мощи армии великого герцога Варгонона!
– Слышишь? – Пантелеймон толкнул Серёжку в бок. – Новая техника. Интересно, какая техника у них новая? Я и старой-то здесь не видел, не считая арбалетов.
Новобранцев повели в баню. Но сначала постригли. Большими овечьими ножницами.
Парикмахер, покрутив бритую голову Пантелеймона, хмыкнул:
– Ты, часом не беглый от нас? Стриженый уже…
Пантелеймон, вспомнив Серёжкин ответ офицеру, сказал:
– А с меня корова волосы языком слизала, когда я в яслях уснул…
Парикмахер засмеялся и дал ему лёгонького подзатыльника:
– Иди уж… облизанный! Побольше бы таких – мне бы поменьше работы было!
– Эй, Облизанный! – хохотнул свежепостриженный мальчишка, стремившийся в армию. – А как зовут твою корову?
Пантелеймон понял, что кличка может приклеиться к нему намертво. А она ему не нравилась. Ему вообще клички не нравились.
– Да ты сам будто из ж… вылез! – процедил он сквозь зубы. – Пятна-то на голове откуда? Как обосранный…
Мальчишка схватился за голову. Он, должно быть, и сам не знал, что у него на голове – тёмные пигментные пятна, словно большие плоские родинки. Под волосами они не были заметны, а вот сейчас проявились.
– Обосранный! – захохотал здоровенный парнишка лет четырнадцати, подошёл к Пантелеймону и хлопнул его по плечу: – Не боись, Облизанный! Я тебя в обиду не дам! А без кликухи в армии нельзя, я слышал…
– Я себя сам в обиду не дам! – Пантелеймон сбросил руку верзилы с плеча. – А зовут меня Пантелеймон! Советую запомнить…
– Ах ты! – парень снова схватил Пантелеймон за плечо, но на этот раз – со злобой. И замахнулся второй рукой, сжатой в кулак.
И очутился на полу, с вывернутой за спину рукой. Вторая продолжала сжимать кулак.
Все оторопели.
– Сила? – робко произнёс кто-то.
– Сила, сила, – ответил Пантелеймон. – Но добрая…
И действительно, парнище встал с пола… улыбаясь.
– Как ты меня крутанул! – удивлённо протянул он и подал Пантелеймону руку: – Извиняй, Пантелей…мон. Меня зовут Плавис.
– Да чего уж… – дёрнул плечом Пантелеймон. – Всегда пожалуйста.
– На помывку! – послышалась команда усатого старшего.
Серёжка опасался за шарики: как-то они перенесут приключения? Если это детёныши Воздушного, Водяного и Земляного существ, не загнутся ли без питания? За Дракончика он почему-то не опасался: тому, похоже, хватало солнечного света. И он постоянно сидел у Серёжки за ухом или на бандане, греясь на солнышке. Странно, что никто его не заметил. Впрочем, здесь многие ребята носили пёстрые повязки на головах, и, наверное, привыкли к разноцветью, поэтому и не обращали внимания.
А вот за жизнь и здоровье Воздушного, Водяного и Земляного Серёжка переживал. Бутылочки, купленные в таверне, были опустошены в первый же вечер: шарики намертво присосались к ним и опорожнили в один присест. А теперь приближался очередной вечер и, может быть, необходимость следующего кормления?
