Василь Когут - Копия Афродиты (повести)
Мать стояла у газовой плиты, готовила ужин.
— Ну как, — спросила она, — управился?
— Осталось еще на полдня.
— Иди кушать.
— От переутомления, — сказал Степка, — перехотел.
— Перехотел — не перехотел, — озабоченно сказала мать, — а горячего поесть надо. Хоть чаю. Заодно и письмо прочитаешь. Елизавета Петровна прислала.
— Елизавета Петровна? — удивился Степка. — Не знаю.
— Узнаешь, — улыбнулась Татьяна Николаевна.
За столом Степка отхлебывал мелкими глотками горячий чай и читал письмо. До него никак не доходило, кто такая Елизавета Петровна. Он думал, вспоминал, ворошил в памяти знакомые имена, но не мог сосредоточиться — слова скользили мимо внимания. Напряженная работа еще держала его в своих объятиях: перед глазами мелькала коса, трава ложилась в валки, кузнечики стайками перелетали с места на место. И только дойдя до последних строчек, где упоминались его имя и кличка, придуманная ею, вспомнил: это же тетя Лиза, приезжавшая к ним в гости несколько лет тому назад. Степка вновь стал перечитывать письмо:
«Дорогая Танюша!
Прости меня, кочевницу, что так редко пишу. За последние годы я поменяла множество мест. Превратилась в настоящую северянку. Сейчас меня судьба забросила на Конскую Голову. Догадываешься? И снова — в тундру. Есть же ненормальные люди, которые ради любимого дела могут пожертвовать даже семейным счастьем. Такой дурой оказалась я. Замуж так и не вышла. Одна радость — работа. Здесь лето. Тундра в цветах. Тебе трудно представить себе дикий край цветущим. Но это так. Живу я в благоустроенной квартире. До города — рукой подать.
Я так соскучилась по тебе, Танюша. Снова хочу напроситься к вам в гости: хоть на недельку. Ну, а что я могу дать тебе взамен? Вот подумала: приедь сюда, хоть на несколько дней. Посмотри мир, нашу землю, мою тундру. Она такая прекрасная и необыкновенная. Хоть раз в жизни выберись из своей Дубравы.
А как там Степка-красавец? Небось уже жених? Чем он занимается? Не забудь и его взять в путешествие. Для него — это география и история: лучше раз увидеть, чем сто — прочитать.
В общем, жду!
Крепко целую.
Твоя Лиза Буринская.
P. S. Обязательно предупреди телеграммой».
Степка, не допив чая, отодвинул чашку в сторону.
— А что, мама, — сказал он. — Твоя тетка Лиза права.
— Это она тебе тетка, — улыбнулась мать. — А мне — подруга. Три года на одной кровати спали.
— Так в чем дело? — серьезно сказал Степка. — Прокатись. Тебе очень полезно. Будет что ученикам рассказать. Ведь считай, что на курсы повышения квалификации послали. Ты и в самом деле нигде еще не была. Хотя, о чем я… Тебя и в больницу трудно заставить… А если всерьез — экзотика! Подумаешь, неделя. Ничего здесь, дома, не случится. Поехали!
Мать отрицательно покачала головой, собрала со стола посуду.
— Некогда.
— Тогда я съезжу один, — вдруг загорелся Степка. — А оттуда, может быть, вместе приедем с Елизаветой Петровной. А?
Татьяна Николаевна удивленными глазами посмотрела на сына. Поедет один? В такую даль? Да какая же это мать может согласиться на подобное: пустить в неизвестную и опасную дорогу одно дитя. Это же надо, что ему в голову взбрело?!
— Мама, я — серьезно, — не отставал Степка. — Да пойми ты: мне скоро в армию. Не маленький.
Мать снова отрицательно покачала головой:
— Отстань!
— Нет, не отстану. У меня каникулы, и я сам могу распоряжаться своим временем. К тому же там можно купить хорошие вещи. Пыжиковую шапку, например. Ты знаешь, что такое пыжик? Нет? Это шкура олененка в возрасте до года. А там этих оленей…
— Не дури, — как-то мягче сказала мать. — Отец ни за что не согласится.
— Отец?! — удивился Степка, — Плохо ты знаешь тогда отца.
Ничего определенного не сказав, мать ушла в школу.
Степка не находил себе места. Почувствовав уступчивость матери и заискрившуюся надежду на путешествие, он с нетерпением ожидал отца. Тот обычно возвращался всегда вовремя, но сегодня почему-то задерживался.
На улице смеркалось. Кукушка в стареньких ходиках прокуковала десять раз. Отца не было. Степка сел и задумался. Отец тоже не сразу согласится на его отъезд. Это он, Степка, знает. В деревне сейчас много работы. Но сено косить он завтра закончит. Даже без помощи отца. А других срочных дел вроде не предвидится. Да и что там такое полторы-две недели? Он из училища по полтора-два месяца не приезжает домой. И ничего, обходятся… Но как уговорить отца? Неужели старик не поймет? А какая возможность!
Степка размечтался. Он представил уже себе, как самолет делает посадку на Конской Голове, а по сути — на Кольском полуострове, как на оленях за ними подъезжает Елизавета Петровна, как они в нартах несутся по необозримой тундре… Снежные вершины, перевалы… Вечная мерзлота… Постой… А что это за цветы там она упоминает?..
Сергей Иванович явился в полдвенадцатого. Усталый, злой, он вошел в комнату, швырнул в угол шляпу. Даже летом он ходил в шляпе, пряча под ней свою огромную лысину. Она ему постоянно не давала покоя: он, казалось, стеснялся.
— Безобразие! — сквозь зубы процедил. — Как только я поеду в райцентр, так обязательно автобус поломается. Пешком пришлось… Я этого так не оставлю! — неизвестно кому пригрозил отец.
«Ну вот, — подумал Степка. — Невезение. Как же начать разговор?»
— Папа, — заискивающе спросил сын. — Может, кушать подать?
— Гони! — согласился отец. — Мать где?
— Пошла в школу. Какой-то вечер встречи.
— Лучше бы мужа встретила как положено, — ворчал отец. — Всегда не как у людей.
Степка побежал на кухню, принес подогретую еду, поставил перед отцом. Сергей Иванович не спеша стал ужинать.
— Папа, — как бы вскользь сказал Степка, — тетя Лиза приглашает нас в гости.
— Какая тетя Лиза?
— Мамина подруга. Буринская. Та, что приезжала. Помнишь?
— А-а! — подумав, сказал отец. — И что же?
— Отпусти меня на недельку.
Отец, перестав есть, уставился на сына.
— Одного?
— Ну!
— Или с мамой, или сиди дома.
— Ты же знаешь: мама не поедет.
— Знаю. Но и тебя одного не пущу! — и снова взялся за еду.
Степке стало обидно до слез. Он отвернулся, немного успокоился и решил еще раз попытать счастья.
— Ты помнишь, — начал он, — на Майские праздники в этом году я домой не приезжал. Так вот… Тебе не признавался, а теперь скажу: я ездил в Москву смотреть демонстрацию…
— Как в Москву? — отложил в сторону вилку отец.
— А в прошлом году на осенние каникулы, — не отвечая на вопрос отца, продолжал Степка, — я ездил в Ленинград. Как видишь, жив-здоров! В поездках никаких проблем не вижу. Я же не маленький, отец. Ну, что такое неделя-полторы? Денег нет? Я заработаю и верну.
Во рту у Сергея Ивановича, кажется, ничего не было, но он продолжал жевать. Смотрел на сына, будто впервые видел его, а откровение Степки привело его в замешательство. В Москву, Ленинград… Черт-те знает что! А может, врет?
— Так ты что, в Москву и Ленинград один ездил?
— Нет, с другом.
— А-а-а, с дру-у-гом, — словно за спасительную нитку, ухватился отец. — Значит, не один?
— Разреши тогда с Санькой.
— Шумским, что ли?
— Да.
Отец встал, прошелся по комнате, зачем-то снял с вешалки дождевик, встряхнул его и снова повесил на место. Двумя руками провел по лысой голове, будто приглаживая волосы, посмотрелся в зеркало.
— Ишь ты: денег нет, — с улыбкой повторил он. — Отработаешь, куда денешься. А если с Санькой — дело другое. Но я уверен: Павел, отец его, не отпустит.
— Спасибо, батя! — обрадовался Степка и мигом выскочил на улицу.
2. ХОД КОНЕМ
— Твой старик прав, — понурив голову, с уверенностью сказал Санька. — Меня отец не отпустит, ни за что!
— А если поговорить по-человечески, — почувствовав, что задуманное и, казалось, уже решенное дело может рухнуть, Степка решительно предложил: — Хочешь, я поговорю?
— Ни в коем случае, — запретил Санька. — Только разозлишь больше.
— Тогда ты сам, может, не хочешь ехать?!
— Как это — я не хочу! — с горечью воскликнул Шумский. — Да там, наверное, сейчас полярный день, северное сияние… А ты знаешь, что это такое? Знаешь? Отец твой тоже не дурак: специально дал разрешение ехать со мной. Но он знает моего отца и уверен на все сто, что все это несбыточно. И получается, вроде тебе дали согласие, и в то же время уверены, что меня не отпустят.
Степка задумался. Как это он сразу не разгадал отцовскую хитрость? А, собственно, отец так и сказал: Павел не отпустит. Санька прав. У отца, Павла Степановича, характер крут. Сказал — отрезал. А во-вторых, страшно экономен в деньгах, ненасытен в работе. Другие ребята могут погулять, кое-что позволяют себе на заработанные деньги приобрести, а Санька, как заложник. С утра до вечера работает, за каждую копейку отчитывается перед отцом, не смеет ни в чем ему возражать.
