Алека Вольских - Мила Рудик и Магический Синод
Берти негромко рассмеялся в ответ.
— Шучу.
— Не смешно, — проворчала Мила.
— Странно, — вполне искренне удивился Берти. — Обычно девушки считают меня остроумным.
Мила пристально посмотрела на пепельно-русый затылок Берти и улыбнулась.
— Девушки? — невинным тоном переспросила она. — У тебя есть девушка, Берти?
Несколько секунд он молчал, потом нарочито дружелюбным голосом ответил:
— Давай договоримся, Рудик: я не буду подглядывать, а ты не будешь задавать дурацких вопросов, ладно?
Мила тихо рассмеялась.
— Уговорил!
* * *Инструмент в руках Шило, чем-то напоминающий очень толстую ручку с иглой на конце, Мила возненавидела почти моментально, потому что, по ее убеждению, это было самое настоящее орудие пыток. Нельзя было сказать, что боль была сильной — когда Воронов сегодня утром трижды резанул Милу заклинанием, было намного больнее, — но она была назойливой, как сотня комаров, раз за разом вонзающих тебе в кожу свои носики, вытаскивающих их и снова вонзающих. Мила подумала, что так же, наверное, должно себя чувствовать дерево, которому случилось повстречаться с дятлом.
— А чем отличается магическая татуировка от обычной? — спросила Мила, заставляя себя отвлечься от назойливых «укусов».
— В том, что красители, которые сейчас проникают тебе под кожу, зачарованы, — ответил Шило. — Готовятся специальные зелья. Не из чего попало, ясное дело. Из соков всяких волшебных растений. Во время готовки используется тьма тьмущая всяких заклинаний. Игла вот, тоже заговорена…
— Берти, а какая у тебя татуировка? — повернула к нему голову Мила.
— А с чего ты взяла, что она у меня есть? — живо отозвался тот.
— Конечно, есть, — уверенно сказала Мила. — Я в этом даже не сомневаюсь.
Берти весело качнул головой.
— Ладно, угадала, есть. Но какая, не скажу. Это секрет, Рудик.
Мила перевела взгляд на сосредоточенное лицо татумага.
— А вы? Скажите? — обратилась она к нему. — Это же вы ему татуировку делали. Наверняка.
Тот коротко качнул головой.
— Нет, не скажу. Конфиденциальная информация. Даже если бы и захотел сказать, не смог бы.
— Почему?
— Каждый татумаг дает Клятву Неразглашения. Если я ее нарушу…
— Она вас накажет, — скривившись от боли, закончила вместо него Мила.
— Откуда знаешь? — без особого удивления вскинул брови татумаг.
— Все клятвы так работают, разве нет? — ответила Мила.
— Пожалуй, все.
Мила невольно вспомнила о клятве, которую дал Лютов, после того, как Гарик наложил на него чары Сакраментум, но тут же тряхнула головой, заставляя себя не думать ни о Гарике, ни о Лютове.
— Можно спросить? — обратился к ней Шило. — А что за имя у тебя такое странное — Рудик?
Берти громко усмехнулся. Мила в ответ на это вздохнула.
— Вообще-то, Рудик — это моя фамилия, — пояснила она. — Берти просто мое имя произнести не может. Слишком трудное для него. Целых два слога: «Мила».
Даже не подумав обидеться, Берти лишь еще больше развеселился, откликнувшись на ее слова новой порцией смеха.
— Красивое имя. Нежное, — как ни в чем не бывало заметил татумаг.
— Спасибо, — полыценно ответила Мила.
— Не обижайся, Рудик, — слегка повернув назад голову, сказал Берти. — Мне просто нравится твоя фамилия. Она тебе очень подходит.
— Эй, отвернись! — воскликнула Мила. — Ты обещал не подглядывать.
— Я? — удивился Берти. — Что, правда, обещал? Надо же, а я и не помню.
— Помнишь-помнишь, — возразила ему Мила и задумчиво проворчала: — Фамилия мне подходит, видите ли…
— Ну да. Ты же рыжая.
— Какая наблюдательность, — прыснула Мила и тут же закусила губу от боли.
Пепельно-русая голова качнулась из стороны в сторону.
— Ты не понимаешь, Рудик. Ты не просто рыжая. Ты самая что ни на есть рыжая. Рыжее не бывает.
Мила посмотрела на его затылок и скептически вскинула одну бровь.
— Угу, это же совсем другое дело. Как я не догадалась…
— Ничего ты не понимаешь, Рудик, — лениво растягивая слова, повторил Берти и, зевнув, обратился уже к татумагу: — Как у тебя дела идут, Шило? Отлично, как всегда?
Тот прищелкнул языком.
— Да не очень дела идут последнее время, — ответил он. — Работы мало.
— Та иди ты! — на этот раз серьезно удивился Берти. — Первый раз в жизни от тебя такое слышу! А что случилось-то?
Не отрываясь от своего занятия, татумаг угрюмо покачал головой.
— Да у нас тут неделю назад в одном из соседних домов жильца насмерть кто-то загрыз.
— Ну ничего себе… — потрясенно пробормотал Берти.
— Ага, — поддержал его Шило. — Община оборотней с Безликой клянется и божится, что никто из них к этому не причастен. Проверили, мол, всех поголовно — все исправно принимают противооборотное зелье.
Мила лишь однажды встретилась с оборотнем. Это было прошлой зимой. Тогда рядом с ней был Гарик… Мила почувствовала острое желание спрятаться — убежать в Плутиху и не знать ничего о том, что происходит вокруг. Почему так получалось: куда бы она ни пошла, с кем бы ни заговорила — обязательно что-нибудь заставляло ее вспоминать о нем?
А она не хотела вспоминать. Потому что это было невозможно выносить. Она несколько месяцев подряд приучала себя не думать и не вспоминать. Так было легче. Нет, не то — только так и возможно было продолжать жить изо дня в день. Не думать и не вспоминать.
— Может, это зверь какой-то был? — предположила Мила, уводя разговор в другое русло. — У волшебных животных бешенство бывает?
Шило озадаченно хмыкнул.
— Не слышал о таком. Но чего только в жизни не случается. Может, и зверь был. — Его лицо уныло вытянулось. — В общем, об этом, конечно, написали в газетах, и теперь в Заброшенный переулок люди боятся даже нос сунуть.
— А ты как? — спросил Берти. — Не боишься?
Шило пожал плечами и с пренебрежением искривил уголок рта.
— А у меня хоть от зверей, хоть от оборотней куча знаков на теле. Они меня стороной обойдут. Не учуют, даже если рядом стоять буду.
— Ух ты! — восхитился Берти. — А мне такое сделаешь?
Тот дернул головой, мол, почему бы и нет.
— Как разбогатеешь — приходи, сделаю. Тут ведь одной татуировки мало будет. Тут большой узор нужен. Сложный. А это дорого будет стоить.
Плечи Берти поникли.
— Понятно, — вяло протянул он. — Значит, от взбесившегося зверья пока придется палкой отмахиваться.
— Палка — тоже хорошо, — философски заметил татумаг и, отняв от Милы свой рабочий инструмент, разогнул спину: — Все.
Мила скосила глаза вниз.
— Уже можно посмотреть?
— Погоди, не вставай, — жестом остановил ее Шило. — Поставлю роспись — и будет готово.
В последний раз промокнув кожу под ключицей Милы салфеткой, он провел в воздухе над рисунком указательным пальцем, словно рисовал какие-то буквы, и одновременно произнес:
— Идафат!
Перстень на руке татумага отозвался короткой ярко-зеленой вспышкой.
— А что вы там начертили? — полюбопытствовала Мила.
— Свои инициалы, конечно, — ответил Шило. — Работа не будет законченной, если я не поставлю подпись. Это не тщеславие. Просто у татумагов так оно работает.
— Ясно. Теперь я уже могу посмотреть? — Миле не терпелось увидеть, что получилось.
— Зеркало там, — улыбнулся Шило, указывая большим пальцем себе за спину.
Мила вскочила с кресла и направилась к зеркалу.
— Ну а я наконец могу повернуться? — напомнил о себе Берти и пожаловался: — Спина уже болит — сидеть в одном положении.
— И не думай! — бросила через плечо Мила. — Я еще не оделась!
— Не понял! — возмутился Берти. — Ты не покажешь мне свою татуировку? Не честно! Это же я тебя сюда привел!
Мила уже подбежала к зеркалу.
— Погоди, — попросила она Берти, с жадным любопытством рассматривая рисунок под левой ключицей.
Пугало было почти таким же, как на бумаге: одноногое, в дырявом тряпье, с заштопанным во многих местах мешком от картошки вместо головы. Только ворон вокруг него не было. И еще оно, кажется…
Глаза Милы невольно поползли на лоб.
— Ого, оно танцует!
— А ты думала, оно будет столбом стоять? — откликнулся Шило. — Конечно, оно танцует! Ворон отпугивать как-то надо или нет?
Мила открыла рот и тут же закрыла снова.
— И оно всегда так будет… танцевать?
Татумаг пожал плечами.
— Ну это уж как ему захочется. Устанет — отдохнет. Потом опять примется танцевать.
— Рудик! — нетерпеливо напомнил о себе Берти. — Ты мне покажешь или нет?
— Никогда и ни за что, — усмехнулась Мила, всовывая руки в рукава кофты.
— Ну знаешь… — обиженным тоном начал было Берти.
— Иди смотри, — справившись наконец с рукавами, перебила его Мила.
