Леонид Треер - Приключения воздухоплавателя Редькина
— Я скоро вернусь, — прошептал Коля и помчался в кинотеатр «Ковбой» на последний сеанс.
Купив билет, он вошел в зал и осмотрелся, пытаясь перехватить чей-нибудь взгляд. Но в полупустом зале никто не обращал на него внимания, и он уселся в кресло. Свет погас, на экране возникла огромная кошка, лениво взирающая на зрителей, — фирменный знак киностудии. Кота сменило название фильма — «Очарованный Макумба».
Сюжет фильма был прост: вампир Макумба полюбил Лауру, дочь адвоката Келвина, но отец красавицы был против их брака. Макумба глубоко страдал, совершал ошибки и в конце концов бросил университет и попал под машину.
Вся эта история Колю совершенно не интересовала. Он напряженно следил за публикой, пытаясь определить доброжелателя. Но никто из зрителей не пытался, выйти ним на связь. Была, правда, одна дама в шляпке с вуалью сидевшая впереди Редькина. Каждые две минуты она доставала из сумочки конфету, с шумом снимала целлофановую обертку и отправляла конфету в рот, приподняв вуаль. Конфеты могли быть условным знаком. Но версия быстро отпала, поскольку дама, покончив со сладостями, поднялась и покинула кинотеатр.
Фильм кончился, вспыхнул свет, зрители потянулись к выходу. Коля не торопился, ожидая, что кто-нибудь сейчас подойдет. Зал опустел. Редькин в недоумении вышел на темную улочку. И здесь было пусто. Только у тротуара стояло такси. Шофер дремал, положив лицо на руль.
Постояв несколько минут, Коля собрался уже уходить, как вдруг из такси послышался шепот:
— Мальчик, это я вызывал тебя. Подойди, не бойся.
Коля подошел. Задняя дверца отворилась.
Редькин метнулся, но слишком поздно. Две волосатые руки обхватили его и, зажав рот, втащили в кабину. В ту же секунду машина рванулась с места.
Глава шестнадцатая
в которой торжествует зло
Была одна из тех ночей, когда совершаются преступления. В призрачном лунном свете Лимонадвиль был похож на театральные декорации. Какие-то тени появлялись на стенах домов, раздавался свист, истеричный смех, крик, и опять все затихало. В зарослях горы Фундук выли голодные шакалы. Словом, была такая ночь, что даже полицейские не решались выйти на улицу.
Леро дремал в кабине «Искателя», охраняя шар. Проснулся он от странного шороха. Леро осторожно выглянул из кабины, но никого не увидел. Попугай решил, что ему померещилось, как вдруг хрустнула ветка. Кто-то броди вокруг шара.
«Какое-нибудь млекопитающееся», — подумал Леро и встрепенулся: из тьмы проступил неясный силуэт. Незнакомец приближался медленно, прислушиваясь и принюхиваясь. Это был мужчина в низко надвинутой на глаза шляпе. Лицо его прикрывала маска из капронового чулка. Он достиг дерева, к которому крепился шар, и начал отвязывать канат.
— Руки вверх! — гаркнул Леро. — Не шевелиться!
Похититель даже присел от неожиданности, поднял руки и замер.
— Взять мерзавца! — приказал Леро и полетел к дому будить профессора.
Постояв несколько минут неподвижно, человек в маске осторожно оглянулся по сторонам, но никого не увидел. Он метнулся к дереву, чтобы отвязать шар, в тот же миг раздался щелчок, острая боль прошила его ногу. Похититель угодил в один из медвежьих капканов, расставленных профессором вокруг «Искателя».
Он взвыл, рванул канат и стал карабкаться в кабину, волоча капкан, Из дома выбежал поднятый по тревоге Алоис Барчикрак. На нем была длинная ночная рубаха.
— Немедленно оставьте в покое шар! — закричал профессор. — Я считаю до трех.
Похититель, не обращая внимания на предупреждение забрался в кабину, и «Искатель» начал подниматься.
— Генриета! — завопил Барчикрак, гневно потрясав кулаками.
Из двери, зевая и почесываясь, вышла служанка.
— Вернуть шар вместе с похитителем! — приказал профессор. — Негодяя доставить живым.
Генриета скрылась в доме и выскочила с реактивные двигателем, надетым на спину, точно акваланг.
— Вперед, моя верная Генриета, — сказал Алоис, — покажи, на что способно творение гения!
Служанка надела на голову шлем, взревел двигатель и она унеслась в небо, оставляя за собой столб огня. За несколько минут робот достиг шара, дважды обогнул его ухватился за канаты и потащил «Искатель» к земле.
— Прекрасно! — восторгался профессор, наблюдая за работой Генриеты. — Какой оптимальный расход энергии!
Когда «Искатель» повис над домом и уже можно было разглядеть домашние тапочки на ногах Генриеты, из кабины высунулась рука с пистолетом. Грянул выстрел, и служанка вдруг замерла.
— Боже мой, — прошептал профессор, — негодяй отключил питание…
Пальцы Генриеты разжались, взгляд остекленел, но двигатель продолжал работать, и она понеслась к земле неуправляемым снарядом. Служанка ударилась о камень недалеко от дома. Громыхнул взрыв, и робот перестал существовать.
До самого рассвета плакал профессор над обломками верной Генриеты. Только теперь Алоис Барчикрак по-настоящему оценил ее преданность и бескорыстие…
Когда взошло солнце, «Искатель» был далеко от Лимонадвиля. В кабине, безуспешно пытаясь снять с ноги капкан, стонал похититель. На крыше кабины притаился Леро.
Глава семнадцатая
в которой Козлиное братство бросается в погоню
В чужой стране, в чужом городе, рассекая ночь светом фар мчался автомобиль. На заднем сиденье с кляпом во рту лежал Редькин.
В ту минуту, когда судья на ринге поднял его руку в знак победы, родился жгучий интерес гангстеров к Редькину и его миллиону. Эти бандиты регулярно похищали детей богатых родителей, требуя за них выкуп. Банкиры, кинозвезды, промышленники и прочие козырные тузы выплачивали любые суммы, чтобы вернуть чадо. Чадо возвращалось домой со слезами, но на другой день уже играло «в гангстеров», обещая вернуть соседскую кошку за определенное вознаграждение.
Колин миллион лишил Козлиное братство покоя. Охота на Редькина шла организованно, крупными силами.
Но Редькин попался сразу, и банда ликовала, выводя графе «Доход» семизначное число.
Ликовала рано.
Машина остановилась перед двухэтажным домом спрятанным за деревьями, в глубине двора. Колю втолкнули в комнату и заперли за ним дверь. Он осмотрелся.
Окон не было, под потолком тускло светила лампочка. Кровать, стол, стул, проигрыватель с единственной пластинкой «Мама, я хочу домой» — вот и вся обстановка. Коля поставил пластинку. Певец заголосил «Мама, хочу домой». Тотчас вошел лысеющий стражник с большими ушами.
— Как вас зовут? — спросил Редькин.
— Сэм Голубая Корова! — ответил стражник.
Видя удивление мальчика, он снисходительно объяснил:
— Когда я был молод и мне позарез нужны были деньги, я все время придумывал способы, как их достать. Однажды я перекрасил свою корову в голубой цвет и стал водить по деревням, показывая людям. Разумеется, не бесплатно. С тех пор меня называют Сэм Голубая Корова.
— Уважаемый Сэм Голубая Корова, — сказал Коля, — мне нужно поговорить с вашим главным начальником.
— Вынужден вас огорчить, сэр. Вряд ли у вас что-нибудь получится на этой неделе. В понедельник наши грабят банк. Во вторник из Скандальона уходит вагон с алмазами, который никак нельзя упускать. В среду — первенство города по шашкам, и надо болеть за своих. В четверг… Что же у нас в четверг?… Вспомнил! В четверг запланирован налет на птицефабрику: будем заготавливать яйца на зиму. В пятницу — «Лебединое озеро»: грабим театр. В субботу крадем детей. В воскресенье научная конференция по новым методам. Так что до следующего понедельника Дон Чача не сможет вас принять.
— А кто такой Дон Чача? — спросил Коля.
— Отец нашего братства. Я служу ему уже почти двадцать лет.
— Сэм, — сказал Редькин, — а почему именно вам поручили охранять меня?
— Грабить мне нельзя, — вздохнул Сэм, — я тут же попадусь. Все дело в том, что я ужасно люблю собирать марки, и где бы я ни был, я прежде всего ворую марки. Полиция знает о моей слабости, и если при ограблении исчезают марки, меня тут же арестовывают. Поэтому мне доверяют лишь охрану детворы да мелкие хозяйственные дела.
Когда речь зашла о марках, Редькин вспомнил о своей фальшивой Мальдивской, хранящейся под подкладкой брюк.
***К удивлению Редькина, его повели к главарю банды на следующий же день.
В кресле-качалке сидел старик в халате. Кожа на его щеках висела мешками, и старик был похож на бульдога. Веки его были прикрыты, но он не спал.
— Подойди ко мне, мальчик, — скрипучим голосом сказал Дон Чача.
Коле стало немного страшно, но он подошел. Дон Чача цепко схватил его руками и, зажав, точно клешнями, усадил Редькина себе на колени. Они качались в кресле. В кабинете было сумрачно.
