Валерий Тимофеев - Волшебная Сила
ГЛАВА 2
ДВЕНАДЦАТЬ И ОДИН
Сделав для себя малоутешительный вывод, что взрослые всегда правы, остаток вечера Коська провел бесцельно. Ему ничего не хотелось делать. Взял в руки книгу, но и самая интересная сказка, которую он мог читать с закрытыми глазами, се-годня казалась страшно скучной. Включил теле-визор, но скоро его выключил.
— Одни и те же мультики по сто раз показыва-ют, — проворчал он. — Писателей полным-полно. Что им трудно сочинять или не умеют? Вечно на экране этот глупый Слон с простуженным голо-сом и попугай, похожий на разукрашенное яйцо. Интересно, где Слон простудился? В Африке же всегда жарко…
Когда один дома, все из рук валится. Книжки не шли на ум — глаза видели буквы, а до сознания не доходило. Игрушки так и не дождались Кось-ки. И лишь кот Пират, выпущенный из кладовки под "честное слово", угадал настроение мальчика и великодушно позволил погладить свою мягкую "тельняшку", подергать за рваное ухо и поиграть полосатым рукавом, а сам, прикрыв единственный целый глаз, лежал на Коськиных коленях и тихо мурлыкал.
— Если тебе нра-а-вится гладить меня, пожа-а-луйста. Я не про-о-тив. Тем более, что мне самому это нра-а-вится.
Так вдвоем они коротали время, дожидаясь возвращения мамы и папы.
Когда повернулся в дверном замке ключ, Кось-ка выбежал в коридор. Он хотел было уже обнять маму, но его остановило удивленное восклицание.
— Что за чудеса? — спросила мама.
— Ты почему не спишь? — спросил папа.
Они возвращались домой, думая, что сын спит и никто не помешает им поспорить о спектакле. Ведь им так редко удается сходить в театр. А это такой праздник! И всякий раз, покидая сказочный храм искусства, они обещают друг другу прихо-дить в театр каждый месяц, два раза в месяц. Но, конечно же, никогда не выполняют обещание. А жаль. Взрослым не меньше, чем детям нужны сказки.
Коська появился перед папой и мамой, оборвал сказку родителей.
Папа посмотрел на маму, мама посмотрела на папу, оба пожали плечами, вздохнули и вернулись в такую не сказочную жизнь.
Коська, даже если бы и хотел, не смог понять, что с ними происходит. Ему уже расхотелось ко-го-нибудь обнимать и делиться своей маленькой тайной.
Никому до меня нет дела… Только и знают, что гонят. Всем я мешаю. "Иди поиграй, иди уроки учить, иди спать…" Вот возьму и насовсем уйду.
Это неправда, Коську любили и даже очень любили. Но сегодня ему нужно было нечто боль-шее — понимание. Мысли Коськи были в волшеб-ном мире сказки, мысли папы и мамы — в волшеб-ном мире театра. Как непросто им встретиться!
Коська повернулся и тихо-тихо побрел в свою комнату. Рядом с ним, касаясь ног мальчика, мяг-ко вышагивал Пират. А следом шли мама и папа.
Коська опустился на край дивана, зажал коле-нями ладони и грустно разглядывал половичок под ногами. Мама подсела к нему, нежно обняла за плечи. Папа встал у двери как часовой на посту. Он молчал, часовые всегда молчат. Пират и Кось-ка тоже молчали, хоть и не часовые. Пират, вооб-ще-то мог бы и сказать что-то, но знал всего два слова: "мяу" и "мур". А их все в семье выучили наизусть, не повторять же. А мама хотела сказать сыну какие-нибудь хорошие, добрые слова, но никак не могла выбрать — с какого начать.
Она рассеянно оглядела комнату и спросила:
— Зачем ты пустой лист на стенку повесил?
Как же он забыл, что мама всегда все замечает. Теперь надо про Боровичка рассказать. И Коська нехотя ответил:
— Он не пустой был.
— Что значит "не пустой"? — не понял задумчи-вый папа.
— Там Боровичок, и полянка, и лес были нари-сованы, — буркнул Коська.
— И куда же все это подевалось? — спросила ма-ма.
— Не знаю, — признался Коська и неожиданно засопел, готовый вот-вот расплакаться. — Исчезло куда-то.
Мама прижала к себе сына, улыбнулась и ска-зала весело.
— И из-за этого ты расстроился?
Коська кивнул.
— Ну и пусть исчезает, — попробовал пошутить папа. — А ты новую картинку повесишь, еще луч-ше этой.
Но мальчик решительно отказался.
— Пусть эта висит.
— Пустая?
— Он все равно придет! Я буду долго-долго ждать, всю жизнь! До старой старости! И дож-дусь!
Коська пристально вглядывался в лист, словно надеялся, — сейчас начнут появляться очертания леса и полянки.
Папа стоял, стоял; ему надоели эти рассусоли-вания и он сказал строго:
— Хватит сказки рассказывать. Посмотрите на часы! Спать давно пора! — И, выходя из комнаты, напомнил. — Завтра на один час раньше вставать.
Пират вспрыгнул Коське на колени, поднял вверх свой полосатый "рукав" и глянул хитрым глазом в лицо мальчика.
— Мяу, — только и сказал он, и стукнул "рука-вом" по плечу, но Коське этого вполне хватило, чтобы заподозрить в последних словах, сказанных папой, что то необычное.
— На один час раньше? — заглядывая папе в рот, переспросил он.
— Завтра начинается летнее время, — просто объ-яснила мама, словно то, что она знает, непремен-но должны знать все. — Стрелки всех часов пере-ведут на один час вперед. Было двенадцать, ста-нет один час ночи.
— Мяу, — вкрадчиво протянул Пират, как бы спрашивая: — "Ну, что ты теперь скажешь?"
Коська склонил голову на левое плечо.
— Двенадцать! — весело произнес он и быстро перевел ее на правое плечо. — Час.
Сегодня переход на летнее и зимнее время де-ло привычное. А в жизни Коськи это было в пер-вый раз, и значит, необычное. А во всем необыч-ном при желании всегда можно усмотреть вол-шебное, особенно если только и делаешь, что мечтаешь о нем. Еще и Пират подливает масла в огонь. — "Ага, рядом!" Ну как тут не поверить и не повеселеть?
Размышляя, он еще несколько раз повторил качания головой, не забывая произносить: — Две-надцать — час! — и, радостный, пожелал маме:
— Спокойной ночи!
Ему очень хотелось остаться одному. Кажется, сбывается! Сказка, наверное, уже притаилась за дверью и ждет, когда же ей позволено будет вой-ти.
Пират полностью поддерживал мальчика, уда-рял хвостом по его руке. Он раскрыл было рот, тоже сказать: — "Спокойной ночи", — но передумал и только зевнул, и, подняв свой полосатый "ру-кав", очень важно пошел рядом с мамой — прово-дил ее до двери, а когда щелкнул выключатель и в комнате Коськи стало темно, зеленый светофор-ный глаз Пирата проплыл до кресла и, сверкнув, погас.
— Мяу, — сонно произнес кот.
— Жди, — послышалось Коське.
И он принял твердое решение не сомкнуть глаз. Но решить — это одно, а не сомкнуть глаз — это другое. Особенно после уроков в школе и до-машних заданий, игр на улице и скучания в оди-ночестве. По этой простой причине, когда Кукуш-ка выглянула из своего окошечка и приготовилась отсчитывать полночь, она увидела, что мальчик самым непростительным образом спит и именно в этот волшебный час.
— Ку-ку! — начала отсчет Кукушка.
Но ее кукование не произвело на Коську ника-кого воздействия. Пират же, хоть и считал себя умным котом, во времени разбирался не очень. Зачем ему? Коты часов не носят, на работу им спешить не надо, значит и арифметикой голову забивать ни к чему. Кукует? Ну и пусть себе куку-ет, раз ничего больше делать не умеет. Дармоед-кой не назовешь — есть-пить она не просит. И ме-шать никому не мешает — привыкли.
— Ку-ку! — повторила Кукушка громче и с каж-дым разом вкладывала в голос все больше и больше силы, а одиннадцатый раз прокричала по-добно отдаленному пушечному выстрелу, кото-рый тут же подхватило эхо.
Коська даже не пошевелился.
Кукушка в раздумье притихла и почесала дере-вянным крылом деревянный затылок.
— Вот ведь проспит, а завтра плакать будет, — пожалела она и впервые за все годы, что жила в часах, покинула свое место. Оттолкнувшись от окошечка, она расправила крылья и, пролетев че-рез всю комнату, мягко опустилась на подушку возле Коськиного уха.
— Ку-ку, — уже охрипшим голосом прокуковала она в последний раз.
В темной комнате мелькнула еще более темная тень, и с криком "мяу" упала на подушку. Это Пират, следивший за Кукушкой, накрыл ее в на-дежде полакомиться. Но добыча пахла сухим де-ревом, пылью и немного машинным маслом. Кот покатал ее по подушке, разочарованно фыркнул и скинул ударом лапы с кровати.
Кукушка встряхнулась, погрозила коту и, оби-женная таким грубым обращением, вернулась в свой часовой домик.
От этой бездумной выходки Пирата Коська и проснулся.
— Ты чего, котик? — сонно спросил он, затаски-вая под одеяло обманувшегося Пирата.
— Мяу, — ответил кот и повел головой в угол, откуда по комнате рассыпалось мерное: "тик-так, тик-так, тик-так."
Стрелки на часах, тесно прижавшись друг к другу, о чем-то шептались возле цифры "12". Вот они договорились. Маленькая стрелка оттолкну-лась и перепрыгнула сразу на единицу. Она огля-нулась и махнула рукой — большая стрелка кивну-ла ей и медленно поползла вдогонку.
