Константин Глебов - Кыш-Пыш и армия Вия
— Голову, конечно, терять мне не доводилось. Но обещаю тебе, мы что-нибудь придумаем.
Сначала, Кыш-Пыш попробовал силой вернуть себе голову Пуговичного человечка.
— Отдай мне ее, отдай, вредный детеныш.
— Говолящая собачка! Говолящая собачка! — обрадовано залепетал малыш, не выпуская, однако, голову игрушки из своих цепких рук. Кыш-Пыш испугался, что они разорвут и ее. Тогда он решил испугать малыша, для чего издал свирепое звериное рычание.
— Г-р-р-р, отдай мне голову, а не то я укушу тебя.
Кыш-Пыш угрожающе оскалил зубы, которые, кстати, не выглядели так уж страшно. Малыш радостно захлопал в ладоши.
— Собачка хочет косточку!
Это было выше его сил. Кыш-Пыш надулся от злости и стал похож на большой мохнатый футбольный мяч. Его дважды за один день назвали собакой, этим четырехлапым вместилищем блох. Подобного позора ему еще не доводилось переживать.
Кыш-Пыш заскрипел зубами и пошел на крайний шаг.
— Хорошо, — согласился он — Я говорящая собака. Теперь ты доволен? А сейчас, собачка хочет получить обратно голову игрушки. Отдай ее мне.
Малыш широко улыбнулся, показав сразу два десятка редких зубов.
— Собачка хочет поиграть?
— Нет, я вовсе не настроен с тобой играть. — рявкнул гоблин.
Родители детеныша были уже совсем близко. Нужно было срочно что-то придумать. Кыш-Пыш рассеяно почесал затылок, стараясь вспомнить какое-нибудь полезное заклинание.
"Радуга на небе" — не подходит! "Больной зуб" — вряд ли, от него будет толк. Заклинание заставляющее навечно окаменеть — нет, это уж слишком. Может быть — приступ безудержного смеха? Пожалуй, это помогло бы, но тогда родители этого малыша сбегутся сюда еще быстрее. А что если..?
Кыш-Пышу показалось, что он придумал подходящее заклинание. Он напряг память, зашептал неведомые слова и внутри его мохнатого кулака, забилось что-то живое. Когда гоблин бережно открыл ладонь, на ней оказалась восхитительная бабочка. Ее большие изящные крылья, переливались всеми цветами от небесно-голубого до малиново-розового. Она, то складывала, то раскрывала их, превращаясь в сказочный цветок.
Кыш-Пыш на минуту сам залюбовался собственным творением. Давненько у него не выходило так хорошо и с первого раза. Он позволил бабочке сделать несколько взмахов крыльев у себя на ладони, а потом высоко подбросил ее в небо, выкрикнув:
— Лети!
И бабочка полетела. Выглядела, она намного красивей любой настоящей. Она осторожно приблизилась к малышу. Тот не отрываясь, следил за ней, открыв от восхищения рот Сделав широкий полукруг, бабочка села ему на плечо. Малыш обрадовался и захотел схватить ее, но бабочка оказалась проворней. Она вспорхнула и закружилась рядом. Высунув язык от радости, малыш пустился ловить ее, позабыв и про гоблина, и про свою игрушку, и про родителей
Кыш-Пышу только этого и ждал. Он подобрал обе части Пуговичного человека и уже готов был скрыться в лесу, когда, вдруг, понял, в какую именно сторону побежал малыш.
Старый лес был огромным. И как в любом другом лесу, здесь встречались места, куда не следовало ходить не под каким предлогом. Например, Темные Дебри было одним из таких мест. Там жил старейшина Вий, который не любил незваных гостей. Но даже Темные Дебри могли показаться безобидной лужайкой по сравнению с Зыбкими Топями. Путь туда был закрыт любому живому существу. Там водились одни лягушки, да пиявки. Все остальные живые обитатели леса обходили эти место стороной.
Созданная Кыш-Пышем бабочка полетела как раз в сторону болот и малыш помчался за ней вдогонку, позабыв обо всем на свете. Гоблину не составило труда понять какие опасности могут подстерегать на болотах маленького, беззащитного и глупого человеческого детеныша.
— Подожди, стой. Ты бежишь не в ту сторону. Тебе нужно не туда.
Но малыш был полностью увлечен преследованием своей чудесной добычи. Бабочка махала пестрыми крылышками у него перед носом, как будто специально дразня и заманивая его к болотам. Малыш изо всех сил старался догнать ее, и Кыш-Пышу ничего не оставалось, как бросить за ним следом. Время от времени, гоблин останавливался и кричал:
— Стой, тебе не следует туда бежать. Остановись же наконец.
Совсем скоро, они очутились совсем в другой части леса. Здесь не были слышны обеспокоенные голоса родителей, звавших своего ребенка. В результате этой гонки Кыш-Пыш совершенно выдохся. Обычно, волшебные создания не существовали дольше получаса. Они медленно таяли, превращаясь в дым и росу, или рассыпались фонтаном разноцветных брызг. В этот раз, сам того не желая, гоблин сотворил настоящее чудо. Бабочка не только выгладила как живая и даже красивее, она еще и не спешила таить, а свободно порхала по лесу. Такое было под силу только настоящему чародею или хотя бы старейшину Вию. Правда, Кыш-Пышу было не до восхищений своим творением, он мечтал только об одном, чтобы бабочка скорее исчезла и эта сумасшедшая погоня, наконец, прекратилась.
Под ногами захлюпало и Кыш-Пыш с ужасом осознал, что они очутились на Зыбких Топях. Зыбкими они назывались от того, что местность здесь была призрачная, постоянно меняющаяся так, что через болота не существовала ни надежной тропы, ни каких-либо других верных ориентиров. Отсутствие надежного пути было не единственной неприятностью. Поговаривали, что на Зыбких Топях можно запросто повстречать вризрака. А это уже куда серьезней. Кому охота встретиться с болотным вризраком? Так назывались те-кто-невернулся с болот. Эти несчастные давно погибли в трясине, но забыли про это и теперь, день и ночь скитались похожие на призраков. Они отличались ненавистью ко всему живому и старались заманить как можно больше живых существ подальше, в сердце трясины. Самое ужасное, что вризраки могут, кого угодно разжалобить и заставить следовать за ними. Несчастная жертва добровольно шла к своей погибели. Кыш-пыш очень опасался встречи с вризраком. Правда, на краю болот Те-кто-невернулся появлялись крайне редко.
— Дальше я не побегу! — сказал сердито гоблин, скорее для самого себя, чем для малыша, который вприпрыжку унесся за бабочкой вглубь болот. Некоторое время, Кыш-Пыш демонстративно оставался на месте, сложив на груди руки. Но так как ничего больше не происходило очень скоро, ему надоело стоять, просто так, на одном месте.
— Ну, и как тебе, это нравиться? — спросил он у головы Пуговичного человека.
— Что себе думает, этот человеческий детеныш? Что он может бегать здесь также какна обыкновенной лужайке? Это Зыбкие Топи и даже у меня от этого места мурашки бегают по коже.
Как бы в подтверждение своих слов гоблин зябко поежился. Несмотря на теплый солнечный день, над болотами роились тучи комариных полчищ. Кыш-Пышу из-за его густой шерсти они не причиняли особого вреда. От их постоянного жужжания в воздухе висел монотонный ровный гул. Сквозь покрытые густым зеленым мхом ветви деревьев пробивалось ласковое летнее солнце, щебетали птицы и лес вокруг казался уснувшим тихим, спокойным сном. В мутных оконцах болотной жижи, как снегом засыпанных зеленой ряской, нежились лягушки, взирающие сытым взглядом на комариные танцы.
Про болотных вризраков Кыш-Пыш старался не вспоминать. Подумаешь, болотные вризраки, фыркнул себе под нос гоблин. Не очень-то они и страшные по сравнению волкодлаками или скажем, злыми лесными пчелами. Малыша нигде не было видно и слышно.
— Эй, где ты? Отзовись!
Ответа не последовало. Кыш-Пыш занервничал. Не нравиться мне здесь. Слишком все спокойно и сонно. Ой, как не нравиться. Он внимательно огляделся вокруг в поисках следов.
— Малыш, вернись.
Ответа не последовало.
Тогда он положил Пуговичного человека на сухую кочку и сказал ему:
— Я только найду его и сразу же вернусь обратно. Не думай, это не займет много времени.
Помолчав, Кыш-Пыш добавил.
— И еще, если я вдруг не вернусь, то тебе лучше не ходить за мной, договорились?! Вот, и отлично. Я мигом.
Кыш-Пыш перепрыгнул на соседнюю кочку и пошел в том направлении, в котором исчез малыш. След малыша читавшийся по сломанным веткам и пятнам грязи на листьях, вскоре терялся и дальше Кыш-Пыш шел наугад. Время от времени он пробовал окликать малыша, но все было бесполезно. Сухие кочки неожиданно закончились и гоблин побрел по болоту напрямую, сначала по косточку, потом по колено и не успел заметить как по пояс в грязи. Зеленоватая жижа плескалась уже на уровне груди и Кыш-Пышем постепенно начинала овладевать паника. Ему захотелось поскорее выбраться на сухое место, чтобы отряхнуть свои лапы от налипшей грязи. Он знал, что ему нельзя поддаваться на это желание. Если он запаникует, броситься бежать, то обязательно увязнет в болоте еще глубже. Так и случилось. Он увидел впереди себя небольшой островок из стоявших рядом деревьев и кустарников. Там он мог бы отдохнуть и решить в каком направление ему следует двигаться дальше. Близость твердой земли заставила Кыш-Пыша потерять всякую осторожность. Он бросился вперед и моментально поплатился за свою поспешность, угодив в темное окно трясины. Почувствовав как ноги теряют под собой твердую опору, он с удвоенной силой принялся грести вперед. Трясина издала победный "чмок", похожий на отвратительный звук сытого великана проглатывающего еще одну безвинную жертву. Он попался. При каждом новом движении его лишь глубже засасывало в зловонные выделения болот.
