Вениамин Кисилевский - Седьмой канал
Вернулся в комнату, снова сел в кресло. А телевизор все светится на седьмом канале. Только на экране уже не ровное свечение, а волны из конца в конец бегут. Бегут, меняют одна другую, как мысли. Неизвестно откуда появляются, неизвестно куда исчезают. А Глеб сидит и смотрит, о своем думает…
И вдруг… посветлел экран, очистился, и появилось на нем… даже не поймешь сразу что — пятно какое-то мутное. Потом контуры его сделались четче, резче, и Глеб увидел… осьминога. Почти такого же, как дядя Гарик привез, только щупальцев у него шесть, а не восемь.
Глеб подождал немного, а он ничего не делает. Смотрит. И главное, такое впечатление, что не просто смотрит, а именно на него, на Глеба. Смотрит, щупальцами шевелит да иногда будто вздрагивает. Секунд десять прошло — никаких изменений. Глядит глазищами своими, волны по нему прокатываются… Глебу даже немного не по себе стало. И вдруг слышит:
— Ну, здравствуй.
Голос странный какой-то, писклявый. И опять кажется Глебу, что осьминог именно с ним здоровается.
— Здравствуй же, — опять говорит осьминог. — Что ж ты не отвечаешь?
— Вы… вы что… со мной здороваетесь?
— С тобой, с кем же еще, — пищит осьминог. — Разве здесь еще кто-нибудь есть?
— Зд-здра…ствуйте… — еле смог выговорить Глеб.
А осьминог своими глазами-блюдцами, во все лицо, моргнул вдруг так хорошо, по-доброму, и говорит:
— Не надо меня бояться, мальчик. Я тебе ничего плохого не сделаю. Я твой друг.
То ли от слов этих, то ли от того, что моргнул осьминог так хорошо, Глеб немного пришел в себя. Спрашивает неокрепшим голосом:
— А вы кто?
— Даже не знаю, как тебе сразу, объяснить, — сильной волной пошел осьминог. — Понимаешь… не с Земли я. С другой планеты. Далеко от тебя. Очень далеко. Лабиоль моя планета называется.
— И на вашей планете тоже… говорят по-русски? — спрашивает Глеб, все еще не веря, что осьминог разговаривает с ним.
— Нет, у нас совсем другой язык, непохожий на ваш. Но мы получили возможность входить в речевой и зрительный контакт с другими цивилизациями. Научились воспроизводить голосовые модуляции для звукового выражения мыслей. Тебе, наверное, непонятно, — спохватился осьминог. — Я попробую попроще…
— Не надо попроще, — немножко даже обиделся Глеб. — Я все понял. Думаете, я такой маленький, что вообще ничего не соображаю? Я уже в школу хожу. — Он совсем освоился, и ему стало так интересно, как не было бы, если бы даже показали подряд десять самых лучших на свете мультиков. Он, Глеб Зайцев, разговаривает с жителем другой планеты!.. — А что, кроме нашей, есть еще другие цили… цивилизации?
— В освоенной нами части космического пространства высокоразвитыми живыми существами населена только ваша Земля. Но в контакт с вами войти пока не удавалось.
— Я, значит, самый первый?
— Да, мальчик, ты самый первый.
— Вот здорово!
— Конечно. Это большая победа. Не пропали зря наши многолетние труды.
— А как вы это делаете? — заерзал от нетерпения в кресле Глеб. — Как получается, что я вас вижу и говорю с вами?
— Мы наконец-то смогли установить с Землей телесвязь. Но появиться на экранах ваших телевизоров по тем каналам, которые у вас используются, сочли преждевременным. В нашу программу входит пока контакт с одним представителем Земли. Было решено применять такую частоту волн, на которой нет передач. В расчете на случай. И вот такой случай представился. Спасибо тебе за это. Благодаря тебе у нас появился контакт с Человеком Земли.
— И я всегда, когда захочу, смогу вас увидеть?
— Конечно. Надо только переключить телевизор на седьмой канал.
— И вы всегда будете со мной разговаривать?
— Разумеется. Мне это просто необходимо. Ведь ты для нас единственный источник непосредственной информации.
— Почему единственный? Скоро Дима из школы придет, а вечером мама с папой. Вот уж они удивятся!
— А вот этого не надо. — Осьминог, наверное, очень разволновался, потому что опять весь заколыхался. — Ты никому — слышишь? — никому не должен говорить обо мне.
— Почему? — расстроился Глеб.
— Потому что нашей программой предусмотрен контакт только с одним представителем Земли. Пойми, это очень важно.
— Неправильная у вас программа! — вскочил с кресла Глеб. — Я ведь смогу дать только очень маленькую… эту… информацию. Вам же со мной неинтересно будет. Вот мой папа…
— Послушай меня, — мягко перебил осьминог. — То, что ты говоришь, разумно. Но совершенно невозможно. Так предусмотрено программой. И если ты не сохранишь нашу тайну…
— Тогда что? — напрягся Глеб.
— Тогда на неопределенное время, очень, может быть, длительное, контакт прервется. Пока не будет выработана другая программа. Так что все теперь в твоих руках.
— Я сохраню! — звенящим голосом сказал Глеб. На глаза вдруг навернулись слезы. — Я обязательно сохраню. Контакт не должен разорваться!
— Вот и хорошо, — снова заморгал осьминог. — Я рад, что мы понимаем друг друга. А теперь давай знакомиться. Меня зовут Лог. А тебя как?
— Глеб. Вы… какого цвета? А то у нас телевизор не цветной.
— Голубого.
— Тоже голубого? Это хорошо, что голубого. Красиво. Вот бы вас по цветному телику посмотреть! У Вовки есть, да только как без него включишь? Да! — спохватился Глеб, — а вдруг наш телевизор сломается? Он у нас уже два раза ломался. Что тогда?
— Ничего страшного. Для тебя, во всяком случае. Телевизор починить недолго. А вот для меня, если я в это время буду по ту сторону экрана…
— Вы можете выйти из телевизора?! — восхитился Глеб.
— Ну, «выйти» — не совсем точно оказано. Я ведь тебе уже говорил, что нахожусь сейчас очень далеко от тебя. Но на время могу материализовать свое изображение там, где меня на самом деле нет. То есть могу стать, как живой, как настоящий. Понимаешь? Есть такое явление — телетрансформация называется. На Земле об этом еще не знают. Хотя работы в этом направлении ведутся.
— Откуда вы всё о нас знаете? Я ведь самый первый, с кем вы познакомились. А я вам ничего такого не говорил. Потому что… потому что сам ничего такого не знаю. Я еще только в первом классе учусь.
— Конечно, не от тебя у нас эти сведения, — улыбнулся Лог. — Мы очень давно и внимательно наблюдаем за вашей жизнью. Только на прямую связь выйти не могли. А теперь вот вышли. Это, Глеб, величайшее достижение нашей науки. Я сегодня же буду докладывать о встрече с тобой на Совете Великих Мыслителей. Большой праздник будет сегодня на Лабиоли. И ты, Глеб, полноправный его участник. Потому что сделал то, чего до тебя не смог никто другой. Хоть и нетрудно это было, но никому в голову не приходило.
— Как хорошо, что мне пришло! — обрадовался Глеб. — Дядя Лог, выйдите из телевизора, если можете. А то, когда вы на экране, мне как-то неудобно с вами разговаривать.
— Ну, если ты так хочешь… Только не пугайся, пожалуйста. Мы, как видишь, внешне отличаемся от вас, землян. Но это ничего не значит. Главное, что центральная нервная система — головной мозг — у нас той же структуры, что и у вас.
Глеб, чувствуя, как неистово колотится сердце и предательски дрожат ноги, отошел на всякий случай на несколько шагов назад, не отрывая нетерпеливого взгляда от экрана. Изображение стало нерезким, потом мутным, едва различимым, раздался громкий хлопающий звук, как будто лопнула электрическая лампочка, — и Лог оказался на полу перед Глебом. Самое любопытное, что картинка на экране осталась. Такая же четкая, как была.
Глеб не испугался. Нисколечко. Во все глаза рассматривал он появившееся перед ним удивительное существо. Небольшого росточка, чуть выше Глебовых колен. Большая голова с громадными глазищами, маленькое туловище, переходящее в два щупальца. Их, очевидно, следовало считать ногами. Во всяком случае, Лог на них стоял. Те четыре щупальца, которые были свободны — по два с каждой стороны, — служили, надо думать, руками. Заканчивались они пятью пальцами. Вместо рта — безгубая щель.
— И вовсе вы не голубой, — сказал Глеб. — И ма-аленький…
— Я не маленький, — рассмеялся Лог. — Я такой же, как мое изображение на экране, объяснял ведь тебе. И цвета такого же. Хорошо еще, что у тебя телевизор большой.
— И ходить вы можете? — спросил Глеб, с сомнением глядя на его ненадежные ножки-стебельки.
— Еще как! — похвастал Лог и довольно быстро и уверенно пропрыгал взад-вперед по комнате. — Видал?
— Здорово! — похвалил Глеб. — Так вы, наверно, и на улицу выйти смогли бы?
— Конечно. — Лог замялся. — При условии, что никому на глаза не попадусь. Только мы ведь с тобой договаривались… (Глеб уже заметил, что, когда Лог волнуется, то волнуется в прямом смысле слова — будто волны прокатываются по его туловищу, и одновременно приходят в движение «руки» и «ноги»). — Я могу существовать вне экрана, только когда на нем остается мое изображение. Иначе пока не получается. Если вдруг изображение пропадет — лампа какая-нибудь перегорит или отключат, например, электроэнергию, — тогда хуже.
