Алексей Караулов - Список Запрещенных Детей
– Ни с места, парень: я милицию вызвал!
Все это прозвучало как-то фальшиво, особенно обращение «парень». Да и это «ни с места», явно взятое из какого-то фильма. Гроза преступников для пущей убедительности помахал телефонной трубкой перед носом у вора – или кем еще там был этот странный мальчик, с виду Колин ровесник.
Трюк не сработал: вор не только не перестал улыбаться, но и, спрыгнув на холодный пол, приветственно вытянул руку:
– Олег! Очень приятно!
Поглядев сперва на руку, а потом на босые ноги Олега (хотя тот поджал пальцы, было заметно, что кожа под ногтями уже начала отливать синевой), Коля подумал, что приятно, а уж тем более очень, человеку в такой ситуации быть в принципе не может.
Наружность Олег была довольно располагающей. Мальчик был худой и опрятный, в полосатом джемпере на голое тело и узких брюках. Серые глаза смотрели приветливо, а длинные светлые волосы, которые он постоянно сдувал со лба, оттопыривая губу, придавали ему вид беззащитный и даже комичный. И все же хозяин квартиры повторил до ужаса противным, почти плачущим голосом:
– Я правда милицию вызвал!
Телефонные клавиши «0» и «2» были еще влажными от пота: милицию Коля вызывал впервые в жизни и, пока нажимал их, очень волновался. Олег опустил руку.
– Что ты заладил: милицию, милицию… Я не глухой. Тебя как зовут? Пойдем внутрь. Тут холод, как над Северным полюсом…
– Внутрь, ага? – Коля, устыдившись своего тона и все еще угрожая пришельцу трубкой, перешел в наступление. – Ну да, сейчас, как же! Я пойду, а ты меня по башке, ага? Дверь откроешь, а там дружки! Что, я не знаю, что ли! Хату, небось, давно пасете? По спутниковой тарелке нас вычислили? Или бабку у подъезда пытали?
«Хата», «пасти» – все это звучало, опять же, ненатурально, Коля никогда раньше так не говорил. Но теперь ему уже нравился собственный грозный голос, и он не задумывался, правильные это слова или нет.
– Дурак ты, – неожиданно мягко сказал Олег. – Мне лестница нужна. А ты меня держишь за непонятно кого. Ну, хочешь, свяжи мне руки, если боишься так пускать!
Не дожидаясь ответа, пришелец сунул запястья Коле под нос. Тот попятился, освобождая дверной проем, и наступил на штору, едва не обрушив карниз. Ткань угрожающе затрещала. Вконец взвинченный Коля отпрыгнул в глубь комнаты.
– Я думал, ты не такой нервный, – сказал Олег, входя за ним и дуя на замерзшие руки. – Я когда, ффю… за тобой наблюдал, ффю… решил, что ты смелый.
Выслушивать обвинения в трусости от чужака – это было уже слишком! И все же Коля, чувствуя, как к горлу подкатывает злость (комок казался горьким и почему-то оранжевым), нашел в себе силы сдержаться.
– Когда это ты за мной наблюдал?
– Да каждый раз, когда здесь гулял. Над вами. Я даже один раз видел, как ты на балкон выходил и на перилах сидел. Ты смелый. У нас так не каждый может.
– Где это «у вас»? – спросил Коля почти машинально, не переставая копить злобу и вслушиваться в шорохи, доносящиеся из подъезда: он уже ждал милицию, хотя по рассказам родителей знал, что приезжает она не сразу, а минут через двадцать или даже вовсе часа через два.
– В Верхнем Мире. Долго объяснять… Ты не думай, я правда не вор! Просто я споткнулся и неудачно упал, прямо в скважину. То есть, на самом-то деле удачно, вообще-то. Мог бы и на улице сейчас валяться. А тут ваш балкон. Неостекленный! Вообще класс! Пятки отбил, но это ладно… Хотел обратно залезть, а там высоко, не допрыгнешь. Можно было с перил попробовать, конечно, но я не рискнул…
Поминутно оборачиваясь к входной двери и мысленно встречая в подъезде милицию, Коля едва понимал, о чем говорит Олег. Но чем быстрее, чем бессвязнее тот говорил, тем сильнее становилось ощущение, что в его слова надо бы все же вдуматься.
Злоба на пришельца постепенно сменялась спокойствием и даже каким-то любопытством.
– Постой-постой, где ты, говоришь, гулял? По крыше?
– Да не по крыше!.. Я же говорю, долгая история. Тут, над вами, есть еще один мир, Верхний. Я там живу. Часа полтора назад вышел воздухом подышать. Потом люк открыл, хотел посмотреть, что у тебя творится… Ну и свалился случайно. Слушай, давай я тебе покажу, а? А то ты меня будешь еще и за психа держать…
Слово «псих» вывело Колю из оцепенения. Он вспомнил, как еще совсем недавно стоял перед школой и злился на настоящих людей. То есть, этот босой мальчик тоже, конечно, был осязаемым, а значит, как бы настоящим, но он при этом все равно оставался нездешним – как будто и в самом деле откуда-то выпавшим. А за спиной у Коли (он это сейчас впервые понял или, скорее, почувствовал) был реальный мир, со всеми его Ирками, Диманами, мамами, записками. Мир, в котором люди не падают на чужие балконы сверху.
Получалось, что это не он, не Коля говорит тут с пришельцем, несущим какую-то чепуху, а целый мир – нормальный, взаправдашний – противостоит Олегу. И если Олег сумасшедший (а как же иначе?), то ему сейчас должно быть гораздо, гораздо страшнее, чем Коле…
Так и не додумав эти сумбурные мысли-ощущения, Коля еще раз осмотрел странного мальчика из Верхнего Мира.
– Олег, да?.. Я тебя понял. Ты мне только две вещи скажи, ладно? А то я чего-то не догоняю. Значит, так… Если ты из другого мира упал, то откуда ты русский знаешь? Как мы с тобой говорим? И еще – почему ты босиком? У вас там обуви нету, что ли?
Пришелец не смутился. Он поискал взглядом стул и, не найдя его, уселся на подоконник:
– Подловить хочешь, да? Я-то отвечу, ты не думай… Но ты мне сначала дай что-нибудь ненужное. Какую-нибудь тяжелую вещь. Я тебе одну штуку покажу, а иначе ты так и будешь думать, что я вру…
– Ага, сейчас! Тебе молоток принести или, может, сковородки хватит? Тяжелую вещь ему…
– Но ты же мне на самом деле иначе не поверишь! А так бы я люк показал…
– Ты на вопросы ответь, а там посмотрим! – Коля пытался тянуть время и выдерживать паузу после каждой реплики Олега, но любопытство толкало беседу вперед.
– Ладно. Русский сначала, да? Тут все просто: Верхний Мир, он… как это сказать? Повторяет культуру и язык того места, над которым висит. Точнее, наоборот, но это неважно сейчас. У нас там, – он ткнул вверх согревшимся пальцем, – Верхняя Москва. Так что и язык русский. Это элементарные вещи, их даже дети знают…
– Ну допустим, а тапки твои?
– Кеды. Я в кедах был. Потом, когда в скважину залез, решил снять их, чтобы не запачкались. Они новые… были. А возле люка, как назло, чисто оказалось…
– Ха-ха, так я тебе и поверил: кеды без носков не носят! – придирка была так себе, но лучше Коля не придумал, а саркастический тон заготовил заранее, и не смог удержаться.
– Я ношу. Так что, дашь что-нибудь, в люк закинуть?
Коля презрительно фыркнул, в точности, как это делал папа – больше для важности, чем из желания и дальше перечить. Что еще спросить у сумасшедшего мальчика, он не знал, а посмотреть на мифический люк, если честно, очень хотелось. Сделав вид, что чешется лоб, он закрыл ладонью глаза и бегло осмотрел комнату. Ваза? Вещь безусловно ненужная – но лишь с его точки зрения. Мама-то, узнав о пропаже, убьет. Линейка? Слишком легкая. Пластмассовый Губка Боб? Ага, еще чего!..
Потянувшись к столу, Коля взял недопитую бутылку с колой:
– Сойдет?
– А не жалко?
– Я все равно ее не пью. Папа вчера коньяк разбавлял, от мамы прятался…
Олег улыбнулся, покачал бутылку в руке.
– Сойдет. Дай мне только надеть что-нибудь. В смысле, тапки.
– Обойдешься, – Коля улыбнулся в ответ. – Идем. Ты ведь быстро?
Выйдя за Олегом на балкон, он остановился в дверях, сунув руки в карманы брюк и привалившись к косяку. Это поза, по его мнению, должна была выражать крайнюю степень ехидства.
Почти не замахиваясь, пришелец бросил бутылку вверх. Коля, готовый к чему угодно (к тому, что бутылка свалится вниз, на припаркованные машины, или что пробка в полете открутится, и липкий дождь оросит их обоих) вскрикнул… Хотя нет. Опять же, криком это назвать было нельзя. Скорее, он недоуменно и громко сглотнул.
Описав в воздухе дугу, бутылка исчезла! Растворилась, нырнула в серое небо осени! Но что было еще удивительнее: невидимая, она приземлилась где-то. Раздался негромкий стук, сопровождаемый зловещим шипением. Миг – и прямо из неба на капоты машин полилась пузырящаяся кола. Видимо, крышка все же не выдержала…
Первые капли еще не упали на гулкий металл, когда в дверь позвонили, а усталый голос сказал из подъезда так громко, что было слышно и Олегу:
– Открывайте! Милиция!
---
Инцидент разрешился быстро.
Войдя в прихожую, патрульный в фуфайке или, как он сам себя неразборчиво отрекомендовал, «сержант Нргли» грозно спросил:
– Ты, что ли, вызвал?
Коля кивнул. Он не знал, что делать. Ясно, что после трюка с бутылкой сдавать Олега милиции было глупо. Впрочем, и сержант, судя по всему, чувствовал себя неловко: он никак не мог решить, куда деть руки. То вытягивал их вдоль тела, то складывал на неуютный, висящий на груди автомат.
