Мишель Пейвер - Охота на духов
Глава вторая
— Все-таки вряд ли это был он, — сказал Фин-Кединн.
— Это был он! Мой Отец! — повторил Торак, тщательно скатывая свой спальный мешок. — И это была его стрела, и костер тоже он сложил, и голос принадлежал ему. Это был дух моего Отца.
Фин-Кединн, сидевший у входа в жилище, ударил посохом о землю.
— Чужим голосам многие подражать умеют. А те, кто хорошо знал твоего отца, помнят, как он поленья в костре выкладывал. Что же касается стрелы…
— Я понимаю, — прервал его Торак, — любой мог его стрелу найти. Я ведь тогда так его в Лесу и оставил. И никаких рябиновых веток, никаких ритуальных песнопений… Я только и успел кое-как Метки Смерти нанести. Ничего удивительного, что его дух так и не обрел покоя.
Торак сорвал с перекладины под крышей несколько полосок вяленого мяса и сунул их в мешочек для съестных припасов.
«Вяленая оленина… — задыхаясь, шептал тогда умирающий Отец. — Забери с собой все припасы».
Но Торак так спешил, что не только оленину, а и все остальное там позабыл.
— Тебе тогда было всего двенадцать, — тихо сказал Фин-Кединн. — Ты и так сделал все, что мог.
— Нет, я сделал недостаточно! И теперь Отец просит меня о помощи.
— А может, это Эостра хочет внушить тебе подобные мысли?
Торак на мгновение замер. В эти тревожные дни мало кто осмеливался произносить вслух ее имя.
— Ей ведь только этого и нужно, — продолжал Фин-Кединн. — Украдкой проникнув в мысли человека и его сны, она живет за счет его страха.
— Да, я знаю.
— Знаешь? А знаешь ли ты, как она сильна? Она вырастила себе в помощь целую орду токоротов. Да и огненный опал сейчас у нее в руках. Все прочие Пожиратели Душ боялись Эостры. А ты хочешь в одиночку отправиться на ее поиски.
Торак молчал. Туман еще больше сгустился, точно белым молоком окутав стоянку; племя Ворона постепенно пробуждалось навстречу новому дню, и люди, как призраки, то появлялись, то вновь исчезали в тумане, бродя между жилищами. Торак, видя их изможденные, испуганные лица, думал: «А что, если этот туман тоже наслан Эострой?»
Развязав свой мешочек с целебными снадобьями, он проверил, на месте ли кусок магического черного корня, который он давно уже выпросил у Саеунн на тот случай, если ему понадобится выпустить на волю свою блуждающую душу. Но разве можно было считать это оружием, способным противостоять Повелительнице Филинов?
— Может быть, ты и прав, — сказал Торак вождю племени, — и то, что я видел прошлой ночью, всего лишь дело рук этой проклятой колдуньи. Ведь мой отец тоже какое-то время был Пожирателем Душ, и, возможно, она сумела до некоторой степени подчинить себе его душу. Нет, Фин-Кединн, сидеть сложа руки я не могу! Я должен что-то предпринять!
— Погоди. Эти бабочки у нас появились всего несколько дней назад. И даже мудрая Саеунн никогда ничего подобного не видела. Я получил весточку от Даррейн из племени Благородного Оленя — она полностью со мной согласна в том, что нашим племенам нужно немедленно объединиться. Если мы этого не сделаем, если поддадимся всеобщему страху, то неизбежно окажемся во власти Эостры.
— Не могу я больше ждать! — взорвался Торак. — Я уже сколько раз пытался уйти, но ты каждый раз говорил: «Нет, еще не время!» Горы слишком велики, говорил ты, и Логово Эостры можно искать всю жизнь, да так и не найти. Но ведь теперь-то она явно перешла в наступление! Кто знает, какую еще напасть она способна на нас наслать? Это моя судьба, Фин-Кединн. Я должен встретиться с нею. Неужели же мне ждать, пока она весь Лес к рукам приберет?
— Ну и как же ты намерен поступить? Будешь бродить по Горам, полагаясь на удачу?
— Думаю, долго бродить мне не придется. Эостре нужна моя блуждающая душа. И когда она будет готова отнять ее у меня, то объявится сама.
— Подумай, что ты говоришь, Торак! «Когда она будет готова…» А что, если это случится, когда ты будешь один? Ведь тогда может оказаться слишком поздно спасать тебя! Нет, я тебя не отпускаю!
— Но и остановить меня ты не можешь!
Теперь они смотрели друг другу прямо в лицо. Фин-Кединн был по-прежнему значительно шире в плечах и сильнее, но Торак стал куда выше ростом, и ему теперь уже не нужно было задирать голову, чтобы посмотреть в глаза вождю племени.
Подхватив с земли мешочек со снадобьями, Торак крепко стянул тесемкой горловину и сказал:
— Когда Ренн вернется, передай ей, пожалуйста, что я прошу у нее прощения. Что я никак не мог взять ее с собой — для нее это было бы слишком опасно. Уж этим-то моим решением ты, по крайней мере, должен быть доволен, — прибавил он с легкой горечью.
С тех пор как Тораку исполнилось пятнадцать лет — а с этого возраста закон племен разрешает юноше подыскивать себе подругу, — Фин-Кединн, похоже, всеми силами старался разлучить их с Ренн.
Вождь племени Ворона, в сердцах отшвырнув посох, пошел прочь, но, сделав несколько шагов, вернулся и сказал, глядя Тораку в глаза:
— Я понимаю, как сильно ты хотел бы увидеться с мертвым отцом. Поверь, я действительно хорошо тебя понимаю. Когда умерла твоя мать… Но, Торак, подобным желаниям нужно сопротивляться! Живые и мертвые не могут быть вместе. Для живых это становится проклятьем, это сводит их с ума!
Он говорил с непривычной страстностью, и на несколько мгновений ему почти удалось убедить Торака. Но затем юноша все же упрямо вскинул на плечо лук и колчан со стрелами, поднял топор и приготовился идти, сказав лишь:
— Это мой Отец.
— Да, твой отец. И твоя судьба. Но это не только твоя война! Беда угрожает нам всем!
— Именно поэтому я и должен идти. Я больше не могу бездействовать.
* * *Вскоре после этого разговора Торак покинул стойбище племени Ворона. Он шел на восток, и, хотя туман действовал на него угнетающе, серых бабочек больше видно не было. Да и никакой особой опасности поблизости он не чувствовал.
К середине дня туман рассеялся, выглянуло солнце, и на янтарных папоротниках и серебристо-зеленых бородах мха заблестели, переливаясь, капельки влаги. Последние алые цветы кипрея еще виднелись среди начинавших желтеть берез и украшенных красными гроздьями ягод рябин. Казалось, это последняя вспышка лесной красоты перед тем, как вся природа погрузится в зимнюю спячку. Осень принесла отличный урожай орехов и ягод, и в подлеске так и кишело всякое зверье, наслаждаясь осенним пиршеством. Сойки, как всегда, ругались из-за каждого желудя. Белки торопливо прятали лесные орехи под плотной листвяной подстилкой, запасаясь едой на зиму.
Рип и Рек пролетели мимо Торака, делая вид, что не замечают его, но вопили при этом так сердито и пронзительно, точно были не воронами, а перепуганными дятлами. Они были страшно недовольны тем, что из-за Торака им пришлось покинуть стоянку племени, где оба уже успели растолстеть от бесконечных подачек, особенно Рип. Весной в сражении с Повелителем Дубов он, правда, потерял маховое перо, но теперь перо успело отрасти заново, хоть и было почему-то белого цвета. Впрочем, это означало, что отныне все племена будут относиться к Рипу с особым почтением.
Торак на воронов внимания почти не обращал. Его неотступно терзала мысль о том, как нехорошо он поступил с Ренн. Она теперь ни за что ему этого не простит. И все же он знал: поступить так было необходимо. В теперешних обстоятельствах он должен быть один. Ибо видение растерзанного стойбища, явившееся ему во сне, вполне могло стать явью. И когда ему придется лицом к лицу столкнуться с Повелительницей Филинов, Ренн не следует при этом присутствовать.
Как и Волку.
Именно поэтому Торак и выбрал окольный путь к Горам. Прямой и самый короткий путь пролегал через реку Пепельная Вода, а для этого надо было идти вверх по течению Быстрой Воды на юго-восток. Торак же двинулся на северо-восток к той гряде, что тянулась над рекой Прыжок Лошади. В те края Волк и Темная Шерсть не так давно перевели своих волчат.
И Тораку хотелось попрощаться с волчьим семейством.
* * *Перед Логовом была удобная площадка для игр — неширокая полоска ровной земли на самой вершине утеса, — которую с одной стороны ограждал ствол упавшего ясеня, а с другой — густые колючие заросли. Было уже за полдень, когда Торак туда добрался; Темная Шерсть и волчата радостно его приветствовали, но Волка в Логове не оказалось: он охотился.
Торак, пожалуй, испытал даже некоторое облегчение. Значит, придется построить шалаш и дождаться своего названого брата. Значит, можно отложить неизбежное хотя бы до завтра.
Когда спустились сумерки, Торак разжег костер и принялся мастерить простенький шалаш, прислонив к стволу ясеня крупные еловые ветви; лук и колчан со стрелами он подвесил повыше, чтобы не достали любопытные волчата. Сейчас в семействе осталось только двое детенышей, но и те ухитрялись постоянно путаться у Торака под ногами. Третий волчонок с остренькими, как у лисы, ушками, которого Ренн назвала Щелкуном, месяц назад умер от какой-то болезни.
