Юлия Вознесенская - Юлианна, или Опасные игры
За окном, пристроившись снаружи на карнизе, сидел зеленый бес Прыгун, приставленный к отроковице-озорнице Юлии. Услыхав о киднеппинге, он содрогнулся: после проигранной бесами битвы Прыгун больше не смел вплотную приближаться к Юльке: Ангел Хранитель Юлиус его и близко к ней не подпускал. Бес отчаянно нервничал и пытался влиять на свою подопечную издали.
— Понимаешь, папа, — продолжала Юлька, — как только мы начнем возиться и прыгать, Аннушка сразу же свалится с верхней кровати и сломает ногу.
— И вот тогда мне наконец пригодится твой розовый костылек. Ты же так хотела его мне подарить! — засмеялась Аннушка.
В Юлькиной комнате действительно стоял в уголке кокетливый заграничный костыль, с которым когда-то ходила Юлька после перелома ноги. Она правильно поняла намек сестры.
— Ну да, ногу я ломала, было дело. Но вот с тех пор я и занимаюсь спортом, чтобы уж больше никогда ничего не ломать. А вот ты у нас совсем не спортивная девочка.
— А это что, вид спорта такой — прыгать по кроватям? — спросил папа.
— Папка, ну как ты не понимаешь? Вечером положено пошептаться перед сном, а утром — попрыгать и покидаться подушками.
— И ты, Аннушка, тоже так считаешь?
— Не совсем, папочка. Перед сном положено прочитать вечерние молитвы, а уж потом шептаться в постели. А утром, конечно, можно сначала немножко попрыгать и покидаться подушками, но после надо быстренько умыться и сразу стать на молитву.
— С вами все ясно, девочки. Вы хорошо спелись. Вот что, дорогие мои Юлианны, двухэтажной кровати не будет, и точка! Куплю вам одну большую двуспальную кровать. Вот на ней вы будете и шептаться, и прыгать. По крайней мере, не свалитесь и не покалечитесь.
— Класс! Папка, и в кого ты у нас такой умный? Двуспальная кровать — это здоровско придумано, это в сто раз лучше, чем двухэтажная! — обрадовалась Юлька и оглушительно чмокнула отца в щеку. Но тут же снова нахмурилась: — Пап, но если в мою комнату поставить двуспальную кровать, у нас там совсем тесно станет!
— Пожалуй. А хотите, я распоряжусь, чтобы между вашей комнатой и соседней сделали проем? Тогда у вас будет комната для игр и занятий и отдельная спальня.
— Ну, это длинная история — проемы проламывать. Каникулы кончатся, пока дождемся, — надулась Юлька. Но тут же снова повеселела: — А я придумала! У Жанны большая комната — зачем ей такая? Вы скоро поженитесь, и она перейдет на твою половину. Пускай она временно поживет в моей комнате, а мы с Аннушкой переберемся в ее.
Услыхав эти слова, бес Прыгун подскочил и от радости чуть с карниза не свалился.
— Ай да Юлька, классно придумала! Отличный маленький повод для большой домашней войны!
Зато Ангел Хранитель Иоанн, Аннушки опекун, в тревоге всплеснул крыльями:
— Юлиус, немелленно укроти свою отроковицу! Ты представляешь, как взбесятся Жанна с Жаном?
— Это-то представить не трудно, но я совсем не представляю, как остановить Юлию.
— Да ты хоть попытайся!
Ангел Юлиус подошел к Юльке, склонился над нею и стал на ухо что-то шептать ей.
Юлька нетерпеливо потерла ухо.
— Ну, папка!
Мишин задумался.
— А если Жанна не захочет уступить вам комнату? — спросил он.
Прыгун за окном двумя антеннами насторожил свои рога. Он строил Юльке рожи и что-то подсказывал на пальцах.
Хранитель Юлиус на него покосился и снова принялся шептать подопечной на ухо.
Юлька затрясла головой и почесала ухо.
Ангел Юлиус укоризненно вздохнул и отошел от нее. Прыгун же радостно закивал своей козьей мордой и завилял закрученным в спираль, как у хамелеона, хвостом.
— Жанна уступит! — надменно заявила Юлька. — Должна уступить, если хочет стать нашей мачехой. А то мы ведь и передумать можем! Папа усмехнулся Юлькиной самонадеянности.
— Похоже, братие, впереди нас ждут крупные неприятности, — сказал Ангел Юлиус Иоанну и Димитриусу, Хранителю Дмитрия Сергеевича.
Ангелы тревожно переглянулись.
— Хорошо, я попытаюсь уговорить Жанну, — сказал Мишин, но было заметно, что он и сам не очень-то верит в успех такого предприятия.
Девочки поцеловали отца и отправились гулять. Наедине Аннушка еще раз попыталась отговорить сестру меняться жильем с будущей мачехой.
— Разве нам с тобой плохо в нашей комнате, Юля? Зачем нам стеснять Жанну? Это нехорошо и даже как-то несправедливо выходит, хоть она и противная…
— Ага, ага, ты сама ее не любишь!
— Не получается у меня любить Жанну, — вздохнула Аннушка.
— Так ей и надо! Пусть не воображает, что она в доме хозяйка, а то станет мачехой и начнет нас притеснять.
— А не получается, что мы уже сами начинаем ее притеснять?
— Ее притеснишь! — отмахнулась Юлька.
К немалому удивлению Мишина, Жанна, когда он сообщил ей о желании девочек поменяться с нею комнатами, спорить не стала. Она побледнела, затем покраснела, после чего сразу же посинела, и ее накрашенное лицо от смешения искусственных и естественных красок стало фиолетовым. Но Жанна взяла себя в руки, прикинулась кроткой овечкой и тихо сказала Мишину:
— Как скажешь, Митенька. Я готова уступить девочкам свою комнату, если ты считаешь, что так нужно.
И кротость ее притворная была тут же вознаграждена: Мишин предложил ей занять пока его кабинет, а свое рабочее место решил временно устроить внизу, в библиотеке.
— Вот отделаем третий этаж, тогда в доме станет чуточку просторнее, — сказал он, очень довольный, что дело обошлось без скандала. — Девочек поместим наверху, а сами после свадьбы займем весь второй этаж.
При упоминании о предстоящей свадьбе Жанна подобрела, и фиолетовость сошла с ее лица.
Вызвали рабочих и в первую очередь перенесли мебель, компьютер и бумаги из кабинета Мишина в библиотеку, после чего в бывший кабинет переехала Жанна со всеми своими нарядами, мебелью, косметикой, эзотерическими книгами, астрологическими таблицами, курительными палочками, биоэнергетическими маятниками, хрустальными шарами, черными свечами, амулетами, картами Таро, оберегами и прочим колдовским барахлом.
Наконец, сестрам было предложено осмотреть освободившуюся комнату Жанны и решить, как они ее обставят. Аннушка в этой комнате еще никогда не была. Она вошла в нее и остановилась у порога, тревожно озираясь.
Ангелы Иоанн и Юлиус тоже остановились в дверях.
— Экое бесовское гнездышко! — чуть гнусаво произнес Ангел Иоанн, зажимая нос двумя пальцами. — Ну и смердит!
— Да, зловоние исключительной густоты, — согласился Юлиус, обмахиваясь крылом.
— Проходи, не стесняйся, — пригласила Юлька сестру. — Тебе что, не очень нравится здесь?
— Совсем не нравится.
— Почему?
— Ну, комната такая мрачная, и пахнет тут плохо.
Юлька принюхалась.
— Это косметика Жанны, духи ее французские. А еще всякие эзотерические куренья — она же у нас экстрасенс. Ничего, вот мы сюда переселимся — станет пахнуть по-нашему. Что тебе еще не нравится, кроме запаха?
— Стены красные не нравятся, черный потолок не нравится и черный ковер на полу… И вообще неуютно здесь, пещера какая-то, а не комната…
— Стены и потолок — ерунда! Сегодня же скажу папе, чтобы срочно убрали этот ковер и все перекрасили.
— Юль, а папа не обижается, что ты им так командуешь?
— Чего ему обижаться? — удивилась Юлька. — Он ведь наш отец.
— Я бы никогда не решилась с ним так разговаривать.
— А тебе и не надо, тебе это совсем не идет, ты у нас девочка смирная и благонравная. Вот так и продолжай, чтобы твоей примерности на нас двоих хватало: «Ах, какие хорошие и воспитанные девочки эти сестры Мишины!». А когда нам что-нибудь от папки понадобится, например побольше карманных денег или еще что-нибудь, я все переговоры возьму на себя. Папа привык, что у меня большие требования.
— Надо отвыкать.
— Кому, папе?
— Нет, тебе. От больших требований и больших денег.
— От денег отвыкать? А это еще зачем? — удивилась Юлька.
— Затем, что детям опасно иметь много денег. Ты можешь распорядиться ими себе во вред. Так наша бабушка говорит.
— А если я привыкла к евростандарту?
— К чему, к чему ты привыкла?
— К европейскому стандарту жизни, а для этого нужны большие деньги!
— Юль, а тебе не хочется жить по христианскому стандарту? Ты же православная девочка!
— Я бы очень хотела быть хорошей христианкой, но так, чтобы при этом ничего не терять! Пусть у меня будут самая модная одежда, самый навороченный компьютер, самые красивые иконы и какой-нибудь знаменитый духовный отец![2]
— И ты, конечно, всем этим будешь гордиться?
— Конечно!
— А гордиться — грех.
— Гм. Ты уверена?
— Абсолютно.
— Это Церковь так говорит или ты?
— Церковь.
— Странно! А мы в школе сочинение писали на тему «Человек — это звучит гордо», и Жанна тоже говорит, что женщину гордость украшает. — Юлька уселась на черный пол, скрестив ноги и подперев подбородок кулачком. — Вообще, сестричка, я замечаю, что в христианстве все как-то наоборот, не по-людски: много денег иметь — опасно, гордиться — грешно, а других надо любить больше, чем себя. Непонятки!
