Деби Глиори - Чисто убийственное зло
— Успокойся, маленький гаденыш. — Пандора вытащила чересчур целеустремленного клона из шкафчика в ванной и швырнула его на кровать.
— Нежнее, — посоветовал Титус. — Если ты покалечишь малыша, мне придется его утешать, а я не знаю, готов ли я к этому…
— Полный кошмар. Прятать их от Лэтча просто невыносимо. А тебе не кажется, что он о чем-то догадывается?
— Нет еще, но ему уже надоело надевать каждый день одну и ту же одежду с тех пор, как я «потерял» ключ от встроенного шкафа.
— А как насчет шипения?
— Я соврал ему, что это барахлит центральное отопление, но вот кудахтанье сделало его более подозрительным.
— Так не может продолжаться, Титус. — Пандора бросилась на кровать брата, и в ту же секунду с десяток клонов вскарабкались по покрывалу и развили бурную деятельность вокруг ее ног. Она без особого энтузиазма отпихнула их. — Пойдите прочь! Титус, их же надо как-то приучать жить в доме. Это уже слишком. Перестаньте!
— Они просто пытаются продемонстрировать свою любовь, — объяснил Титус. — Ой, посмотри, он обнимает твою ногу. Ох… нет, нет, Пандора, я ошибся — он написал тебе на брюки.
— Вот паршивец! — зарычала Пандора. — Передай мне туалетную бумагу. — Она подняла провинившегося клона одной рукой, а указательным пальцем другой помахала перед его лицом. Клон был Пандориного типа, приблизительно четырех лет, ростом в четыре дюйма. — Не. Делай. Этого. Никогда, — возвестила Пандора. — Пользуйся. Туалетом. Ох, ну почему они такие тупые? Не на пол, а в туалет, тупица.
— Надо найти им какую-то одежду, — сказал Титус, с ужасом глядя на клона Титусового типа, который умудрился засунуть крошечную часть своей анатомии в электрическую розетку. Раздался громкий хлопок, возмущенное шипение, и дымящийся трупик клона рухнул на ковер.
— О, бедняжка, — неискренне произнесла Пандора, — какая жалость, осталось всего триста девяносто девять…
Внизу, в спальне на четвертом этаже, синьор Стрега-Борджиа поднял трубку телефона и долго смотрел на нее так, словно опасался, что она может выпустить клыки, броситься ему на шею и высосать его кровь до капельки. Его жена с младшей дочкой принимали утреннюю ванну — ритуал, который неизменно приводил их в хорошее настроение, затопляя при этом пол в ванной комнате. Звук льющейся воды заглушал слова Лучано Стрега-Борджиа, который предпринимал первые шаги к продаже Стрега-Шлосса.
Накануне они вместе с женой взяли такси и отправились в свой родной дом, чтобы лично осмотреть повреждения. Не осмеливаясь войти внутрь, они постояли в розарии, укрываясь от ветра под раскидистым каштаном. Слезы повисли на носу синьора Стрега-Борджиа, когда он ласково хлопал по стволу дерева.
— Его посадила моя прабабушка, — скорбно произнес он, — а мой прадедушка закопал ее под ним…
Синьора Стрега-Борджиа посмотрела на окна первого этажа.
— Титус родился в голубой комнате, — прошептала она. — Помнишь? Ты был в такой панике…
— Второе окно справа, — засопел синьор Стрега-Борджиа. — Как я мог забыть? Я выбежал из комнаты и побежал искать акушерку. Даже не вспомнил про телефон.
— О, Лучано, — всхлипнула синьора Стрега-Борджиа, — без Стрега-Шлосса я чувствую себя так… словно я потеряла почву под ногами. Я просто не могу представить, как мы переживем его потерю. Это невыносимо.
— У нас остается наша семья, — сказал синьор Стрега-Борджиа, роясь в карманах в поисках платка. — Мы всегда будем помнить, как мы здесь жили.
— А Дэмп его не запомнит, — синьора Стрега-Борджиа достала из сумочки неиспользованный памперс и предложила его мужу вместо салфетки.
Вокруг завывал ветер, сотрясая голые ветви каштана и утюжа траву на поляне. Синьор Стрега-Борджиа содрогнулся.
— Идем, Бачи. Надо ехать — у таксиста щелкает счетчик, и дети забеспокоятся.
Рука в руке, посылая каждый свое молчаливое прощание Стрега-Шлоссу, они пересекли розарий и медленно пошли туда, где их ждало припаркованное такси. С потемневшего неба начали падать мелкие снежинки, и безжалостный ветер бросал их в лицо несчастным.
К действительности синьора Стрега-Борджиа вернули короткие гудки, сменившиеся автоматическим голосом, напомнившим, что нужно положить трубку. Синьор Стрега-Борджиа набрал несколько цифр и стал ждать. На другом конце сняли трубку.
— Могу я поговорить с мистером Белла-Виста? — произнес синьор Стрега-Борджиа почти шепотом.
— Минуточку, пожалуйста, я посмотрю, может ли он ответить. А вы?.. — отдохнувшая за время праздников Вадетта вернулась к своим секретарским обязанностям.
— Лучано Стрега-Борджиа.
— О, привет. Кажется, я узнала ваш голос. Я уверена, что Винсент с удовольствием поговорит с вами…
Невыразимо подавленный, синьор Стрега-Борджиа вслушивался в удаляющийся стук каблуков Вадетты, которая кинулась на поиски Винсента, чтобы сообщить ему радостную весть. Из ванной донеслись крики и визг, свидетельствовавшие о том, что Дэмп играет в маленького китенка — это представление она очень любила разыгрывать в огромной ванне Стрега-Шлосса. Когда она пыталась повторить это в здешней ванне, размером чуть больше раковины, вода с шумом выплескивалась на пол. Затем наступила пауза, возможно, Дэмп любовалась через бортик на содеянное, но вскоре раздался новый визг и новый всплеск — малышка вернулась к игре.
— Мистер Стрега-Борджиа? — Винсент Белла-Виста взял трубку. — Чем могу быть полезен?
Трубка, казалось, жгла синьору Стрега-Борджиа руку. Даже стены комнаты, словно пытаясь удушить, навалились на него, когда он сел, сжимая в руке телефон. Стараясь подавить тошноту, он распустил галстук (рождественский подарок от миссис Маклахлан) и начал говорить. На том конце провода Винсент прижал трубку подбородком и показал своей подружке большой палец.
Вскоре после обеда клан Стрега-Борджиа (кроме опозоренных зверей) сел в такси и направился в район Боггинвью. Миссис Маклахлан и Лэтч махали им с крыльца отеля. Няня скрестила руки на груди и вздохнула.
— Ох, господи. Не лучшие времена для всех нас.
— Я любил тот дом, — сказал Лэтч. — Не могу представить себя в роли Боггиндворецкого, а вы?
— С трудом. Но мы должны помнить, что наняла нас семья, и мы должны быть верны ей, а не Стрега-Шлоссу. — Миссис Маклахлан провожала взглядом такси, исчезавшее за поворотом, обсаженным чахлыми тисами. Взяв Лэтча под руку, она повернулась, чтобы возвратиться в отель. Спрятавшись за шторами в гостиной, миссис Ффорбс-Кэмпбелл следила за ними с неприкрытой ненавистью.
— Остановите здесь, — сказал синьор Стрега-Борджиа таксисту. — Мы немного прогуляемся.
После теплого салона машины воздух казался колюче-холодным. Нахохлившиеся Титус и Пандора плелись позади родителей. Им пришлось запереть всех клонов в шкаф в спальне Титуса и теперь оставалось только молиться, чтобы Лэтч не испытал острого желания вздремнуть после обеда, пока хозяев нет в отеле. Их эксперимент привел к тому, что клоны, упорно не желавшие пользоваться туалетом, основательно вымочили брата и сестру, и теперь мокрые брюки заледенели на ветру и лязгали, как жестяные.
— Какая тоска, — простонал Титус, шагая рядом с сестрой.
— Вид действительно безрадостный, — согласилась Пандора. — Посмотри-ка. Я и не знала, что в Окенлохтермакти есть болото.
По обе стороны дороги безжизненные маленькие сосенки гнулись под ветром почти параллельно изрытой почве, в которую их воткнули. Вывеска впереди гласила:
ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ В БОГГИНВЬЮ ДОМА БУДУЩЕГО ЕЩЕ ОДИН КАЧЕСТВЕННЫЙ ПРОЕКТ ОТ БЕЛЛА-ВИСТА— Интересно, какие у него были предыдущие проекты? — поинтересовался Титус вслух. — Алькатрас? Лубянка? Карстерс?[8]
— Возможно, — согласилась Пандора. — Как ты думаешь, нам не придется носить кандалы с гирями и изящные костюмчики с нарисованными стрелами?
Впереди уже замаячил первый из «домов будущего», окруженный колдобинами, оставшимися после строительства. Земля вокруг утопала в коричневой кашице растаявшего снега, в которой плавало несколько пивных банок.
— Ммм, прелестно, — промычал Титус. — Милый садик.
— Скорее бассейн, — поправила его Пандора.
Когда они приблизились, дверь дома распахнулась, пропустив Винсента Белла-Виста, который приветственно замахал им.
— Идите осторожно! — заорал он, стараясь перекричать ветер. — Немного грязно. Не хотелось бы, чтобы вы испортили ковры.
Съежившись в своих куртках, Стрега-Борджиа перебрались вброд через залитую водой поляну, вытерли ноги о коврик и столпились в прихожей дома, который, видимо, служил демонстрационным образцом.
