Джон Коннолли - Сэмюэл Джонсон и врата ада
Но Сэмюэл очень боялся и за маму, и за себя. Он помнил, как миссис Абернати пригрозила убить его мать, если он не прекратит попыток рассказать ей о том, что стало ему известно. Демон под кроватью — уже не подарочек, но с ним, по крайней мере, можно было разговаривать. Тьма же оказалась чем-то совершенно иным. Этой ночью ему повезло — храбрость Босвелла спасла его. Но кто сказал, что Босвелл сумеет защитить его и маму от того, что явится следующим?
Ибо Сэмюэл был твердо уверен в одном: миссис Абернати не отступится. Визит Тьмы был всего лишь очередной попыткой заставить Сэмюэла замолчать навсегда. За ней последуют другие, и рано или поздно миссис Абернати добьется успеха.
Сэмюэлу не хотелось умирать. Ему вполне нравилось быть живым. Но как бы он ни боялся, его уже переполнял гнев. Миссис Абернати была злой. Она хотела сделать что-то очень плохое, настолько плохое, что после этого мир никогда уже не будет прежним — если вообще продолжит свое существование, когда откроются врата. Ее нужно остановить, и Сэмюэл твердо решил сражаться до последнего вздоха.
И в этот момент фортуна улыбнулась ему.
В углу кухни стоял маленький переносной телевизор: мама любила иногда что-нибудь посмотреть за завтраком. Звук был приглушен, шел выпуск новостей. Сэмюэл поднял голову и увидел какого-то человека в белом халате. За ним высилось нечто вроде огромной трубы. Сэмюэл понял, что это: большой адронный коллайдер, тот, что в Швейцарии. Мальчик смотрел документальный фильм про эту штуку год назад, и, хотя понял не все, ему было довольно интересно. Сэмюэл дотянулся до пульта и прибавил звук.
Ученый, которого звали профессор Стефан, выглядел немного смущенным. Ясно было, что он пытается объяснить, почему коллайдер снова остановили. Сэмюэл знал, что коллайдер не заработал как следует при первом включении. Ученые были вынуждены его заглушить и что-то в нем подправить. И вот теперь, когда на него потратили столько денег, он, похоже, все равно барахлит.
— Ну, — произнес профессор Стефан, когда репортер указал ему на этот факт, — это не совсем так. Коллайдер работал безукоризненно, но затем произошел неожиданный выброс неизвестной энергии.
— И что же это означает? — поинтересовался репортер.
Доктор Стефан вздохнул.
— Если без специальных терминов, то улетела некая частица, и мы теперь пытаемся выяснить, что это было.
— Частица? — переспросил репортер.
— Частичка энергии, — ответил профессор Стефан. — Но прежде мы с такой не встречались, и, похоже, у нее весьма необычные характеристики.
— И какие же? — задал вопрос репортер.
— Внутри коллайдера вакуум, и потому он закрыт герметически. Оттуда ничто не может выйти наружу, это просто невозможно.
— Но вы думаете, чему-то это все же удалось?
— Мы в этом уверены. Это может быть просто утечка, сейчас проверяется каждый дюйм коллайдера. Как вы понимаете, это процедура, требующая времени. Параллельно мы изучаем показания приборов и записи систем наблюдения, чтобы определить, с чем же именно мы столкнулись.
Репортер задумался над услышанным.
— Существует ли вероятность, что эта энергия может оказаться опасной?
— О, ни малейшей, — отозвался профессор Стефан.
Сэмюэл подумал, что профессор слишком уж в этом уверен для человека, не знающего наверняка, с чем он имеет дело.
— И когда точно вы узнали об утечке этой энергии?
— Ровно в половине восьмого вечера двадцать восьмого октября, — сообщил профессор Стефан. — Вскоре после этого коллайдер был остановлен.
Сэмюэл застыл, не донеся до рта ложку с кукурузными хлопьями. Половина восьмого вечера двадцать восьмого октября. В девятнадцать тридцать двадцать восьмого октября они с Босвеллом сидели у стены дома Абернати и там услышали сильный хлопок в подвале, а потом увидели голубой свет и почувствовали противный запах. Конечно же, это могло быть и совпадением, но Сэмюэлу впервые подумалось, что есть на свете человек, способный его выслушать.
Сэмюэл уселся за компьютер и нашел сайт ЦЕРН. Номер телефона отыскать не удалось, но на сайте был раздел «Спросите у специалиста». Сэмюэл не знал, сколько времени может потребоваться этому специалисту, чтобы ответить на его вопрос, и даже не был уверен, что это вообще можно считать вопросом. Он глубоко задумался, потом написал:
Уважаемый ЦЕРН!Меня зовут Сэмюэл Джонсон, мне одиннадцать лет. У меня есть основания полагать, что я, возможно, обнаружил вашу пропавшую частицу энергии или, по крайней мере, знаю, куда ее занесло. Я думаю, что она в Англии, в подвале дома № 666 по Кроули-роуд в Биддлкомбе. Дом принадлежит Абернати. Она ярко-голубая, и от нее воняет тухлыми яйцами. В смысле, от энергии. Она материализовалась там ровно в 19.30 28 октября. Прилагаю к письму скан — это я нарисовал то, что увидел там, в подвале.
С уважением,
Сэмюэл Джонсон.P. S. Я думаю, что мистер и миссис Абернати теперь одержимы демонами и, возможно, используют эту энергию для того, чтобы открыть врата ада.
Дописав, Сэмюэл проверил орфографию и перечитал письмо, убеждаясь, что не упустил ничего существенного. Он подумал было, не убрать ли кусочек про ад, но решил, что это добавит письму ощущения срочности. В конце концов, он же не знает, сколько народу каждый день пишет в раздел «Спросите у специалиста» и сколько специалистов на эти письма отвечает, один или целая команда. В любом случае, важно привлечь внимание ЦЕРН, и хотя бы упоминание про демонов и ад, если уж не все остальное, выделит его письмо из прочих.
Мальчик нажал на кнопку «отослать», и его сообщение умчалось в киберпространство. Сэмюэл подумал было, не остаться ли ему у компьютера и не подождать ли ответа, но заподозрил, что даже если кто-нибудь и прочтет это письмо в ближайшее время, его наверняка будут обсуждать, прежде чем что-либо ответят.
Сэмюэлу не хотелось сидеть на месте и бездельничать. Наступил Хеллоуин, а он слышал, как миссис Абернати сказала, что у нее с собратьями-демонами четыре дня на то, чтобы подготовить путь. Сэмюэл не знал, что в точности это означает — «подготовить путь», но как ни считай, а двадцать восьмое октября плюс четыре дня дает первое ноября. И Сэмюэла терзало предчувствие, что завтра врата ада начнут открываться.
Потому мальчик взялся за телефон и сделал несколько звонков.
Нельзя сказать, что Сэмюэла в школе не любили. Некоторые мальчишки и девчонки из класса посматривали на него как-то странно, особенно когда он говорил про ангелов и булавки, но вообще он отлично ладил почти со всеми. Впрочем, собственное общество тоже вполне его устраивало, и после того, как он два месяца просидел в одном помещении с кучей ровесников, Сэмюэл радовался возможности побыть на каникулах одному. Лучшими его друзьями были Том Гоббс и Мария Майер. Отец Тома развозил молоко с местной фермы, и мама его работала там же, а папа Марии служил в телефонной компании. Сэмюэл, Том и Мария планировали нынешним вечером отправиться на колядки, и Том с Марией слегка удивились столь раннему звонку Сэмюэла.
Когда Сэмюэл сказал, что должен сообщить им нечто важное, оба были заинтригованы. Они договорились встретиться у пирожковой в центре города. Том и Мария подошли в начале второго; Сэмюэл уже ждал, держа Босвелла на поводке. Заведение называлось «Пироги Пита», хотя Пит скончался уже много лет назад, и пироги теперь пек его сын Найджел. Но «Пироги Найджела» звучит не так хорошо, да и вообще, все продолжали бы называть пирожковую по-старому, даже если бы Найджел и сменил вывеску. У жителей маленьких городов свои привычки на этот счет.
На улице рядом с «Пирогами Пита» всегда — даже зимой — стояли столики и стулья, и потому пирожковая была излюбленным местом встреч. Ни Пит, ни Найджел не возражали против того, чтобы люди присаживались за столик просто поговорить. Даже если они не собирались ничего покупать, из пирожковой так пахло, что у них текли слюнки. Обычно не проходило и минуты, как посетитель заглядывал внутрь — прикупить пирожок «на потом». Еще минуту спустя он уже жевал этот пирог и подумывал съесть второй, на десерт — например, с яблоками и малиной.
Вот такой вот пирожок с яблоками и малиной и жевал Сэмюэл, когда Том с Марией подошли к его столику. Том был выше Сэмюэла на пару дюймов, и казалось, у него не бывает плохих дней. Том всегда пребывал в прекрасном настроении — кроме тех моментов, когда школьная команда по крикету, в которой Том был одним из ведущих игроков, проигрывала. В большинстве дел он не переживал из-за проигрыша, но крикет — это было святое. Том с Сэмюэлом однажды даже поспорили из-за подачи. Сэмюэл был хорошим подающим, правая рука у него была сильная, но вот зрение неважное, и, когда приходилось принимать мяч, ему было сложновато. Это означало, что во время крикетного матча Сэмюэл одновременно был и ценным игроком, и помехой, и не раз все заканчивалось тем, что они с Томом орали друг на друга во всю глотку. Однако же это не мешало им оставаться друзьями, и втайне Том относился к Сэмюэлу с некоторым благоговением: он восхищался его рассуждениями, хотя и не вполне понимал их.
