Евгений Велтистов - Миллион и один день каникул
— Уважаю, — сказал Вага, глядя на победителя. — Моего отца никто не переспорит, даже я. А ты показал характер. Будь здоров, Одноух!
Но Одноух совсем скис.
Пришел доктор, осмотрел больного, прикинул, сколько килограммов съел он, удивился:
— Как в тебя вместилось?
— Я учусь… считать… до ста, — простонал кролик. — Но… съел… только семнадцать…
— Редкий случай обжорства, — покачал головой доктор.
— Я больше не буду… хвастать, — обещал со слезами на глазах капустный чемпион.
Одноух проболел три дня и за это время поумнел: научился считать про себя капусту, морковь, книги, пластмассовых солдатиков, часы, минуты и многое другое, не пробуя ничего на зуб.
Уроки по телефону
Когда школьник учится, он каждую минуту узнает что-то новое. Сами собой рождаются вопросы, которые требуют точного и быстрого ответа.
Например, узнаешь, что слова делятся на части — слоги, которые можно переносить со строки на строку. На сколько же частей делится имя «Дыркорыл»?
— Ясно, что на две, — авторитетно заявляет Одноух. — Две дырки и рыл.
— Сам ты рыл, — обиделся Дыркорыл. — Всю жизнь ходишь с одним ухом!..
— Вот и неправда, у меня два, — поправил мягко Одноух. — Только они разные. А сколько в моем имени слогов, никак не пойму.
Они долго спорят, потом звонят отцу на работу. Бухгалтер на минуту отвлекается от своих рабочих расчетов, чертит на листе бумаги знакомые слова. Оказывается, в каждом имени ровно по три слога: Од-но-ух, Дыр-ко-рыл. И никаких больше обид!..
Через полчаса в бухгалтерии снова звонок:
— Пап, а Одноух говорит, что у меня есть аппендицит. Что это такое?
Ну зачем понадобился им аппендицит? Наверное, рисуют человека и думают, что у него внутри. Бухгалтер срочно вспоминает, что он учил в школе о человеке.
А они думают — упрямые первоклашки, пока рисуют: «Во мне течет кровь, я ее видел, когда порезал лапу — это не очень приятно… Во мне стучит сердце, я его чувствую, когда быстро бегу или волнуюсь. В голове очень странное вещество — мозг, который умеет думать. И еще всякая всячина — легкие, почки, горло, язык, какой-то загадочный аппендикс… Как интересно узнавать самого себя…»
И снова звонят в бухгалтерию, просят Нехлебова.
— Скажи, пожалуйста, ворона и Воронеж — это одно слово? — атакует Одноух.
— А Клара и кларнет? — перебивает Дыркорыл.
Ответить бухгалтер не успевает, потому что его зовут на совещание.
А первоклассники бегут на улицу добывать наглядные пособия.
Требуется найти и засушить красивое растение. Лето уже прошло, но на косогоре под горячим сентябрьским солнцем неожиданно расцвели одуванчики. Доверчиво и нежно смотрит в лицо пушистый желтый цветок. Раньше друзья поедали его бездумно, а теперь выкапывают осторожно, с корнем.
Как крепко держится одуванчик за землю, жалко его обижать. Но нужно — для классного гербария, для школьной науки.
И, разломив неожиданно полированный горб спины, взлетает с цветка на нежных и сильных крыльях божья коровка.
Одноух и Дыркорыл долго смотрят ей вслед, машут цветком, вдыхают запах травы. Нет, лето еще не улетело, оно рядом. Лето просто повзрослело и постепенно превращается в осень…
К телефону больше никто не подходит, и в контору летит Картина с запиской: не получается пример по математике.
Совещание в кабинете директора на минуту прерывается: в стекло осторожно стучит розовым клювом большая птица.
Бухгалтер распахивает створку, берет записку, читает: 2+0=?
— Срочное дело? — спрашивает директор.
— Не очень срочное, но сложное, — отвечает Нехлебов и пишет ответ: 2. Сложное потому, что он вернется домой поздно, когда школьники будут спать.
Дома, при свете ночной лампы, отец проверяет домашние задания.
Ему нравится сочинение Одноуха: «Летом лублу лето, а зимой лублу зиму». Но ошибки, ошибки!
В тетради Дыркорыла нарисовано какое-то странное многоногое рогатое существо с пустым кругом вместо головы. На промокашке — записка печатными буквами: «Это чудовище. Наресуй иму страшные глаза. Я не умею».
Нехлебов исправляет ошибки, ставит на страшилище две точки, улыбчивый рот. И ложится спать.
Слова, слова…
Почему в этом радостном мире встречаются еще ябеды?
Да потому, что ябеде кажется: он говорит важную для всех правду. А на самом деле его «всемирное открытие» касается сущих пустяков и только портит многим настроение.
На перемене все ходят парами, взявшись за руки. А двое — немного иначе. И обязательно найдется человек, который обратит на это внимание:
— Тамара Константиновна, а Одноух и Дыркорыл цепляются хвостами!
Что тут особенного, если у друзей руки заняты: они отчаянно жестикулируют в споре. А для соблюдения парности и порядка держатся друг за друга хвостами.
И так — на каждом шагу.
— Тамарконстантина, Дыркорыл поставил мне подножку!
Но ведь это не настоящая подножка, если копыто само скользнуло по паркету!
— Тамарконстантина, Одноух закрывает мне ушами доску…
— Ой, Тамарконстантина, он отгрыз мой ластик…
Когда жалуются девчонки — еще понятно. Мальчишкам можно беззлобно поддать пятачком и получить в ответ тычок. Но когда в дело вступают взрослые, мир сжимается до предела маленькой площадки, откуда, кажется, нет выхода, тогда и становится особенно обидно.
…В буфете дежурная бабушка обратила внимание на Дыркорыла после очередного сообщения.
— Это ты, — сказала она, — постоянно съедаешь булочки моей Наташи?
— Только один раз, — признался покрасневший Дыркорыл и взмахнул своей надкусанной булкой. — Возьмите, пожалуйста!
— Ты мне угрожаешь, разбойник! — возмутилась почему-то бабушка.
Дыркорыл стал пунцовым. Сердце его стучало на всю столовую. Никто на свете, тем более чужая бабушка, не знал, как больно ранят его некоторые слова. Разбойник — словно удар из-за угла! Он встал и гордо удалился.
— Наконец-то понял! — примирительно заключила бабушка.
Дыркорыл чуть не вышиб пятачком дверь. Он ничего пока не понял, он только начал осознавать несправедливость.
А Наташка вдруг разревелась. Девочка догадалась, что ее давнишняя пропавшая булочка — это сущая ерунда, она не стоит обидных разговоров. Дыркорыл примирительно махнул ей копытцем за стеклом двери…
На родительском собрании одна родительница припомнила, как Одноух летал в лес с Картиной.
— Что же получается? — задала вопрос родительница учителю. — Вместо того чтобы заниматься, ваш ученик прогуливает урок и отвлекает птицу от полезных занятий?
Тамара Константиновна вспомнила этот случай.
— Мы договорились, — пояснила она, — что Одноух будет входить в дверь, а не в окно.
Родители переглянулись, а Тамара Константиновна, смутившись, сказала:
— Ваша критика, я надеюсь, будет услышана и учтена. — И она кивком указала в окно, где виднелась сидевшая на ветке Картина…
В жизни наших героев наступила хмурая, дождливая осенняя пора. Нехлебов заметил, что его воспитанники чем-то угнетены, но они на все его расспросы отвечали: ни-че-го… Более того, Одноух и Дыркорыл стали без причины раздражаться, а иногда даже грубить.
Как-то вечером бухгалтер обнаружил на брюках Дыркорыла дыру и заметил, что она потребует солидной заплаты. Дыркорыл недовольно прохрюкал, что не будет носить такую дряхлую рвань, и потребовал широченные клеши.
— А что? — подтвердил Одноух, возлежа на диване, задрав лапы к потолку. — Клеши — это модно.
Бухгалтер попросил сыновей нарисовать на бумаге фасон так называемых клеш. Затем вручил им ножницы и снятую с окна штору в желтых ромашках, сказал:
— Пожалуйста, кроите и шейте сами.
— Что ж, мы будем ходить в цветочках? — жалобно спросил Дыркорыл.
— В цветочках, — подтвердил бухгалтер. — Клеши в цветочках — очень модно.
— Да нас засмеют! — обиделся Одноух.
— Другого материала у меня нет! — сурово заявил Нехлебов.
Клеши отпали. Штаны увенчала заплата. Ее целый вечер старательно пришивал Дыркорыл.
Но несмотря на небольшие жизненные неурядицы, осень для первоклашек оставалась осенью. Воздух был насыщен ароматом спелых яблок, свежестью арбузных корок, дымком сжигаемой ботвы; небо пронизано дождями, градом и снегом, рожденными где-то в далекой Арктике; дни наполнены рокотом моторов машин, работавших в поле, и прощальными вскриками тянувшихся к югу птичьих стай.
Они любили осень со всеми ее дождями и непролазной грязью, но особенно — короткие солнечные минуты, какой-нибудь необитаемый островок высохшего бурьяна, на котором можно залечь и наслаждаться одиночеством.
На бурьянном островке увидела их корреспондент районного радио Ирина Силкина, спросила на ходу:
