Северное море - Щу Гу

В этот момент Кунь почувствовал, что у него на душе стало еще холоднее.

Господин Тайбу ушел, а мальчик все еще лежал в снегу, не решаясь встать.

– Чтоб тебя! – Вдруг услышал Кунь хриплый рык брата и увидел, как тот поднял голову – его лицо исказилось от злости.

«Брат…» – позвал про себя Кунь, и в этот момент Цзяо исчез.

«Ой! – Кунь огляделся по сторонам. – Куда он подевался?»

К счастью, у него было острое зрение и он увидел пояс Цзяо, показавшийся из-за двери, и быстро поспешил за братом.

– Поторопись, скоро начнется императорский прием в честь цветения белой сливы. Вскоре ты исполнишь танец Феникса. Ты взял духовые инструменты и веер из перьев?

– Взял.

– Сегодня я собираюсь обсудить с императором важные императорские дела, связанные с войн ой. В твоем танце не должно быть ни одной ошибки, – волновался господин Тайбу. – Не забудь на этот раз сказать Его Величеству, что, проплывая мимо священной горы, ты подумал об императоре, и в этот момент на небе появился золотой феникс.

– Хорошо, – послушно ответил Цзяо.

Глава 9. Белая слива

Оказалось, что так называемый прием был всего лишь предлогом: император устроил прием в честь цветения сливы на снегу, однако на самом деле он созвал всех своих министров для обсуждения военных вопросов.

В течение некоторого времени в больших и малых странах шли войны, и каждый хотел стать правителем, который сможет управлять народом. В последнее время страна стала богаче и сильнее, а император в угоду амбициям не желал остаться позади. Было множество красноречивых людей, которые перемещались из страны в страну, пытаясь повлиять на ситуацию в мире. Цветы сливы едва распустились, а министры уже вовсю ссорились. Одна группа поддерживала расширение страны во всех направлениях и даже предлагала императору лично возглавить армию. Другая группа считала, что страна находится в центре бури, и необходимо воспользоваться ситуацией, чтобы восстановить силы, дать людям пожить в мире хотя бы несколько дней.

Император же просто смотрел, как они спорят, не поддерживая никого. Кунь также слушал их препирания и не мог понять причины разногласий, поэтому наблюдал за отцом и братом.

Наконец, после ужина император предложил отпрыскам каждой благородной семьи исполнить танец для увеселения, чтобы посмотреть, чьи дети танцуют лучше.

Победитель будет награжден десятью отрезами шелка и подвеской в виде летучей мыши из белого нефрита. Дети горели желанием проявить себя, поэтому император дал возможность выступить нескольким. Цзяо должен был танцевать последним.

Он появился на сцене в платье цвета белых лепестков сливы с красным низом, специально сшитое семье Тайбу в соответствии с темой банкета. Рубины, украшавшие ленты головного убора, сверкали, отражаясь блеском в глазах окружающих.

Каждое его движение шло в такт музыке без какой-либо суеты. По сравнению с другими детьми он выглядел очень зрело. Танец завершился движением феникса, расправившего крылья. Зрители бурно зааплодировали. Император также похлопал представлению, после лично подвязав к поясу Цзяо нефритовую подвеску.

– Дитя, что еще ты хочешь получить в награду?

Господин Тайбу быстро подал знак Цзяо, тот поймал взгляд отца и быстро заговорил:

– Благодарю, Ваше Величество, мне ничего не нужно. Я просто хотел рассказать вам о происхождении танца.

– О? – удивился император. – Разве это не танец, которому учат при дворе?

– Это не так, – затараторил Цзяо будто заученные слова. – Когда мы с отцом возвращались от небожителей, то проходили мимо священной горы. Я увидел там нечто необыкновенное, что тронуло мое сердце, поэтому я придумал этот танец.

– Что-то необычное? И что же это? – спросил император с большим интересом.

– Тогда я был словно во сне, вспомнил императора и родной город, о чем мне так много рассказывал отец. В этот момент в небе вдруг вспыхнул золотой свет, настолько яркий, что я не мог открыть глаза. Когда я все же открыл их, то увидел огромную птицу с золотым хвостом. И я понял, что это тот самый феникс из древних книг…

– Дети не умеют лгать. Появление золотого феникса должно быть хорошим знаком! – не теряя времени, вставил господин Тайбу. – Если император решительно отправит войска, объединение мира будет не за горами…

Цзяо смотрел на отца и не мог выдавить ни слова. Но Кунь, стоявший неподалеку, почувствовал себя еще более неловко.

– Все думают так же? – обернулся император, обращаясь к остальным министрам.

Министры, ранее бурно что-то обсуждавшие, вдруг резко замолчали, будто пытаясь разгадать замысел императора.

В этот момент послышался тихий голос:

– Как можно решать такие важные государственные вопросы, полагаясь на слова ребенка? Отправка войск – это не детские игры. Наш народ только вернулся с войны, поэтому прошу вас, подумайте еще раз.

Кунь поднял голову и обнаружил, что это говорила женщина, сидевшая рядом с императором. Ее лицо чем-то напоминало лицо принцессы Лин Лян, но черты были мягче.

Все вокруг замолчали, а император, казалось, удивился. Спустя некоторое время он заговорил:

– Я принял решение. Моя императрица, не нужно ничего говорить. Это не место, где вам следует высказываться.

Услышав это, императрица молча покинула банкет, не изменившись в лице.

– Слова Ее Величества ничего не значат, позволим Его Величеству принять решение, – добавил господин Тайбу, боясь, что император рассердится.

Однако вскоре настроение императора окончательно испортилось, и банкет в честь цветения сливы быстро завершился.

Кунь внимательно следил за братом, не зная, сон это или иллюзия. После этого приема его приглашали еще в несколько мест исполнить танец или прочитать стихи. С тех пор как он получил подвеску из белого нефрита, он все чаще занимал первые места на выступлениях, выражение его лица становилось все более высокомерным, а улыбка почти не появлялась.

Кунь продолжал повторять про себя: «Хватит, довольно», но Цзяо даже и не думал останавливаться.

Однажды ночью Цзяо появился у дверей зала Уцзю, в этот момент он уже был юношей.

«Почему мой брат пришел в эти отдаленные покои? – удивлялся Кунь. – Здесь давно не проводится никаких мероприятий».

– Есть здесь кто-нибудь? – спросил Цзяо, достав бамбуковую дощечку. – Я здесь, чтобы участвовать в соревновании.

– О, это тот самый знаменитый юный господин, – послышался голос, и через некоторое время в зале показался шаман. Он был в маске и выглядел немного устрашающе. – Прошу простить, что не вышел встретить вас. Проходите.

– Погодите минутку. – Цзяо поднял бамбуковую дощечку. – Тут написано: если выиграть, то исполнится одно желание победившего. Это правда?

– Если вы в это верите, то да, правда.

– У вас есть доказательства?

Шаман кивнул.

– Молодой господин, подойдите.

Цзяо подошел к шаману, а Кунь напряженно наблюдал за ним.

Шаман вдруг постучал по брови Цзяо своим длинным пальцем. Тот сделал шаг назад и невольно закрыл глаза, но шаман не убрал руки.

– Вы помните? В мире нет ничего, в чем бы вы не преуспели, молодой господин, вас считают самодовольным человеком. Как только вы превзойдете всех благородных детей, то сможете освободиться от влияния своего отца.

– Вот как… – Цзяо открыл глаза и выдохнул. – Я хочу принять участие, но не получили ли такую табличку все дети во дворце?

Зная, что его не видят, Кунь осторожно глянул на бамбуковые дощечки и увидел, что на них было написано «поэтический конкурс», однако почерк был каким-то странным.

– Узнаете, когда войдете, – указал рукой шаман.

Кунь хотел остановить своего брата, но тот уже вошел в зал Уцзю. Он поспешил за ним, но врезался грудью в какую-то невидимую преграду и упал на землю. Встав, он попробовал пройти еще раз, но по-прежнему безуспешно.