Корнелия Функе - Рыцарь-призрак
— Ну ничего себе сюрприз! — произнес он наконец. — Итак, что там такое с Эллой? Небось склонил ее к какой-нибудь глупости, как ты это любишь делать с твоими сестрами?
Ага, никакого камуфляжа. Открытая вражда. Мне это только на руку.
— С ней бы ничего не сделалось, не позаботься ты о том, чтобы мама меня сюда отправила! — набросился я на него. — Куда как умно заслать ребенка в город, где его поджидает мертвый убийца! Без Эллы я бы тоже уже давно был на том свете! Но откуда я мог знать, что он вернется и захватит к себе не меня, а ее?
Особого смысла во всем этом, естественно, не было, и Бородай совершенно явно не понял ни единого слова. Но, к моему удовлетворению, теперь он выглядел все же несколько обеспокоенным.
— Кто захватил к себе Эллу?
Я протянул ему письмо и рассказал всю проклятую историю еще раз. Пока я рассказывал, Бородай ловил жаб, — возможно, это успокаивало его нервы, — а я пытался приучить себя к мысли, что друг моей матери был дядей Эллы Литтлджон. Как бы я хотел спросить ее, был ли он ей так же противен, как и мне? Но Эллы не было, а меня от страха так мутило, как если бы я проглотил три тарелки мерзкого грибного супа, который нам давали по средам в школе.
Куда увез ее Стуртон?
Жива ли она еще или он уже сделал из нее привидение?
Умеет он это?
Цельда вернулась с кофе, когда я как раз рассказывал, как Лонгспе проткнул мечом Стуртона в грудь. Признаюсь, до этого места Бородай не задал ни одного глупого вопроса. Напротив. Он так спокойно слушал, словно я ему объяснял, какой из зубов у меня болит, когда я ем мороженое, и, когда я наконец в изнеможении замолк, он только кивнул — можно было подумать, его пациенты рассказывают ему каждый день о призраках-убийцах и о мертвых рыцарях.
— Во всем этом, к сожалению, имеется смысл, — сказал он и плюхнулся в разорванное кресло, в котором обыкновенно сидели только жабы. — Стуртон захватил к себе Эллу вместо Йона, потому что она не из интерната, вследствие чего к ней было легче подобраться.
— Но как ему удается писать письма и похищать детей? Ведь он не более чем тень! — воскликнула Цельда. У нее так дрожали руки, пока она наливала себе кофе, что Бородай отнял у нее кофейник.
— Я всегда тебе говорил, что ты слишком хорошо думаешь о призраках, — заявил он и налил себе тоже чашку. — Как ему удалось написать письмо? Первая возможность: наш смертоносный лорд-призрак привел какого-нибудь смертного в такой ужас, что тот по его поручению подкараулил Эллу и написал письмо. Вторая возможность… — Он помедлил и бросил на меня быстрый взгляд.
— Чего? — огрызнулся я. — Ты что думаешь, я недостаточно взрослый для «второго»? Спорим, за тобой еще никогда не гнался пятисотлетний душегуб, и ты не сражался с его дьявольскими собаками!
Я выпалил все это так задиристо, что Цельда бросила на меня пораженный взгляд. Она-то думала, что я с ее сыном только-только познакомился.
— …вторая возможность, — продолжал Бородай абсолютно невозмутимо, — Стуртон застращал кого-то в буквальном смысле слова до смерти, а потом оснастил одного из холопов его телом.
— Его телом? Призраки умеют пользоваться мертвыми телами? — от моего голоса остался один испуганный хрип.
Цельда поставила чашку и села, выпрямившись, как свечка.
— НЕТ, этого они не умеют! — сказала она решительно. — Перестань забивать мальчику голову подобными историями, Мэтью! Ты же знаешь, что я считаю их полной ерундой! Это все химеры, суеверия, ничего более! Наверное, Стуртон напугал какого-нибудь крестьянина, выскочив как-то ночью из его сарая и нагнав на него такого страху, что тот болван написал письмо и утащил Эллу, когда она вернулась из школы!
Бородай взялся за кофе (пил он его конечно же без сахара) и погрузился в многозначительное молчание.
— Но… но я не могу понять, почему Стуртон вообще все еще здесь! — вставил я. — Ведь Лонгспе послал их ко всем чертям. Я сам видел!
Бородай скривил рот в свирепой улыбке.
— Ты сказал, что Стуртон оставил пустую оболочку.
— Да, и что из этого?
— Он — змей.
Цельда закатила глаза, но Бородай был явно в своей стихии. Столь страстно рассуждающим я слышал его лишь однажды, когда он объяснял моей маме воздействие лимонада на детские зубы.
— В Средние века, — продолжал он, — существовало поверие: человек, которого должны были повесить, мог избавить себя от вечного проклятия, напитав луковую кожицу своей кровью и положив ее себе перед повешением под язык. Считалось, что таким образом он заключает свой дух в оболочку, которая может защитить его от преисподней и семь раз восстанавливается. Поэтому палачам полагалось заглянуть осужденному под язык, но Стуртон был достаточно богат, чтобы палача подкупить.
— Семь раз? — пробормотал я.
— Да. — Бородай кивнул, словно я спрашивал о количестве его пломб. — Нам остается лишь уповать, что та оболочка, которую ты видел, была седьмой. Сколько холопов, ты говоришь, было при нем?
— Четыре, — прошелестел я.
— Они тоже сбрасывали кожу?
Я покачал головой.
— Хмм… — Он пощипывал себя за бороду, так он делал всегда, когда размышлял. — Если нам повезет, он сможет привести только одного. Вроде бы призрака можно вызвать снова, если предоставить ему тело умершего. Чтобы всех холопов привести назад, Стуртону понадобилось бы убить четыре человека. В таком маленьком городке, как Килмингтон, это, пожалуй, сразу бросилось бы в глаза. С другой стороны, если они используют трупы еще горяченькими в качестве тел…
— Хватит, Мэтью! — Цельда зажала ему рукой рот. — У тебя всегда было пристрастие к мрачным историям. Даже когда ты был таким, как Йон!
— Но откуда ему все это о призраках известно? — спросил я ее. — С каких это пор зубные врачи интересуются подобными вещами? Или он мою маму обманул и на самом деле он какой-нибудь тайный охотник за привидениями?
— Твою маму? — Цельда недоуменно посмотрела на Бородая. — Что у тебя общего с матерью Йона?
— Это женщина, с которой я живу, мама. Имоджен Уайткрофт. Я же тебе ее представлял! Одна из жаб еще запрыгнула к ней на колени!
Цельда изучала меня широко раскрытыми глазами:
— Ах, тогда Йон — это тот непослушный мелкий…
Бородай не дал ей договорить.
— Конечно же я зубной врач! — вместо этого явно оскорбленным голосом заявил он (я-то свои сомнения по этому поводу высказывал скорее как комплимент). — Но чего ожидать с такой матерью, как Цельда? Когда я был в твоем возрасте, она брала меня с собой на сотни экскурсий по привидениям. На некоторых из них мне пришлось даже переодеваться и самому выступать в роли духа! С тех пор я читаю о них все, что мне только попадается под руку. Хотя, к моему разочарованию, до настоящего времени мне ни одно привидение не встретилось.
— Сегодня вечером это можно поправить, — заметила Цельда с мрачной физиономией.
По Бородаю нельзя было сказать, что он преисполнен радостного ожидания, что меня и не удивило. Я все еще считал его человеком, разбирающимся в книгах существенно лучше, чем в реальной жизни, и при всем своем желании не мог себе представить, чем он нам может помочь против Стуртона. Просто Цельде никто лучше его не пришел в голову. Зубной врач, старуха и одиннадцатилетний мальчик. Бедная Элла!
Письмо выпало у меня из рук на ковер. Одна жаба уселась на него. Я отпихнул ее и еще раз перечитал письмо.
— Чего ж мы здесь еще сидим? Нам надо сейчас же отправляться в Килмингтон! — сказал я. — Может быть, мы найдем Эллу до наступления темноты!
Но Цельда только бессильно покачала головой:
— Я уверена, Стуртон явится с ней на кладбище, только когда сядет солнце.
— Но где же он ее держит? — Мой голос дрожал, как у первоклассника, я конфузился из-за этого перед Бородаем, но ничего не мог поделать.
Я представлял себе Эллу в каком-нибудь мрачном подвале под охраной одной из черных собак. Как бы я хотел научиться у Лонгспе пользоваться его мечом, чтобы содрать со Стуртона все его кожи и навсегда отправить его в преисподнюю!
— Я все еще уверена, что он запугал какого-нибудь крестьянина и сделал из него своего сообщника, — сказала Цельда. — То есть, видимо, Элла у него в доме. Так поступал Стуртон и с твоими предками, Йон. Сначала он держал их в качестве пленников на одном из хуторов, а потом… — фразу она не договорила.
— Почему бы нам тогда просто не поискать этот дом?! — воскликнул я.
— Но как? — возразила Цельда. — Стучаться в каждую дверь в Килмингтоне и спрашивать: «Простите, это не вы ли похитили одиннадцатилетнюю девочку, потому что вас запугал один призрак…»
— «…или убил», — завершил ее фразу Бородай, и за это снова поймал на себе строгий взгляд.
Мы сидели и молчали. Это было ужасно. У меня не проходило чувство, что я бросил Эллу на произвол судьбы, и это после того, как я доставил ей столько хлопот. Наша ссора во время последней встречи все только усугубляла.
