Георгий Почепцов - Замок на загадочной планете
В волшебной мастерской было тихо. Станки работали без шума, в другом месте серебрились зеркала. Но рабочих нигде не было.
Зверев потоптался на пороге и стал ходить по комнатам в поисках людей. Никого не обнаружив, он толкнул дверцу с надписью «Заведующий» и уселся на стул в ожидании приема. Заведующего тоже, конечно, не было. Обеденный перерыв у них, что ли?
Зверев оглядел огромный письменный стол с бронзовым чернильным прибором, покрутился еще на стуле и...
— Что вам? — вдруг заговорила пустота.
Зверев уронил на пол шапку, которую мял в руках.
— Что вам? — повторила пустота.
— А? Мне? — заозирался Зверев.
— Ну, говорите скорей,— возмутился голос.
— Что говорить? — непонимающе смотрел по сторонам Зверев.
— Зачем прибыли? Чего нужно?
— За зеркалами...— Зверев опять огляделся, а потом, решив, что так он скорее закончит дело, вдруг закричал: Избушка, избушка, стань к лесу задом, а ко мне передом...
— Вы что это? Больны? — участливо спросил голос.
— Нет-нет. Это я так,— пробормотал Зверев, думавший, что своими волшебными словами он может вызвать владельца голоса. Но тот, видно, не подчинялся словам избушки.
— Давайте, что там у вас.
Зверев достал из-за пазухи бумагу и трясущимися руками положил на стол.
И тут откинулась крышка бронзового чернильного прибора, и оттуда вылез довольный Мальчик с пальчик. Был он хоть маленький, но уже довольно солидный. С лысиной, в нарукавниках. Быстро шагая вдоль строчек, он сделал несколько пробежек по бумаге, которую положил Зверев. Затем, оседлав ручку, точно Баба Яга свою метлу, он вывел на бумаге утвердительную резолюцию и размашисто подписался: М. С. Пальчик.
— Идите, все будет сделано.
— А оплата?
— За каменьями мы приедем сами,— ответил Мальчик с пальчик, свесив ноги с чернильницы.— А то, знаем мы вас, подсунете третий сорт.
— Ну, хорошо,— согласился Зверев и, нахлобучив шапку, вышел на улицу.
Мастерская все так же тихо продолжала работать, выдавая волшебные зеркала.
Над городом сгущались сумерки. Лейтенант немного побродил по опустевшим улицам, заглянул в местный трактир. Интуиция подсказала, что кто-то неотступно следит за каждым его движением. Поэтому, опасаясь какого-нибудь подвоха, Зверев решил укрыться за городом.
Глава восьмая.
НАЗАД В СТОЛИЦУ
Зверев пустил лошадь рысью . Все вокруг казалось совершенно. незнакомым, хотя он ехал тут совсем недавно. Но тогда он торопился, и теперь, эта спешка давала себя знать. Еще не хватало заблудиться! Но случилось даже худшее.
Ему следовало прислушаться к отдаленному ржанию, следовало обратить внимание на внезапно потухший фонарь где-то вдали, но он упрямо скакал...
За поворотом дороги его ждали трое. Он попытался проскочить, мимо. Но туго натянутая поперек дороги веревка вышибла его из седла.
Когда он пришел в себя, свет фонаря бил прямо в лицо. Над ним склонились лица в мотоциклетных шлемах с надписью «Ямаха».
— Ну, вставай! Хватит отлеживаться.
Зверев на секунду задумался, а потом, пытаясь подняться, застонал. Не столько от боли, а чтобы заставить своих врагов стать в невыгодную позицию.
Один из них держал над головой у Зверева фонарь, второй стоял поодаль, третий сторожил лошадей.
Зверев застонал вновь.
Тогда второй приблизился и вытянул руку:
— Сейчас я тебя живо поставлю на ноги!
Он зря протягивал руку, пытаясь напугать лейтенанта Зверев, ибо тот ждал именно этого момента.
В ту же секунду все поменялось местами.
Моментально Зверев рванул рыцаря на себя, ногами подсек того, кто стоял с фонарем. Разбросав их в разные стороны, он бросился к третьему.
— Не надо!— завопил тот испуганно, когда Зверев заломил ему руку за спину.
— Я прошу вас! — вопил он.— Мы не виноваты. Это был приказ. Не надо!
— Чей приказ? — Зверев пригнул его к земле.
— Я не могу. Клянусь.
— Чей был приказ? — Зверев надавил сильнее.
— Хранителя реликвии,— прохрипел тот.
Толкнув разбойника в кустарник, лейтенант разогнал лошадей в разные стороны, предотвращая возможную погоню. Усаживаясь на своего коня, он почувствовал боль в спине. В дополнение к этому не давала покоя тревожная мысль: почему им заинтересовался хранитель? Где и когда он допустил ошибку? Вроде бы ничем себя не выдал. Почему же хранитель?..
Зверев вспомнил, как царский министр Пафнутий двусмысленно изрек на обеде:
— У них там хранитель реликвии поважнее короля будет.
Тогда Зверев подумал, что Пафнутию просто не терпится и самому такую власть получить, чтобы тоже быть поважнее царя. Но выходит дело тут в другом.
Внезапно Зверев остановился и прислушался. Ехать сейчас в столицу было глупым риском. Лучше подождать до утра, а там, смешавшись с разным приезжим народом, проникнуть в город совершенно спокойно.
Он принял решение и свернул на лесную тропу, высветившуюся при свете луны. Спрыгнул с седла и вновь прислушался. Сейчас можно было ожидать всего.
Глава девятая.
У ВОРОТ
Ночь Зверев провел беспокойно, А поутру, сделав зарядку, поскакал к воротам, ведущим в столицу. Солнце только поднималось, было еще очень холодно, а перед воротами уже толпился народ. Были там крестьяне, привезшие в город свежие продукты. Были и рыцари, спешащие на королевский турнир.
Зверев натянул шапку на лоб и смотрел во все стороны, чтобы ненароком не наткнуться на вчерашних ночных незнакомцев.
— Здорово! — вдруг окликнули его.
Зверев обернулся. Перед ним гарцевал на лошади рыцарь в зеленых одеждах. Зверев всмотрелся в него и вспомнил — да это же Рыцарь Зеленого замка!
Он улыбался, и Зверев тоже обрадовался встрече.
Они отъехали к шатру рыцаря, спешились, и рыцарь стал хвастать перед Зверевым своими тремя лошадьми и оружием.
— Зачем же сразу три одному? — недоумевал Зверев.
— Сразу видно, что ты ничего не понимаешь в рыцарском деле,— стал втолковывать ему новый знакомый.— У нас, у рыцарей, очень тяжелые доспехи. Все должно быть закрыто. Глаза, шея. Поэтому одна лошадь может быстро выдохнуться. Нужны по крайней мере три. Когда я надену все доспехи, я не могу даже сам залезать и слезать с коня. Да и конь мой, конечно, тоже только в доспехах. Что рыцарь без коня!
— Так что же, рыцарь сам и скакать не может?
— Скакать и сражаться он может, но с чужой помощью.
— Кого же?
— Оруженосца! Тут без оруженосцев не обойтись. Вот сосед мой, ты его знаешь, рыцарь Голубого замка, должен домой отправиться. Никак нельзя рыцарю без оруженосцев. А его оруженосец взял и перебежал, хи-хи.
— А где он?
— Оруженосец? Ищи ветра в поле.
— А где рыцарь? — В голове у Зверева вдруг пронеслась спасительная мысль.
— Во-он! Лошадей своих поворачивает, шатер собирает. Без оруженосца рыцарь все равно что без коня — никак нельзя.
Зверев увидел вдали стяг рыцаря Голубого замка. Вокруг бегали его слуги.
— Я сейчас,— бросил на ходу Зверев и поскакал туда, где слуги скатывали шатер.
— Приветствую тебя, рыцарь Голубого замка,— прокричал, подъезжая, Зверев.
— Здравствуй, знакомый незнакомец. Видишь, какое меня постигло несчастье. Приехал на турнир и в самый последний момент потерял оруженосца.
— Куда же он подевался?
— Он меня бросил. Ушел к тому, кто платит больше. А где найдешь перед турниром нового оруженосца, вот и приходится ехать домой.
— Так верни его силой.
— Тс... Ты не знаешь, к кому он ушел.
— Неужели к самому королю.
— Нет-нет, если бы... Бери выше... К самому... — и бедный рыцарь стал испуганно оглядываться по сторонам.
— К хранителю, что ли? — продолжил вместо него Зверев, а сам подумал: «Вот и мне туда надо».
Услышав эти страшные слова, произнесенные вслух, рыцарь Голубого замка весь покрылся пятнами и замахал руками, не в силах произнести ни звука.
— Что с вами?—участливо поинтересовался Зверев.
— Молчи, молчи, я прошу тебя, молчи,— беспрестанно оглядываясь, шептал рыцарь.— И у облаков есть уши.
Когда рыцарь пришел в себя, Зверев спросил его:
— А меня возьмешь в оруженосцы?
Рыцарь окинул его долгим взглядом, а потом расплылся в улыбке:
— Согласен.
Зверев спрыгнул на землю.
Рыцарь принялся зычным голосом отдавать распоряжения:
— Оденьте моего оруженосца и расправьте стяг. Мы отправляемся на турнир.
В новом облачении Зверев совсем перестал походить на себя. Тело укрыла кольчуга, на голове шлем с забралом, на ветру развевалось роскошное одеяние, прикрывающее доспехи.
Рыцарь Голубого замка окинул его довольным взглядом.
«Ладный у меня оруженосец»,— думалось ему.
