Джилиан Рубинстайн - Пленники компьютерной войны
Оглядываясь на золочёные крыши пагод буддийского храма, исчезавшие за верхушками сосен, когда поезд начал набирать скорость, Эндрю не мог поверить, что прилетел в Японию лишь два дня назад. Из окна вагона Нарита выглядела совсем по-другому, чем из терминала аэропорта. Теперь дорога шла через сжатые рисовые поля, разделённые на шахматные квадраты осенней вспашки. Небольшие, поросшие лесом холмы окружали возделанные земли; под их склонами то тут, то там виднелись старые фермы с покатыми черепичными крышами. Если бы не телевизионные антенны, они выглядели бы так же, как сто лет назад. В меркнущем вечернем свете мелькавшая картина казалась размытой и зернистой, как в старом кино. Эндрю казалось, что вот-вот появится самурай, спускающийся по склону холма. Вскоре он действительно увидел японца в традиционной одежде — кимоно, хантене и гэта, неспешно идущего по дорожке к своему дому. «Мы как будто попали в машину времени», — подумал мальчик.
Когда поезд проезжал мимо деревушек и маленьких городков, дома казались миниатюрными, почти игрушечными. Эндрю видел столбы для бельевых верёвок, стёганые одеяла, вывешенные проветриваться на подоконниках, деревья бонсай, крошечные тракторы на лужайках. Улицы городков, должно быть, проложенные до изобретения автомобилей, были очень узкими, но это не мешало мотоциклистам мчаться с большой скоростью.
У каждой станции Мидори подходила к дверям и выглядывала на платформу, но, если не считать взглядов, украдкой брошенных пассажирами на светлые волосы и голубые глаза австралийцев, за ними никто не следил.
Тем не менее Элейн нервничала.
— Мы должны позвонить Шез, — виновато сказала она. — Она будет вне себя от беспокойства. Кроме того, завтра мы должны приступить к репетициям. Что подумает Харуко?
— У тебя есть её номер телефона? — спросила Мидори. — Мы позвоним ей, когда приедем к бабушке. Мой отец скажет, что нужно делать.
— Небось он-то знает, да? — В голосе Бена звучала ирония.
Мидори строго посмотрела на него.
— Что ты хочешь этим сказать?
Он спокойно выдержал её взгляд.
— Только то, что, если кто-то хочет собрать всех нас вместе, это может быть и твой отец, не так ли? Знаешь, как мы раньше его называли? Глючный профессор! Знаешь, что означает это слово?
— Да, знаю, но ты ошибаешься, — Девушка вспыхнула и нахмурилась ещё больше. — Мой отец никогда не причинял людям зла... во всяком случае, специально.
— Тогда как ты объяснишь его жуткие игры? И почему он решил опробовать их на нас? Почему он сначала не испытал их на тебе?
Бен не скрывал своей враждебности.
— Кончай, — запротестовал Эндрю, — Игры были вовсе не такими уж плохими!
Но Мидори была готова постоять за себя.
— Я тоже играла в них. Я прошла обе игры — «Космических Демонов» и «Небесный Лабиринт», но у меня все было по-другому, — Она покосилась на Эндрю, — Для вас игры были более жестокими, верно? Это один из аспектов, которые хотел исследовать мой отец: как сильно личность игрока влияет на результат игры. Мыс Тоши...— Она замялась, улыбнулась уголком рта и пожала плечами, — Это трудно объяснить.
— Объясни для начала, кто такой Тоши, — проворчал Бен.
— Это ассистент моего отца. Он работал с ним после окончания колледжа. Блестящий учёный...
— А если это он выслеживает нас? — перебил Бен.
— Нет. Я уверена, что Тоши не будет работать ни на кого, кроме моего отца. — Мидори невольно вспомнила о своей твёрдой уверенности в том, что он собирается найти её.
— А что произошло, когда ты играла вместе с Тоши? — спросил Эндрю. Он вспомнил о «Космических Демонах» со смешанным чувством восторга и ужаса. В его сознании по-прежнему звучал зловещий голос программы. Трудно было поверить, что человек, написавший эту программу, не был злодеем.
— Ты получила сообщение «реагирую на ненависть»? — внезапно спросил он.
— У нас все было иначе, — уклончиво ответила Мидори.
— Как? — с вызовом поинтересовался Бен.
— Вы тоже попали в игру и проходили её изнутри? — добавил Эндрю.
— Да, но не через ненависть.
— А как же?
Лицо Мидори окаменело.
— Через внутреннее молчание, — медленно ответила она. — Это очень трудно объяснить. Человек может чувствовать это... вернее, его внутреннее «я». Тоши хорошо разбирается в этом, потому что занимается дзюдо и другими боевыми искусствами. Но у меня тоже есть кое-какая подготовка.
— В самом деле? — с интересом спросил Эндрю.
Мидори улыбнулась.
— Вообще-то сначала я хотела заниматься балетом или испанскими танцами. Но папа решил, что лучше мне учиться мастерству кендо. Кендо и дзюдо входят в программу школьного обучения. Я не возражала. Мне это даже понравилось. Упражнения делают человека сильнее — не только физически, но и духовно.
— Как и танцы, — заметил Бен, не желавший уступать японке. — И гимнастика тоже.
— Наверное, у неё все-таки было по-другому, — тихо сказала Элейн. — Помнишь, Шез рассказывала, что мы можем многое узнать из японских танцев, потому что они полны внутреннего смысла?
— Все мы интересуемся похожими вещами, — примирительно произнесла Мидори. — Но, может быть, у нас разные подходы.
— Все, кроме Эндрю, — фыркнул Бен. — Его физической подготовки хватает только на то, чтобы двигать мышью по коврику.
— У меня очень спортивный склад ума, — возразил Эндрю, — Каратэ на клавиатуре! Но о чем мне хотелось бы узнать побольше — так это о ниндзя. Потрясающие парни!
— Моего отца заботит судьба молодых людей, — продолжала Мидори, оставив его слова без внимания.
Бен недоверчиво посмотрел на неё. Она заговорила очень быстро, словно опасаясь, что её снова перебьют:
— Несколько лет назад мой двоюродный брат покончил с собой. Он учился в токийской школе и постоянно подвергался унижениям и оскорблениям от старшеклассников. Никто об этом не знал. Его семья была в шоке. Мой отец ужасно переживал — мальчик был единственным сыном его сестры, ему совсем недавно исполнилось тринадцать лет. Отец говорил, что, думая о будущем, он очень боится за меня, своего единственного ребёнка, и за всех других детей. У нас не будет никакой надежды, если мы не научимся сотрудничать и помогать друг другу. Людей на Земле становится все больше, а природные ресурсы истощаются. Мы должны мудро распоряжаться тем, что имеем, иначе нас всех ждёт гибель.
— Поэтому нам пришлось отказаться от пистолета, — промолвила Элейн, вспомнив «Космических демонов».
— Игра привела вас к такому решению, — согласилась Мидори. — Для Тоши и для меня решение оказалось иным. У нас не было пистолета. Мы сражались с демонами голыми руками и побеждали их с помощью боевых искусств. Но в самом конце, чтобы заставить демонов исчезнуть, нам пришлось обнять их...— Она невольно вздрогнула. — Это было отвратительно!
— Значит, пистолеты здесь не в цене? — поинтересовался Эндрю.
— Во всяком случае, не в такой цене, как в некоторых западных странах. И разумеется, после Второй мировой войны Япония не участвовала в гонке ядерных вооружений, хотя сделки с оружием продолжаются. Мой отец с радостью положил бы этому конец, если бы мог.
— Почему он выбрал нас... вернее, меня? — спросил Эндрю.
— Это произошло случайно, — с улыбкой сказала Мидори. — Он несколько раз встречался с твоим отцом, когда работал в клинике, в отделении компьютерной диагностики. Австралия всегда интересовала его. Это западная страна, но не слишком американизированная, там разные народы спокойно уживаются. Австралийское общество имеет много сходных черт с японским, хотя отличий тоже немало, и, наверное, по нашим странам можно судить о том, каким будет мир в следующем веке. Мой отец считает, что люди все больше отходят от традиционной морали. Они думают, что рано или поздно технология и генная инженерия сделают их лучше — так зачем зря тратить силы на добрые дела? Мы находимся на пороге новой эпохи. С помощью этих игр молодые люди смогут учиться и изменять своё сознание к лучшему.
— Значит, мы были для него подопытными кроликами? — язвительно спросил Бен.
— В определённом смысле, — согласилась Мидори. — Твой отец все время твердил, какой ты мастак по части компьютерных игр, — обратилась она к Эндрю. — Он даже спросил моего отца, нет ли у него каких-нибудь особенных игр для тебя, и тогда папа решил дать ему «Космических Демонов».
— И все же, я думаю, ему не следовало этого делать, — тихо сказала Элейн.
— Заинтересовав нескольких людей, он мог помочь многим.
— Не понимаю, каким образом, — возразил Бен. — Почему бы ему не придумать что-нибудь полезное — например, помочь тем бездомным, которых мы видели?
— Технология изменения людей, — серьёзно сказала Мидори. — Она ускоряет эволюцию. Она изменяет наше мышление, наши поступки, наше восприятие мира. Мой отец хочет, чтобы эти перемены были благом для людей, и думает, что нашёл способ сделать это.
