С. Гроув - Стеклянная карта
– Эй! – подал голос мальчишка. – С тобой все в порядке?
София моргнула.
– Прости, что сшиб, – сказал он. – Так ты цела? Скажи что-нибудь!
София приподнялась на локте.
– Ага, – пробормотала она. – Все хорошо. – Она смотрела на паренька, сидевшего против нее на ковре. – Ты зачем в шкаф залез?
– Я там спрятался. А ты-то где была?
– Вот только пришла. По делам ходила…
Теперь, когда напряжение начало отпускать, страх накрыл ее волной холодного озноба. Мальчишка протянул руку, желая помочь, но София отшатнулась.
– Да ладно. Я тебя не трону. – Он говорил тихо, глотая окончания слов, что выдавало в нем уроженца северо-западных Пустошей. – И вообще все это не я натворил…
– А кто тогда? – София поднялась на ноги. – Что здесь вообще произошло? И где Шадрак?
Мальчик как-то странно посмотрел на нее:
– Он твой отец?
София покачала головой. Челюсть прыгала так, что зубы стучали.
– Он мой дядя. Где он? – спросила она и вновь оглядела комнату. – Надо наверху поискать…
– Нет. Погоди, – произнес парнишка, вытянул руку, загораживая ей путь, и тихо добавил: – Не ходи, не надо. Там его все равно нет.
– Но куда он подевался?
– Не знаю. Не знаю, где он сейчас.
– Но ты видел его?
– Да, видел. – Он медленно кивнул и посмотрел на Софию изучающим взглядом, соображая, что ей сказать. – Ты здесь живешь? В смысле, у Шадрака Элли?
Дядино имя странно звучало в его устах… София нетерпеливо кивнула:
– Да, да, я здесь живу! Говорю же – я его племянница! Может, объяснишь наконец, что стряслось?
Парнишка помедлил.
– Жаль, но придется тебе рассказать… Твой дядя пропал.
У Софии разом подевался куда-то весь воздух из легких, она задохнулась. Услышанное потрясло ее… и в то же время показалось давно известным. Она вдруг поняла, что помимо воли постоянно ждала этого, – люди, которых она любила больше всего, были обречены исчезать один за другим.
– Я пришел сюда, чтобы найти его, – продолжал парнишка. – Смотрю, дверь открыта, внутри слышен гвалт, а что именно происходит, поди пойми… – Он помолчал. – Я залез в кусты и стал ждать. Спустя примерно полчаса какие-то типы вывели твоего дядю из дома… – Рассказывая, он внимательно следил за реакцией Софии. – Их было пятеро. Они запихнули твоего дядю в экипаж, погрузили какие-то ящики и уехали. Тогда я забрался внутрь. Потом услышал, как ты кричишь наверху, и спрятался. Решил, это они вернулись… – И добавил, отводя взгляд: – Мне очень жаль, правда.
– А эти типы, – спросила София, – кто они? Ну, на кого похожи?
– Да кто их разберет. Обыкновенные. Жулики, наверное… – Он нахмурился. – Разве что у некоторых были такие… – он коснулся пальцем лица, – вроде как шрамы.
София проглотила застрявший в горле комок.
– Он… как он выглядел? – сделав над собой усилие, проговорила она. – Дядя Шадрак? Они ничего с ним не сделали?
– Был жив и здоров, – ответил паренек. – Отбивался и что-то говорил им. Он был здорово зол, но раненым не казался.
София поняла, что вот-вот разревется, и отвернулась.
– Мне надо побыть одной, – прошептала она.
– Правда жаль, что все так получилось, – сказал парнишка. – Ладно, я наверху подожду.
Его шаги прошуршали по лестнице. Дверь закрылась, и София перестала думать о нем. Все мысли были только о Шадраке и о его таинственном исчезновении. Горло стиснула мучительная судорога, постепенно разрешившаяся слезами.
Она не могла взять в толк, что же произошло. Как мог Шадрак просто так взять и исчезнуть? Еще утром она сидела рядом с ним в этой самой комнате, изучала карту… и вот кто-то разнес комнату вдребезги, Шадрак пропал неизвестно куда, и София осталась одна. Совершенно одна…
Она плакала, пока у нее не заболела голова. Потом неподвижно сидела на ковре, лишившись сил и обмякнув. В висках стучало, хотелось пить, а в душе воцарилась жуткая пустота.
«Я опять не уследила за временем, – думала она. – Если бы на причале я не замешкалась, то вернулась бы раньше. Мы теперь были бы вместе. Ни он, ни я не страдали бы поодиночке».
Минуло всего несколько минут, но время кругом Софии простиралось в пустынную бесконечность.
«Где он теперь? Где угодно. Может, его ранили или побили…»
Эта мысль билась и металась у нее в голове, причиняя новую боль.
Потом тишину нарушил звук наверху, и София с горем пополам вернулась к реальности. Утеревшись, она перевела дух и встала с ковра. Смотреть, во что превратилась недавно прекрасная комната, было невозможно. Старательно глядя под ноги, София поднялась по лестнице. Очутившись наконец в библиотеке, девочка закрыла за собой дверь.
Паренек сидел на корточках и рылся в обрывках карт на полу. При виде Софии он оставил свое занятие и поднял глаза.
– Привет, – сказал он. – Так ты в порядке?
– Да. Спасибо, что спросил.
Он кивнул и посмотрел туда же, куда и она, – на раскиданные бумаги.
– Я тут карту искал. Думал, может, карта Нового Запада попадется. Не знаешь, у твоего дяди такая была? Здесь столько всего…
– Была, – ответила София, а мысли еле ворочались у нее в голове. – Я тебе помогу найти. Только не сейчас… попозже…
– Ладно, – кивнул он.
Паренек встал и зачем-то принялся поправлять мятые перья вокруг пояса. Несколько мгновений они с Софией молча смотрели друг на дружку. Наконец он сказал:
– Меня Тео зовут.
– А я София, – ответила она.
– София… Вообще-то, я пришел к твоему дяде, надеясь, что он сумеет мне помочь. В гавани о нем говорили. Живет, мол, в Бостоне такой знаменитый картолог. Я и решил – вдруг он поможет мне добраться домой? Я ведь родом издалека.
– Знаю, – негромко произнесла она. – Ты дикий мальчик из Пустошей.
Некоторое время Тео изумленно молчал. Потом уголок его рта пополз вверх.
– Точно, – сказал он. – Смотри-ка, запомнила!
– Еще бы, не запомнить такого расфуфыренного…
– Да, – рассмеялся Тео. – Пожалуй. – Оглядел себя, потом поднял глаза. – Я удрал нынче утром. Когда цирк уезжал.
– Удрал?
– Ну да.
София не знала, что еще сказать ему. Голова решительно отказывалась работать. Сбежал, ну и что? Какое это имело значение?
– София, – сказал Тео, – нам обоим надо сообразить, что делать дальше. Мне бы… Знаешь, мне бы переодеться…
– Погоди, значит, ты обычно такое не носишь? – моргнула она.
Тео помолчал.
– Нет, конечно, – буркнул он наконец. – Это Эрлах, идиот, ради шоу меня так нарядил.
– С ума сойти, – пробормотала София.
– Я бы вымылся, если можно, – попросил Тео. – С мылом. А растворителя какого-нибудь не найдется? Эти перья приклеены медом и смолой – повеситься легче, чем отскрести. Ну и одежку бы мне…
– Я поищу, – кивнула София.
Лучше уж думать о нужных вещах, чем о пропавшем Шадраке. Заодно и в доме хоть немного прибраться… Растворитель хранился в кладовке при кухне, там же нашлась и чистая ветошь. София ходила по разоренным комнатам, перешагивая через осколки битой посуды, клочья рваной бумаги, переломанную мебель. Дом казался чужим. Думать о нем таким образом было почему-то легче.
– Можешь воспользоваться ванной Шадрака, – поднимаясь по лестнице, сказала она.
Тео шел следом, из его наряда сыпались перья.
Как ни странно, третий этаж выглядел нетронутым. Либо те жулики нашли, что искали, либо решили, что в спальнях наверху не могло быть ничего ценного.
– Думается, кое-что из дядиной одежды может тебе подойти, – рассуждала София. – Разве что будет великовато.
В гардеробе Шадрака в самом деле нашлись рубашка, брюки, ремень. С обувью оказалось сложнее: башмаки были безнадежно велики Тео. София отдала ему одежду, тряпки и растворитель и указала, где ванная.
– Спасибо, – поблагодарил он и вдруг остановился на месте. – Ты же никуда не уйдешь?
София непонимающе смотрела на него.
– Я к тому, – пояснил он, – что не помешало бы мне найти спокойное местечко… всего на одну ночь…
Девочка наконец поняла, о чем он говорил.
– Оставайся, – кивнула она.
– Спасибо. Я тебе премного обязан! – И он, привычным движением щелкнув пальцами, изобразил наставленный пистолет. – Если бы еще карту… ну, раз можно… я прямо завтра ушел бы восвояси и не надоедал тебе больше.
Дверь за ним закрылась. Вскоре в ванной зашумела вода.
София стояла в спальне Шадрака. Здесь все было по-прежнему, и горе накатило с новой силой. Кожаное кресло, книги на столике, груды карт… дядя будто только что вышел и должен был вот-вот возвратиться. На голубом ковре – вытоптанная дорожка от двери к секретеру красного дерева… Он, кстати, был отперт, дверцы открыты. София подошла, чувствуя странное волнение. Шадрак, помнится, никогда его нараспашку не оставлял…
Чернильная клякса на промокашке, раскрытый дневник. Никакого сомнения: Шадрака захватили врасплох, когда он сидел здесь и писал. София заметила на странице свое имя.
