Филип Пулман - Чудесный нож
— Я как раз собиралась об этом рассказать. Оливер Пейн, мой коллега, однажды забавлялся, проверяя всевозможные вещи Гротом. Это было странно и совершенно бессмысленно с точки зрения физики. Он раздобыл кусок слоновой кости, просто обломок, и вокруг него силлов не было. Компьютер не отреагировал. А вот на шахматную фигуру, вырезанную из слоновой кости, реакция была. Не реагировал на деревянную щепку, а на линейку — да. А вокруг статуэтки, вырезанной из дерева, было еше больше силлов. Ты понимаешь? Элементарные частицы, крошечные кусочки неизвестно чего — и они знали разницу! Все, к чему было приложено человеческое мастерство или мысль, притягивало силлов.
— А потом Оливер… Доктор Пейн, раздобыл ископаемые черепа у друга в музее и проверил их, чтобы узнать, как далеко во времени работал эффект. Оказалось, что переломный момент был тридцать-сорок тысяч лет назад. До этого силлов не было.
После этого — в изобилии. И это явление возникло примерно в то же время, когда появились современные люди. Я имею в виду, наши далекие предки, люди, ничем от нас не отличавшиеся.
— Это Пыль — сказала Лира уверенно. — Это она и есть.
— Но, видишь ли, в заявке на финансовую поддержку о таких вещах не скажешь… Её никто не примет всерьёз. Это необъяснимо… Такого не может быть. Это невозможно, а если и возможно, это нереально, а если ни то и ни другое, то это — абсурд.
— Я хочу увидеть этот Грот. — сказала Лира, вставая.
Доктор Малон снова провела рукой по волосам и поморгала, чтобы лучше видеть.
— Что ж, не вижу причины для отказа, — сказала она. — Кто знает, может быть, завтра у нас не будет и компьютера. Заходи.
Доктор привела Лиру в другую комнату, которая была уставлена ямтарическим оборудованием.
— Вот он. Здесь. — сказал она, указывая на пустой экран, светившийся серым светом. — Это детектор. Чтобы увидеть силлы, ты должна быть подключена через электроды. Как при измерении мозгового излучения.
— Я хочу попробовать — заявила Лира.
— Ты все равно ничего не увидишь. В любом случае, я устала. И это всё слишком сложно.
— Ну пожалуйста! Честное слово, я знаю, о чем говорю!
— Ты знаешь? Хотела бы и я знать… Нет, ради всего святого… Это дорогой, сложный научный эксперимент. Ты не можешь сюда вбежать с улицы и ожидать свободного доступа, как к игровому автомату… Ты сама-то откуда? Разве тебе не нужно быть в школе? Как ты сюда пробралась?
И она снова потерла глаза, словно просыпаясь.
Лиру пробрала дрожь. Говори правду, подумала она.
— Я попала сюда с помошью вот этого, — сказала она, и вынула алетиометр. — А что это такое? Компас?
Лира передала алетиометр доктору Малон. Та почувствовала его вес и её глаза расширились от изумления:
— Боже мой, это золото! Откуда…
— Я думаю, он делает то же самое, что ваш Грот. Вот это я и хочу выяснить.
Скажите, — спросила Лира с отчаянием в голосе — если бы я смогла правильно ответить на вопрос — такой, на который я не знаю ответа, а вы знаете, тогда можно мне будет испытать ваш Грот?
— Что? Теперь мы докатились до прорицания? Что это за вещь?
— Пожалуйста! Задайте мне всего один вопрос!
Доктор Малон пожала плечами.
— Ну, хорошо. — сказала она, — Скажи мне… скажи, что я делала до того, как начала заниматься наукой.
Лира с нетерпеливо схватила алетиометр и повернула настроечные колесики. Она чувствовала, как её сознание стало искать нужные символы, даже до того, как стрелки указали на них, и она чувстовала, как длинная стрелка дергается в ответ.
Когда стрелка начала вращаться вокруг циферблата, её глаза последовали за ней, высчитывая и выискивая длинные цепочки значений до того уровня, где была истина.
Затем она вздохнула и вышла из своего кратковременного транса.
— Вы были монахиней, — сказала она. — Я бы ни за что не догадалась. Монахини должны оставаться в монастыре навсегда. Но вы перестали верить в церковные вещи и вас отпустили. Это совсем не похоже на мой мир, ни чуточки.
Доктор Малон не сводила с неё глаз.
— Это ведь правда? — спросила Лира.
— Да… И ты узнала об этом от этого…
— От моего алетиометра. Он работает от Пыли, я так думаю. Я проделала весь этот путь, чтобы узнать больше о Пыли, и он велел мне обратиться к вам. Поэтому я думаю, что ваше Тёмное Вещество — то же самое, что Пыль. А теперь можно мне испытать ваш Грот?
Доктор Малон покачала головой, но не отрицательно, а просто от бессилия. Она развела руками:
— Хорошо — сказала она, — Думаю, что все это мне снится. Ну так и пусть сон продолжается.
Ученая повернулась в своем кресле и щелкнула переключателями. Послышалось гудение электричества и шум охлаждающего вентилятора. Лира тихонько ахнула, потому это были те самые звуки, тот же шум, который она Лира слышала в Болвангаре, в страшной сверкающей пещере, где серебряная гильотина чуть не разлучила её с Пантелеймоном. Она почувствовала, как деймон бьется у неё в кармане и нежно погладила его, чтобы приободрить.
Но доктор Малон ничего этого не заметила; она была слишком занята, настраивая переключатели и стуча по кубикам на ещё одном подносе из слоновой кости. При этом на экране появлялись маленькие буквы и цифры, а его цвет менялся.
— Теперь сядь. — сказала доктор Малон, и прикатила кресло для Лиры. Затем она открыла банку и сказала:
— Мне нужно помазать тебя этим гелем, чтобы контакты работали. Его будет легко отмыть. Сиди спокойно.
Доктор Малон взяла шесть проводков, каждый из которых заканчивался плоской пластинкой, и прилепила их к разным местам на голове Лиры. Сердце Лиры бешено колотилось, она часто дышала, но старалась сидеть неподвижно.
— Ну вот, ты подключена. — сказала доктор Малон. — Комната полна силлов. Вселенная полна силлов, если уж на то пошло. Но единственный способ, который позволяет нам их видеть, это когда ты опустошишь свое сознание и посмотришь на экран. Прямо сейчас…
Лира посмотрела на темное стекло пустого экрана. Она увидела собственное отражение, и только. Ради эксперимента она представила, что читает алетиометр, и вообразила, что задает вопрос: «что эта женщина знает о Пыли? Что за вопросы она задаёт?»
Она стала мысленно переводить стрелки алетиометра по циферблату, и, как только это случилось, экран начал мигать. Потрясённая, она перестла концентрироваться, и мерцание прекратилось. Она не заметила восторга доктора Малон — та даже привстала с кресла. Лира нахмурилась, подвинулась ближе к экрану и снова сосредоточилась.
В этот раз реакция была мгновенной. Поток танцующих огней, похожий на мерцание Авроры, заблистал на экране. Странные фигуры появлялись лишь на мгновение, и тут же возникали новые, каждый раз — других форм и цветов; они свивались и качались, расходились и взрывались потоками сияния, которые вдруг неожиданно поворачивались то в одну сторону, то в другую, как стая птиц, меняющая направление полёта. И, глядя на это, Лира ощущала знакомый трепет на грани понимания, который она помнила с тех времен, когда начала читать алетиометр.
Она спросила еще: «Это — Пыль? То, что делает узоры и двигает стрелки алетиометра?»
Ответ последовал в виде ещё большего количестве световых петель и спиралей.
Лира решила, что это означает — да. Затем она подумала ещё об одной вещи, повернулась к доктору Малон, и увидела, что та сидит с открытым ртом, подперев голову рукой.
— Что такое? — спросила девочка.
Экран померк. Доктор Малон вздрогнула.
— В чем дело? — снова спросила Лира.
— Ах, ты вызвала самую яркую деймонстрацию эффекта из всех, что я видела. — ответила доктор Малон. — Но что ты при этом делала? О чём думала?
— Я думала, что вы можете получить более чёткое изображение, чем это — сказала Лира.
— Более чёткое? Оно никогда не было таким отчётливым!
— Но что оно означает? Вы можете его расшифровать?
— Ну, — сказала доктор Малон, — так не получится, этот эффект невозможно прочитать, как сообщение. Происходит вот что: силлы реагируют на твоё к ним внимание. Это и так невероятно, то, что они реагируют на наше сознание, понимаешь?
— Нет, — начала объяснять Лира, — я говорю о цветах и фигурах на экране. Эти силлы, они могут делать не только это. Они могут принять любой вид по вашему желанию. Если вы захотите, они могут стать символами. Смотрите.
И она снова повернулась к экрану и опять сосредоточилась, но в этот раз представила, что экран — это алетиометр, со всеми тридцатью шестью символами по краям циферблата. Она помнила их так хорошо, что её пальцы бессознательно зашевелились, двигая воображаемые стрелки к изображенями свечи (понимание), альфы и омеги (язык) и муравья (старание), а затем она сформулировала вопрос:
«Что следует сделать людям, чтобы понимать язык силлов?»
