Эмили Родда - Роуэн в стране Зиба
Зеел выступила вперёд.
— Норрис спас мне жизнь, — заявила она. — У него не было другого выхода.
Старик только покачал головой. Он с ужасом смотрел на неподвижного Зэнела.
— Скоро его начнут искать, — дрожащим голосом проговорил он. — Надо его спрятать… И клетку тоже. Для начала за стогом сена на заднем дворе. А потом подумаем, что делать дальше…
Он снова вздохнул, когда Норрис затолкал стражника в клетку и захлопнул дверь. Затем старик вдруг вспомнил о чужестранцах.
— Здравствуй, Роуэн, — поклонился он. — Извини, что мы ссоримся в твоём присутствии. У Норриса доброе сердце, но его вспыльчивость приводит меня в отчаяние. Я — Тири, хранитель шёлка. Мой дом открыт для тебя.
Не успел Роуэн ответить, как Тири обратился к Аллуну, Зеел и Жемчужнику:
— Рад встрече с вами. Мы ждали Роуэна, но думали, что он придёт один.
Старик медленно побрёл к дому. Норрис двинулся следом, ведя под уздцы тянувшего клетку гарча.
— Да почему же вы меня ждали? — недоумевал Роуэн.
— Твоя сестра сказала, что ты придёшь.
— Аннад здесь?!
Сердце у Роуэна сильно билось от радости.
— Ну конечно, — слегка удивился Тири. — Где же ещё может быть новая пленница?
— Мы полагали, что она находится в тюрьме, — заметил Жемчужник.
Он произнёс эти слова подчеркнуто вежливо, явно подозревая, что Тири не в своём уме или говорит неправду.
Тири остановился.
— Мой друг, это и есть тюрьма, — сказал он. — Здесь, на ферме, мы, пленники зибаков, заперты так же надёжно, как в железной клетке. — Он указал на огораживавший поля высокий забор.
Зеел взглянула на работавших в отдалении людей и нахмурилась.
— Те люди — зибаки, — проговорила она. — У них полосы на лбу.
— Верно, — признал Тири. — Это простые зибакские люди. Стража называет их урсами. Они каждый день приходят на ферму, чтобы работать на полях. Так повелось с тех пор, как рабов стало слишком мало. — Он внимательно посмотрел на Зеел. — Но ведь и ты из зибаков. Где же твоя татуировка?
— В раннем детстве я стала дочерью другого народа, — гордо ответила Зеел. — Я надела эту одежду лишь для того, чтобы обмануть стражников.
Роуэн прямо над ухом услышал пыхтение и машинально протянул руку. Однако вместо мягкой шерсти его пальцы нащупали скользкую чешую, и он резко отпрянул. Гарч обиженно заскулил, и Роуэну всё-таки пришлось потрепать его по шее. Как бы отвратительно ни выглядело животное, уж если оно хочет, чтобы его приласкали, нельзя ему в этом отказывать.
— В пророчестве, которое мы услышали от колдуньи, говорится о том, кто первым услышал колокола зибаков, — продолжила свои объяснения Зеел. — Я впервые услышала колокола много лет назад, в раннем детстве. И отражение на стене действительно подсказало мне правду: я зибак, сколько бы ни притворялась бродницей. И внезапно мне стало ясно, что только я могу привести всех к Аннад. Это и есть мой удел, моя роль в этом путешествии. Так же, как Жемчужнику было суждено спасти нас в море, а Аллуну в Пустынных землях.
— Вы прошли Пустынные земли?
Норрис взглянул на Роуэна и его спутников с уважением.
— Интересно, а в чём состоит удел Роуэна? — подумал вслух Тири.
Он произнёс эти слова очень тихо. Роуэн посмотрел ему прямо в глаза и поразился глубокой печали его взгляда. Но Тири тут же повернулся к Зеел.
— Тебе, наверное, было нелегко вновь очутиться в родном городе, — мягко сказал он.
— Да, — нехотя призналась Зеел. — Мне казалось, мои друзья должны ненавидеть меня за то, что я зибак. Да я и сама себе была ненавистна.
«Так вот в чём причина странного поведения Зеел в лабиринте!» — подумал Роуэн и сжал её Руку.
— Вот глупая! Почему же мы должны ненавидеть тебя?! — воскликнул Аллун.
— Ты не виновата, что в этой стране такие кровожадные люди, — добавил Жемчужник.
Повеселевшая Зеел с благодарностью посмотрела на друзей. Норрис тем временем переминался с ноги на ногу.
— Надо идти, — настойчиво проговорил он.
Ему определённо становилось не по себе, когда люди в его присутствии открыто выражали свои чувства. И снова Норрис напомнил Роуэну Силача Джона. И Джиллер, и даже Аннад. Все они, в отличие от Тири, прекрасно поняли бы Норриса.
«Норрис не похож на своих сородичей так же, как я на своих», — подумал Роуэн, приноравливаясь к медленным шагам Тири.
Приблизившись к домам, Роуэн увидел, что все они, кроме того, из которого вышел Тири, пришли в негодность. Крыши были сорваны, двери висели на одной петле, окна зияли провалами.
Роуэн хотел узнать, почему дома находятся в таком ужасном состоянии, но в это же время Тири заговорил, отвечая на слова Жемчужника:
— По природе зибаки вовсе не кровожадные люди. Они суровы, но не более того. Жестоки только стражники. Они применяют силу не задумываясь. Многие простые люди мечтают убежать из страны. Но вот уже много лет дорога к морю закрыта, а это единственный путь к спасению. — Тири снова посмотрел на Зеел. — Скорее всего твои родители были из последних, кому удалось пробраться на побережье и раздобыть лодку. Они поплатились за это жизнью, зато ты обрела свободу.
Зеел опустила голову.
— Люди — узники города, точно так же, как мы — узники здесь, на ферме, — продолжил рассказывать Тири. — Город обнесён высокими стенами, и крылья рабочих гарчей каждый год подрезают, чтобы никто не мог на них улететь. Но ведь животным от этого очень больно!
Последние слова он произнёс с такой печалью, словно это было самое ужасное во всей истории.
— Стражникам позволено всё, — проворчал Норрис, с ненавистью глядя на человека в клетке. — Против них никто не может ничего сделать.
— Но скоро всё будет иначе, — добавил Тири. — Я чувствую: грядут перемены.
Норрис недоверчиво хмыкнул.
Они уже подошли к дому. Тири открыл дверь, и Роуэн застыл на пороге. Ему не терпелось увидеть Аннад, но в первое мгновение он оторопело озирался по сторонам, пытаясь понять, почему комната кажется ему такой знакомой.
Действительно, по размеру и форме она поразительно напоминала комнаты ринских домов. Вот только в Рине люди скромно обставляли свои жилища и держали в них лишь самые необходимые вещи, а эта комната так и сверкала яркими красками.
Длинные голубые занавески обрамляли окна. Пол был устлан живописным ковром, а по стенам висели картины. Гора вышитых подушек громоздилась на диване. Каминную полку украшала жёлтая ваза с цветами.
— Мы с внучкой постарались к твоему приезду, — пояснил Тири. — Рад, что тебе понравилось. Но ты, наверное, прежде всего хочешь повидаться с сестрой.
Роуэн последовал за стариком по узкой винтовой лесенке. За ними двинулись все остальные.
— Это я, Шаран, — сказал Тири, входя в чердачную комнатку.
А там, на узкой кровати, укрытая красивым вышитым одеялом, крепко спала Аннад. В воздухе витал аромат лекарственных трав.
Худенькая темноволосая девочка вскочила со скамейки с раскрытой книжкой в руках и испуганно смотрела на Роуэна.
— Это брат Аннад пришел вместе со своими друзьями, — успокоил её Тири. — Роуэн, познакомься с моей внучкой Шаран.
Шаран была одного возраста с Роуэном. Она смущённо улыбнулась, и удивлённому Роуэну показалось, что он где-то встречал её прежде. Мальчик понимал, что это невозможно, но это ощущение не проходило.
— Как хорошо, что ты пришёл, — сказала Шаран. — С тех пор как Аннад попала к нам, она почти всё время спит. Но когда просыпается, сразу зовёт тебя.
Роуэн на цыпочках приблизился к кровати. Лицо Аннад было бледным и исцарапанным, но девочка мирно спала. Роуэн вздохнул с облегчением.
Тем временем Аннад почувствовала его взгляд и открыла глаза. Она посмотрела на Роуэна без тени удивления и улыбнулась ему.
— Я знала, Роуэн, что ты придёшь за мной, — проговорила она. — Поэтому я нисколечко не боялась.
Роуэн улыбнулся в ответ:
— Ты никогда не боишься.
Он склонился над Аннад, и из-под рубашки у него выпал медальон. Роуэн услышал, как за его спиной кто-то непроизвольно вскрикнул, но он не мог повернуть голову, потому что Аннад крепко схватила украшение.
— Красивый, — зевая, сказала она.
— Спи спокойно, Аннад. Я никуда не уйду и буду здесь, когда ты проснешься, — пообещал Роуэн.
— И ты отвезёшь меня домой, — вяло проговорила Аннад. Слипающимися глазами она смотрела на Шаран. — Я же тебе говорила, мой брат — замечательный герой, — пробормотала она, затем отпустила медальон и уснула.
Роуэн выпрямился и отошёл от кровати.
«Домой? — подумал он. — Попадём ли мы когда-нибудь домой?»
Он обернулся и увидел, что Шаран обнимает своего дедушку, а у того на глазах блестят слезы.
— Я знал, что когда-нибудь ты придёшь, — дрожащим голосом проговорил Тири. — Я верил в это. А до меня мой отец и все в нашей семье. И мы продолжали рисовать на шёлке, ожидая тебя и медленно вымирая.
