Райдер Уиндем - Взлет и падение Дарта Вейдера
- Я, не знаю.
Падме снова придвинулась к Энакину. – Это был только сон, - сказала она, пытаясь теперь убедить себя, как до этого успокаивала Энакина.
- Я не позволю этому случиться, поклялся Энакин.
Этот ребенок изменит наши жизни, сказала Падме. – Я сомневаюсь, что королева позволит мне служить в сенате. А если Совет узнает, что отец - ты, тебя исключат из Ордена.
- Я, я знаю, - заикаясь, проговорил Энакин, пытаясь отбросить эти мысли. – Я знаю.
- Думаешь, Оби-Ван не сможет помочь нам?
- Мы не нуждаемся в его помощи, сказал Энакин, сердито посмотрев, как только представил замечания учителя. Когда он заметил, что Падме испугалась его взгляда, Энакин сменил выражение на мягкую улыбку и сказал, - Наш ребенок это благо.
Энакин подумал о своем сне снова, надеясь, что это было не правильное описание вещей, которые случаться, но где-то глубоко в своем сердце, он знал, что это было так. К счастью, он знал кого-то, кто был экспертом в предчувствиях.
* * *
- Предчувствия? - сказал Мастер Йода. - Предчувствия, Хмм.
Это было утро после кошмара о Падме, и Энакин находился в комнате Йоды в Храме джедаев. Они сидели напротив друг друга, приглушенный солнечный свет просачивался сквозь жалюзи на окне мало обставленной комнате. Йода сказал,
- Видения твои...
- Они боль, страдания. Смерть
- О себе сейчас говоришь или другом кого знаешь?
Энакин был вынужден дать больше подробностей, и добавил,
- О другом.
- О близком тебе?
Энакин опустил свой взгляд и почувствовал себя пристыженным, как ответил
– Да.
Подняв предостерегающий палец, Йода установил проникновенный взгляд на Энакина и сказал,
- Осторожным ты должен быть, заглядывая в будущее, Энакин. Страх потери - путь к темной стороне.
Энакин воскресил в памяти сны, которые предшествовали смери его матери и свою неспособность спасти ее. Отвечая взгляду Йоды, он решительно сказал,
- Я не позволю этим видениям сбыться, учитель Йода.
- Смерть это жизни естественная часть, объяснял Йода.
– Радуйся за близких своих, которые в Силу преобразовались. Не оплакивай их. Не скучай по ним. К ревности приводит привязанность. Тень алчности это.
Надеясь, в этот раз, быть на правильном пути, Энакин спросил,
- Что я должен делать, учитель Йода?
- Научись отпускать все, что потерять боишься ты.
Я, возможно, мог бы перестать быть джедаем, подумал Энакин, но я не могу бросить Падме. Я просто не могу. Я слишком сильно ее люблю.
Я не позволю ей умереть. Не позволю.
* * *
Вскоре после встречи Энакина с Йодой, Палпатин доверился Энакину о своих опасениях, что Совет джедаев хочет больше, чем уже, контролировать Республику. Энакину трудно было в это поверить, но он согласился стать личным представителем Палпатина в Совете. Поскольку только Магистры служили в Совете, Энакин посчитал, что присвоение ему Магистра, дело решенное. Но, был потрясен, когда Совет оставил его в прежнем звании Рыцаря. После первой не очень удачной встречи с Советом, Энакин узнал от Оби-Вана, что Совет хочет, чтобы он докладывал обо всех действиях Палпатина. Оказалось, что Энакин был единственным джедаем, которому доверял Палпатин.
Палпатин подозревает, что Совет что-то замышляет, а Совет хочет, чтобы я шпионил за Палпатином! Кому мне верить? Энакин попытался поговорить с Падме, но когда она не двусмысленно дала понять, что демократии больше нет в Республики, он ответил, что она говорит как сепаратисты. Она тоже против меня?!
Той же ночью, Палпатин пригласил Энакина встретиться с ним в его личной ложе в Галактической опере. Трупа Мон-Каламари давала представление балета при нулевой гравитации внутри огромных сфер из мерцающей воды. Палпатин рассказал Энакину, что разведка клонов обнаружила генерала Гривуса на Утапау. После того как их оставили помощники, Палпатин доверил Энакину свои подозрения, что Совет джедаев хочет управлять республикой, и что они собираются предать его.
Палпатин сказал, - Они попросили тебя шпионить за мной, не так ли? Поежившись в своем кресле возле Канцлера, Энакин ответил, - Я не, ух... я не знаю, что сказать.
- Вспомни о начале своего обучения, - продолжил Палпатин. Все кто приходят к власти, бояться ее потерять. Даже джедаи.
Нет, это не правда, подумал Энакин. – Джедаи используют свои способности во благо, - настаивал он.
- Благо это всего лишь точка зрения, Энакин, - сказал спокойно Палпатин.
– Ситхи и джедаи схожи во многом, включая их желания преумножить власть.
- Это не так. Ситхи черпают силу в своих страстях, - сказал Энакин. – Они думают только о себе.
- А джедаи нет? – спросил Палпатин, подняв высоко свои брови, как бы уверяя, что ответ очевиден, подобно выражению его лица.
- Джедаи бескорыстны, возразил Энакин. – Они заботятся лишь о других.
Публика зааплодировала и Энакин и Палпатин перевели свое внимание на представление. Палпатин сказал, - Ты слышал, когда-нибудь трагедию о Дарте Плэгисе Мудром?
- Нет, - ответил Энакин.
-Я так и думал, - самодовольно сказал Палпатин. – Это не история джедаев, которую они тебе бы рассказали. Это легенда Ситхов. Дарт Плэгис был темным повелителем ситхов, столь могущественным и мудром, что мог использовать Силу, воздействуя на мидихлорианы для создания... жизни. Он медленно повернул взгляд к Энакину и продолжил. – Он настолько тонко познал темную сторону, что мог даже спасать тех, кто был ему особенно дорог от смерти.
Энакин сразу подумал о Падме, и своем недавнем кошмаре. Он почувствовал дрожь вдоль спины.
– Он действительно мог... спасать людей от смерти?
- Темная сторона Силы открывает путь к таким способностям, которые кое-кто считает неестественными.
Энакин подумал о Дарте Плэгисе, интересно, какие легенды могли оказаться правдой. И сказал, - Что с ним случилось?
Отвернувшись от Энакина, Палпатин медленно ответил, - Он стал настолько могущественным, что боялся только одного – потерять свою власть, которую, в конечном счете, конечно же, потерял. К несчастью, он научил своего ученика всему, что знал. И тот убил его, пока учитель спал. Забавно. Он мог спасать от смерти других, а себя не сумел. Поскольку Канцлер был довольно эрудированным человеком и обсуждал с членами Совета джедаев поиски Дарта Сидиуса, Энакину не было дела до того, откуда Палпатин мог знать такие истории о ситхах. Энакин хотел знать только одно.
- Возможно, ли научиться этому?
Подняв брови, Палпатин повернулся и снова остановил свой пристальный взгляд на Энакине и сказал, - Только не у джедаев.
Интерлюдия
Спустя двадцать три года после окончания Войн Клонов, Дарту Вейдеру было не сложно вернуться к моменту встречи Энакина Скайвокера с Верховным Канцлером Палпатином в Галактической опере. Хотя, он еще не знал тогда, что Палпатин в действительности был повелителем ситхов Дартом Сидиусом, именно в тот момент Энакин Скайвокер решил, что должен изучить тайны Ситхов. В то время, Энакин убедил себя, что хочет использовать эти способности только, для того, чтобы спасти свою жену. Он не хотел выбирать путь темной стороны. По сути, он продолжил вести себя благородно после той встречи в Опере. Когда Совет джедаев оскорбил его снова, выбрав Оби-Вана для поимки генерала Гривуса на Утапау, Энакин принес извинения за свою заносчивость. А после того, как он узнал, что Палпатин был повелителем ситхов, убившем Дарта Плэгиса, и понял, что Канцлер не намеривался отказаться от власти после смерти генерала Гривуса, Энакин сообщил о своем открытии Мэйсу Винду, который повел группу Магистров джедаев арестовать Палпатина. Энакин поступил правильно.
Но поскольку, Энакин думал, что единственный путь спасти Падме было тайное знание Палпатина, он не мог позволить Мэйсу Винду убить повелителя ситхов. И так он позволил Палпатину высвободить ситхскую молнию в Мэйса Винду, и предать всех джедаев, поклявшись в верности Палпатину. Как новый ученик владыки ситхов, он взял имя Дарт Вейдер, до того, как отправился уничтожить всех джедаев, оставшихся в Храме. Сейчас, много лет спустя, Вейдер размышлял обо всех джедаях, которых он убил в тот день. Вспоминая потрясенное выражение Мэйса Винду, когда он падал из окна офиса Палпатина и крики юнглинов и их учителей, он не чувствовал угрызений. Подобно тому, как он полагал, что сделал все возможное, чтобы быть послушным долгу джедаем, он верил, что его действия в качестве ученика Палпатина были еще более праведными.
