Сергей Кичигин - Два цвета радуги
Придворные радостно закивали в знак согласия. Пристрастие ее величества к охоте дорого обходилось многим из них: неудачный день ввергал королеву в страшный гнев, но и горе тому, кто попадался ей под горячую руку.
Да и сегодня королевское окружение представляло собой невеселое зрелище: госпожа министресса по делам голубокожего образования посинела, ибо день выдался не по-летнему холодным; господин Толлар, несмотря на утепленный комбинезон, был совершенно багровый. Остальные придворные выглядели не лучше: представители лагеря ослов дружно синели, остальные — из лагеря слонов — краснели. Господин Бельмоглаз спрятался за стволом необъятного платана и тихо поскуливал от голода и усталости. Спасибо Мафитте, старой его приятельнице, которая успела вытащить бедолагу на открытое место, — королева приняла его повизгивание за хрюканье дикого кабана и чуть не всадила в него заряд. Министра иностранных дел пришлось уложить на носилки: ему стало дурно, когда он понял, что едва не стал трофеем ее величества.
Этот забавный эпизод окончательно вернул всем хорошее настроение, и шумная компания направилась в харчевню «Охотничьи радости», где их ожидал роскошный обед и приятный отдых.
Обед удался на славу. Егеря еле поспевали подливать в бокалы и менять блюда. За олениной следовала медвежатина, за огромным кабаном, как бы уснувшим среди зелени на массивном золоченом подносе, были поданы утки в горшках и перепелки на вертеле. Бегающая, летающая и плавающая живность калейдоскопом менялась на тарелках голубокожей знати и исчезала в их ненасытной утробе. Казалось, для насыщения этой армии обжор егеря истребили всю дичь в заповеднике. И сейчас, чавкая, кряхтя и облизываясь, королевский двор поглощал все, что подавали на стол. Наташа и Ростик не отрывали глаз от своих тарелок, но не видели, что стояло перед ними. От отвращения к происходящему пища не шла им в горло. Невеселые, горькие мысли приходили на ум.
Министры и члены Совета, вероятно, выпили очень много, потому что, поправ придворный этикет и не спрашивая разрешения королевы, позволяли себе в ее присутствии громко спорить, переругиваться, делиться новостями и сплетнями, хвастаться своими успехами и жаловаться на потери. Они уже не обращали внимания на то, слушают их ребята или нет, а те ловили каждое слово подгулявшей знати. Тут было что послушать. Разговор, как ни странно, шел о… науке.
— Хи-хи, — давился смехом Рассори, и его мелкие зубы дробно стучали о край чашки с каким-то напитком, — хи-хи! Мои-то ученые мужи что придумали! Машину, которая может определить, правду говорит человек или нет. Детектор лжи называется. Вещица, скажу я вам, стоящая. Недавно одного краснокожего допрашивали, так он все хитрил, не признавался, что на стенах всякую пакость I писал. Вы меня понимаете, — и Рассори, опасливо косясь в сторону королевы, стал говорить тише: — «Долой власть Моно II!», «Краснокожие, черные, синие, — Рассори задумался и махнул рукой, — …и прочие разноцветные, не воюйте друг с другом! Боритесь (страшно подумать!) против Мафитты, Террори и Толлара!» и так далее. Так вот этого краснокожего мы на детектор лжи потащили, проводов в него всяких натыкали. И сразу видно — хитрит, негодяй! Тут мы его и в тюрьму. Теперь с детектором дело быстро пойдет, скоро мы их всех переловим.
— Ничего, в тюрьмах места всем хватит, — осклабился господин Террори, — у меня в отделе тоже свои ученые есть. Был у нас раньше электрический стул, посадишь на него, бывало, какого-нибудь чернокожего, рубильник бац! — и готово. Одним бунтовщиком меньше. Но в последнее время столько работы, что не управиться. У меня один профессор есть, казни страсть как любит. Приходит ко мне, глаза горят. Я, говорит, электрическую скамью придумал. За один присест целую семью спалить можно. Толковый! А тут один из слабонервных как закричит: «Хватит! Больше не буду! Дьяволы вы, — кричит, — в человеческом обличье!» Ну, мы его на эту скамью и посадили. Эксперимент провели. Хорошо, признаться, эта штука работает.
Чем больше вспоминал Террори подробностей, тем сильнее холод сковывал сердца ребят. Ноги деревенели. Кажется, еще минута, и не выдержат. Наташа уже хотела вскочить и выбежать из харчевни, когда разглагольствования Террори неожиданно перебила встревоженная Мафитта.
— Подождите тарахтеть, — бросила она по-свойски министру и улыбнулась Рассори. — А скажите, этот ваш детектор нельзя обмануть? Моим ребятам иногда приходится выполнять… э… щекотливые задания, и я должна быть уверена, что никто и никогда не узнает тайны Мафитты.
— Что вы, что вы! — поспешил успокоить ее Рассори. Хотя Мафитта и работала в его министерстве, но все же была родственницей королевы. Рассори был хитер. — У нас разработаны специальные инструкции для тех, кто должен молчать во имя королевы и Акирема. Ни вы, ни ваши люди никогда, если захотят, не скажут правду этой хитрой машине.
— Да-да, — вмешался в разговор Пентоон. — У меня в лабораториях тоже чего только ни понапридумали. Каждый день новое оружие — то гигантские грибы-убийцы, то ядовитая коричневая плесень, то порошок Белой Смерти. Особенно историки и географы стараются.
— Эти-то что изобрести могут? — искренне удивился Рассори.
— Эти как раз самые старательные будут. Историю всю заново переписали. И географию тоже. Раньше-то каким глупостям в школе учили! Земля, мол, большая планета, и она, как белка в колесе, бегает вокруг Солнца. А сейчас дети учат: Земля — это планета, которая принадлежит только Акирему и династии Моно Поли. И в истории разъяснено, что Акирем спас Землю от жадного вепря, и теперь все, что есть на Земле, по справедливости должно принадлежать нам.
— Правильно, правильно, — закивала головой Неве-Жевьена. — Мы сейчас и по арифметике учим детей обсчитывать, а по физике — самим делать маленькие бомбочки для игр в школе и во дворе.
Придворные все больше пьянели, и разговор за столом постепенно стихал. Многие, разморенные теплом и обильной пищей, уже дремали.
Ребятам стало совершенно невмоготу.
— Давай выйдем, — еле слышным шепотом предложил Ростик Наташе, старательно пряча браслет под грязную скатерть, покрывающую стол и спускающуюся почти до пола. — Пусть думают, что мы заснули, как и все, потому и молчим, — пояснил он, и девочка также поспешила спрятать браслет под скатерть.
Ребята вышли и минуту молчали, думая об услышанном.
— Ты все поняла? — спросил Ростик.
— Еще бы! — Наташа вздохнула. — Я давно уже стала догадываться, что они нас обманывают. Смеются над нами. Что делать будем?
— Надо домой выбираться!
— А как? Ты знаешь дорогу? А Том? Ведь мы обязаны помочь ему!
Внезапно дети услышали сердитый окрик.
— А, вот вы где прячетесь! — Толлар с трудом удерживал равновесие. Роскошный костюм его был измят и залит каким-то жиром. — Что вы тут делаете? Сознавайтесь! — грозно начал он.
Трудно было понять, шутит он или говорит серьезно.
Наташа решила все же отвлечь его внимание первым пришедшим в голову вопросом:
— Мы все хотим спросить вас, уважаемый господин Толлар, но никак не решаемся… Вот вы не носите никаких нагрудных знаков… К какому же лагерю вы принадлежите — Священного осла или Священного слона?
— Что? Какие слоны, какие ослы?! — толстяк побагровел и тупо уставился водянистыми глазищами на девочку. — Ваше счастье, что вы задали этот вопрос по неведенью, а то бы я… не знаю, что с вами сделал! Мыслимое ли дело? Спутать меня с этими шарлатанами! Я — и какие-то ослы! Господин Толлар поклоняется одному богу — Чистогану, — и толстяк молитвенно сложил руки на животе. — Толлар ни от кого не зависит! Это мне, мне поклоняются и ослы и слоны Акирема, потому что все хотят кушать. Травку щипать, листочки жевать. А кормлю всю эту ораву я, господин Толлар! Запомните хорошенько, дети, и больше ни с кем меня не путайте!
— Простите, пожалуйста, но мы не знали, что это вас… разволнует. Нам просто хотелось узнать, о чем все время спорят придворные из лагерей Священного осла и Священного слона, — нашелся Ростик.
— Я вам удивляюсь! Неужели вас может это всерьез интересовать? Чепуха все это! И чихал я на их разногласия! Нет их. Да ничем они друг от друга не отличаются, хотя и спорят: во что обут полярный медведь — в сапоги или лапти! Бездельники и краснобаи! Только и знают, что болтают о какой-то угрозе.
— Но почему же королева позволяет своим придворным враждовать?
— Королеве вовсе не мешают ни слоны, ни ослы. Она и не обижается на своих излишне вспыльчивых придворных, а дает поиграть властью то одним, то другим — чтобы никого не обидеть. Справедливейшая и мудрейшая из правительниц… Мда… Но знаете ли… господа из придворного Совета, как дети, — получив эту самую власть, теряют всякое чувство меры: проказничают, затевают игры с огнем, набирают компании шалунишек и поджигателей, а то еще заберутся в какую-нибудь страну. Ясное дело, не всем это приятно. Вот и начинаются охи да вздохи, что, дескать, так нельзя.
