Линда Бакли-Арчер - В плену у времени
Она медленно шла по боковому нефу, ощущая вздымающуюся волну наэлектризованного возбуждения. Подойдя к центру купола, она остановилась. Только тогда она позволила себе глянуть наверх и непроизвольно вздохнула. Купол, украшенный мозаикой и фресками, поддерживали восемь колонн. Лучи бледного солнца струились с высоты. Свод купола был так высоко, что расплывался в дымке. Как мал человек — и как велик, коли сумел построить такое чудо! Доктор Пирретти невольно испытала чувство гордости.
Возродившись из пепла после Великого лондонского пожара, собор Святого Павла был свидетелем национальной истории: свадеб и похорон великих людей, празднований по поводу окончания войн и возвращения мира. Здесь остро ощущается движение времени, истории, медленное, трудное развитие человечества. Она взмолилась, чтобы все это не стерлось в пыль. Будущее может быть построено только на прошлом, подумалось ей, — и она обязана всеми силами сопротивляться путешествиям во времени.
Когда доктор Пирретти смотрела на купол Святого Павла, Дегтярник уже дошел до собора, пробившись сквозь толпу на Ладгейт-Хилл. Его мысли сосредоточились не на таких высоких материях. В джинсах и замшевом пиджаке, с волосами, забранными в хвост, он не выделялся из толпы. Разве что обувь могла бы удивить прохожих — черные, с пряжками ботинки восемнадцатого века. Дегтярник пришел на встречу с Энджели раньше не потому, что думал, будто она пунктуальна, — напротив, он мог поспорить, что она опоздает. Просто у него кончались деньги, и нужно было их раздобыть, да побольше.
То, что надо платить за посещение собора Святого Павла, нарушало представления Дегтярника о морали, особенно потому, что целью его визита был не осмотр, а воровство. Он быстро прошел мимо кассы с группой голландских школьников, изображая на лице серьезность и респектабельность и притворяясь учителем. Маленький мальчик в хвосте группы уставился на Дегтярника, его глаза просто прилипли к шраму, сбегавшему по щеке к шее. Видя, что мальчик собирается потянуть своего учителя за рукав, Дегтярник прижал палец к губам, подмигнул и сунул в горячую ручку мальчика однопенсовую монетку. С улыбкой Дегтярник изобразил, будто душит кого-то за горло. Испугавшись, бедный мальчик опустил наполненные слезами глаза, и, когда снова поднял их, страшный человек исчез.
Дегтярник шел по нефу, и его внимание привлекла белая мраморная статуя. Он точно знал этого человека, но никак не мог вспомнить, кто это такой. Дегтярник глянул на надпись внизу, но поскольку читать почти не умел, а надпись была на латыни, он так ничего и не понял. Это была статуя пожилого человека в тоге, сделанная в классической манере. Широкий благородный лоб, четко вылепленные мускулы лица, это явно знатный человек… Мимо проходила американская пара, листающая путеводитель.
— Эй, смотри-ка! — воскликнула женщина. — Это же Сэмюэль Джонсон!
— Тога хороша! — ответил мужчина, и они прошли дальше.
Дегтярник рассмеялся.
— Ну и ну, с трудом признал вас, добрый доктор Джонсон! Когда я последний раз видел, как вы выкатывались из «Чешир Чииз» на Флит-стрит, у вас была не такая красивая фигура! Ха! Знали бы они ваши манеры — не стали бы выставлять вас в такой прекрасной компании!
И Дегтярник пошел дальше. Его внимание привлекали богатые туристы, которые толпились в соборе, а не мастерство архитектора сэра Кристофера Врена. Перед лестницей, ведущей на верхнюю обзорную галерею, выстроилась очередь. В конце очереди стояла пожилая леди, в красивом пальто и элегантных туфлях. Когда она сняла кожаные перчатки, чтобы вынуть билет из сумочки, что-то блеснуло. Дегтярник подтянулся ближе и встал в очереди за ней. Он увидел два кольца — одно с изумрудом, второе с бриллиантом. Оба в золоте. Когда леди заправила прядь волос за ухо, взгляду явилась жемчужная сережка, и ноздри Дегтярника уловили запах дорогих духов. Он нашел жертву и, удовлетворенный, отступил, дожидаясь, когда леди ступит на лестницу и начнет долгое карабканье внутри купола…
Доктор Пирретти тоже взбиралась по широкой винтовой лестнице. Лестница была деревянной, а ступени на удивление неглубокими. Люди, поднимающиеся наверх, шли со стороны центра спирали; те, кто спускался вниз, держались противоположной стороны. Доктор Пирретти поднималась быстрым шагом, но уже скоро сердце начало колотиться и пришлось идти медленнее. Голова у нее слегка кружилась, и когда мимо пронеслись вниз дети, перепрыгивая через четыре ступеньки, с криком: «Вниз спускаться быстрее!», доктор Пирретти остановилась и оперлась о внутреннюю стену, чтобы обрести равновесие. Через несколько ступеней она добралась до ниши с каменной скамьей в углублении. На одном конце скамьи сидела пожилая леди и растирала колени. Леди жестом пригласила бездыханную Аниту присоединиться к ней.
— Это надо заслужить! — с одышкой промолвила доктор Пирретти.
Пожилая леди говорила с сильным итальянским акцентом:
— Так и есть, поверьте мне! Я всегда хожу сюда. Здесь так прекрасно. Прислушайтесь к шепотам — поразительно!
— Прислушаюсь, — ответила доктор Пирретти, — если только выдержит сердце.
— Да вы еще дитя! Радуйтесь!
Доктор Пирретти снова стала подниматься по лестнице и через несколько минут вошла через узкую дверь в Галерею Шепотов. Она прошла по узкой, еле заметной дорожке, проложенной посетителями за много веков, и оперлась о каменную балюстраду. В ста футах внизу — пол собора, в семидесяти вверху начинался изгиб огромного, как небо, купола.
Доктор Пирретти села на каменную скамью, которая огибала Галерею Шепотов, и стала наблюдать за посетителями, прохаживающимися по кругу. Она прислонила голову к стене, закрыла глаза и вдруг услышала прозвучавшие в сознании странные, неземные звуки.
— Ты меня не слышишь? — донесся до нее глубокий, гулкий мужской голос.
Перекрывая этот голос, возник другой, голос усталой матери:
— Почему вы всегда так поступаете? — Голос звучал издалека, но звук его был даже слишком громким — как будто женщина плачет.
Затем прозвучал голос с австралийским акцентом:
— Что ж, это многое объясняет! Ее отец владел авиалинией!
Это из-за конструкции купола, догадалась доктор Пирретти. Шепоты, призывы, обрывки фраз вздымались и опадали в вибрирующем воздухе. Загадочный, но успокаивающий водопад звуков. «Джойс! Посмотри на меня!». Голос был рядом и в то же время далеко. «Я машу рукой! Ты меня слышишь?»
— Да! Да, я слышу, — ответил женский голос рядом с ней. Доктор Пирретти открыла глаза — на противоположной стороне галереи мужчина махал рукой ее соседке.
«Ну и ну! Поразительно!» — сказала себе доктор Пирретти. Голос мужчины пролетел через все пространство собора и все-таки звучал чисто, как колокол!
Внезапно доктор Пирретти резко выпрямилась. «Звуки, которые раздаются в моей голове, — подумала она, — это голоса. У меня нет никакого заболевания уха! Кто-то пытается разговаривать со мной! А я их не слушаю!» Через секунду улыбка сошла с ее лица. А если это первый признак сумасшествия?..
Вдруг до Галереи Шепотов донесся крик, эхо от него пролетало по пространству и отдавалось от стен, как расходятся круги от камешков, которые бросают в пруд. Доктор Пирретти, как и все остальные посетители, стала оглядываться, выискивая причину какого-то несчастья.
Все взгляды направились на Дегтярника, когда он с равнодушным видом вошел в Галерею Шепотов и стал обходить купол у балюстрады, любуясь полом собора. Он казался совершенно спокойным, и спустя секунду никто уже не обращал на него внимания. Однако доктор Пирретти продолжала внимательно смотреть на него, испытывая при этом необъяснимую тревогу. В этом человеке было что-то такое, что заставляло… обращать на него внимание. Ей показалось, что он сознательно дышит медленно и глубоко, будто пытается справиться с учащенным дыханием. По щекам его катились капельки пота. В этом не было ничего необычного, учитывая долгий подъем. Затем она заметила его запыленные башмаки с пряжками, из мягкой кожи, ручной работы. Такие странные, будто старинные. Доктор Пирретти подняла глаза, и их взгляды встретились. Дегтярник улыбнулся. У него был уверенный, прямой взгляд. Забыв, что он больше не носит треуголку — на самом деле без нее он чувствовал себя голым, — он поднял руку, чтобы приподнять шляпу. Но тут же поняв свою ошибку, просто поклонился. Выбитая из колеи, доктор Пирретти опустила глаза, не зная толком, как себя вести, но успела заметить змеевидный шрам на его лице.
Незнакомец исчез через дверь, ведущую в Каменную галерею, а затем — в Золотую галерею на верхушке купола. Между ними ничего не произошло, и все-таки воспоминание об этой встрече еще долго оставалось в памяти доктора Пирретти.
Снизу доносились участливые голоса, и доктор Пирретти поспешила вниз, частично из любопытства, частично, чтобы предложить свою помощь. Вскоре она дошла до группы людей, собравшихся вокруг каменной скамьи, на которой она сама недавно отдыхала. Взволнованный охранник что-то быстро говорил в переговорное устройство. Смотрительница собора успокаивала пожилую итальянскую леди, с которой доктор Пирретти разговаривала десять минут назад. Бедная женщина с растрепанными волосами была в истерике. Она неотрывно смотрела на свои руки, теперь лишенные всех украшений. Суставы пальцев, с которых грубо сорвали кольца, кровоточили. Смотрительница промокала пораненные пальцы дамы бумажными платочками.
