Александр Асов - Славянские сказы для детей. Тайна Волшебной горы. Перо Алконоста
И вот видит себя Линка Златовласка уже в ином сне, и в ином времени – вновь нисшедшей на землю, зачарованной Святогоркою, кою прозвали Спящей царевною.
А почему? Отчего она спит теперь на своём хрустальном ложе? Кто усыпил её? Мерлин? Магистр сновидений Мартин Маргус? О нет! Это случится позже… в ином времени и в другой сказке.
Но как тут не смешать времена и сны? Ведь тогда её усыпил отец магистра сновидений и чудес – сам древний владыка снов Морфей…
Минули тысячи лет зачарованного сна. В водах Великого потопа погибла Атлантида.
Пережить же его смогли лишь те, кто странствовал меж мирами. Их имена сохранились в Китежских хрониках, кои любил читать и Ярослав Буслаев, а до него и отец его мастер Велекса…
И были это: Аргаст – основатель Москвы Зазеркальной, дети его – Мось и Святибор, а вслед и сам князь Яр Бус. Всё это – сказочные предки рода Буслаевых.
И во все времена рядом с ними являлась сама Линка Златовласка… Лина… Эвелина… Эвелисия… Сколько имён и судеб! Им нет числа… Но все те имена забыты ныне…
И теперь лишь Линка Златовласка переживает все их жизни, пересматривая их сны…
Спит ныне Линка Златовласка – китежская русалка в пещере Мерлина.
А почему она – русалка? Да потому что была некогда Морскою Девою из царства Алтынского. А потом, спустя многие века и жизни в разных краях, стала она и Лин Озёрною, волшебницею вод Туманного Альбиона… А от прежней Лины Звёздной ей достался лишь отблеск, отражение далёкой звезды на озёрной глади…
Ибо тогда, – как любит теперь рассказывать мама Ярослава, читая лекциях в университетах Англии, – супругом её был сам Мерлин, бессмертная Тень Звёздного Скитальца.
Это он, как тень Мастера Зеркал, создал Великое Зерцало Мерлина таким же, каким было и то старое, в кое ушли Звёздные Странники. Так Мерлин избавился от соперников, создав иной мир… Тот мир, в коем забыты и Ильм Купалень, и Аргаст, и сам Яр Бус, ушедшие в Зазеркалье.
Но который помнит Мерлина! Тот мир, в коем он и Лин Озёрная – вместе!
Потому Лин Озёрная и отплатила ему за всё… Она подняла волшебную свирель и заиграла, усыпив Мерлина в Волшебной горе, согласно старым английским сказкам.
Но всё изменилось теперь, когда Линка Златовласка по неведению сняла старое заклятье…
– Играй же! Играй, Линка Златовласка! Не останавливайся, продолжай играть! – шептал Мерлин, пробуждаясь от зачарованья в Волшебной горе. – Теперь твоя игра снимет заклятие сна с меня и возвратит его тебе!..
Мерлин уже держал в руке свою волшебную палочку-ключ, что принёс и передал ему Гришка Кутерьма.
И вот он уже закрутил своей бородою воронку времени, и в неё затянуло Линку Златовласку, затем Ярика Бусинку, а за ними вслед и Гришку Кутерьму…
Теперь его задача – переписать историю! Повернуть Колесо времён и всё начать с начала! Он теперь на свободе, и всё в его власти!..
Полёт Ярика сквозь время…
После падения со скалы Ярик Бусинка очнулся, обливаясь холодным потом и задыхаясь.
Ох! Вроде, уже всё в порядке… Он вновь оказался в своём уголку, что в прихожей, в их тесной московской квартирке.
Который час? Какой сейчас год? Ярик задавался вопросами, но они вязли где-то на краешке сонного сознания, не находя ответа.
Так нередко бывает, когда лишаешься равновесия и вдруг «ухаешь» вниз. Разум отрывается от грёзы, но как бы не насовсем.
Что дальше?.. Ярик тряхнул головой, пытаясь сообразить… вспоминая куски сего странного сна…
Ведь Гришка так, обманом, заполучил волшебный ключ. А значит, он освободил и Мерлина! Игра проиграна.
Но, в конце концов, это только игра…
Ярик оглянулся… Всё так… Мирно спит котёнок на коврике. Тикают часы… Но что-то всё же не так…
Вот! Телефон! Он – другой. Из другого времени. Чёрная эбонитовая трубка, как гантель, свесилась над диском со впечатанными цифрами…
И вдруг она вздрогнула и забилась в истерике. Ярик подхватил её: кто это звонит средь ночи? А в трубке хриплый голосок вякнул:
– Хозяин, это упрравдом! Др-р-ровишки привезли, откррывайте!
«Что за… Какие могут быть дрова? Сейчас? Да у них и печи-то нет. В Марьино-то, в многоэтажке… Нужно всё выяснить, объясниться!..»
Ярик пошлёпал босыми пятками к двери, по которой уже бухали чьи-то сапоги… Попутно он заметил, что в квартире никто и не пошевелился, ни на звонок, ни на стук. Все мирно спали…
А за порогом у него будто крылья выросли. Он и не заметил, как оказался в «чёрном воронке», или «эмке», причём позади шофёра и с двумя оперáми по бокам. За рулём устроился его старый знакомый ворон. Теперь он напялил на себя китель и напевал «мурку», жуя в уголку клюва папиросу:
– Сонных нас забрали, руки заломали… Посадили в «чёрный воронок»…
Ярик хотел было что-то спросить… Объясниться… Но не решился.
Мимо замелькали пустынные ночные московские улочки. И по мере того, как они мчали, вокруг становилось всё темнее и тревожнее… Электрические фонари сменились газовыми. После пропали и те, а дома в стиле «сталинский вампир» сменились «петровским барокко» вперемежку с бараками, а затем и вовсе какими-то лабазами и избами.
Теперь по бокам от Ярика на облучке восседали уже не оперá, а солдаты конвоя в треуголках и париках петровской эпохи. Один из них держал в руках дремлющего котёнка.
Ворон же обратился лихим возницею, что погонял щёлкающим бичом вороного коня…
Повозка прокатила по Моховой к Красной площади и остановилась у Земского приказа.
Из высоких дверей приказа, кои охраняли солдаты-преображенцы, вышли и спустились крыльца двое в камзолах придворных и в пышных париках. Они оба постукивали по мостовой тростями, и оба дымили трубками.
Одного Ярик узнал сразу – это был магистр Маргус, вторым же оказался Яков Виллимович Брюс, – сподвижник Петра Первого, адмирал-фельдмаршал, основатель навигаторской школы, и… тоже прославленный маг.
– Яков, брат мой, – обратился к фельдмаршалу магистр, – мне едва удалось упросить Петра помиловать сего… мм… книгописца… – И он указал на томящегося в повозке Ярослава.
– Ну да, его аллегория о царе-Антихристе была чересчур дерзкой и прямо скажем не слишком удачной… – заметил Брюс.
– Впрочем, Петруше понравилось… Антихрист!.. Конец света! – усмехнулся магистр. – Государя можно не любить, но непременно нужно бояться!.. Плох тот царь, который не внушает трепета! Однако, зачем он нам?
– Тут какая-то загадка… – качнул кудрями парика фельдмаршал Брюс. – В его писаниях есть то, что там быть не должно. И я думаю, нам стоит ещё раз перечитать его грамотки…
Волшебники щёлкнули пальцами и приказали конвою вести осужденного за ними.
Пока они шли, подымались по лестницам, Ярик вертел кругом головою. А кот, бежавший вслед, тыкался во все дыры.
В Земском приказе было на что посмотреть! Тут царил хаос, негде было протолкнуться: носились с бумагами дьяки и чиновники, ибо тут заседал «бурмистр», московский градоначальник. Здесь же и вершился суд, да и Лобное место для расправ виднелось неподалёку – на площади.
Тут же на первом этаже размещалась аптека, а выше неё – так называемая «авистерия», клуб для общения знати, где играли в карты и пили кофию на немецкий «манир». Петровские преобразования прямо на глазах рушили старый и рождали новый мир в неизбежном хаосе и карнавале.
А на чердаке, под самою кровлей приказа, ютилась арифметическая школа, из коей вскоре и родился в Москве университет – ему потом и отдали целиком это здание, перестроенное затем и ставшее Историческим музеем. Сам же университет ещё дважды переезжал, вначале через площадь в Старое здание, а потом и в Новое – в высотку на Воробьёвых горах.
Ярослав, пока его вели, глянул в окно. Там была Красная площадь с торговыми рядами и Лобным местом у храма Василия Блаженного.
Куда его ведут? Зачем? Дракотёнок вился меж ног приказчиков, знатных особ, кавалеров и дам, и, сталкиваясь с ними, мурлыкал тоже изысканно: «Мур! Гламур! Мурло! Мерси, мон амур!..»
Вскоре они явились в кабинет магистра Маргуса, который Ярославу, да и Зиланту сразу же напомнил келью Велияра…
Тут тоже было много книг на полках, что-то кипело в колбах, а позади кресла директора висело огромное старинное зеркало.
Магистр же и адмирал-фельдмаршал как ни в чём не бывало, не обращая никакого внимания на озадаченного гостя с котёнком, дымили трубками и непринужденно болтали.
– Хм… Это его рассуждение о семи божьих днях, о семи государях праведных, после коих наступает Суд и Кара Небес… Или вот это… – Яков Брюс развернул свиток на столе. – Вот!.. Читаю: «И падёт Камень Алатырский, и сам в себе разделится на семь частей, и три ангела вострубят…»
– Ну и что? – пожал плечами магистр. – Похоже на духоборов морок… – Или? Полагаешь, это всё не не просто так?
