Питер Леранжис - 39 ключей: Гнездо гадюки. Код императора
Дэн перестал читать. Сколько же несчастных жизней было погублено в Номере Четыре.
«Номер Четыре», – повторил он про себя….
«BIMRSESOSEIM GEKK #4», – вспомнил он.
– Эми! – закричал он. – Номер четыре! Помнишь? Это было написано после слова, которое мы расшифровали! Номер четыре – это название старой тюрьмы!
– Точно, Дэн! Холм Конституции – Номер Четыре! – подскочила к нему Эми.
Дэн продолжил читать вслух:
«В этой печально известной тюрьме томились одни из самых выдающихся в мире борцов за права человека. Махатма Ганди, защищавший права и независимость индийского народа. Уинстон Черчилль, арестованный как военный корреспондент и брошенный в застенки Номера Четыре. Позже его перевели в Преторианскую тюрьму. Он открыто описывал события англо-бурской войны в своей книге “От Лондона до Ледисмита через Преторию” и в “Походе Иэна Хэмилтона”. Однако недавно в Претории были найдены письма Черчилля о его пребывании в Номере Четыре. К сожалению, не успев появиться, эти письма опять бесследно исчезли. Но у нас хранится бесценное сокровище – это единственный сохранившийся из той переписки документ. Эта уникальная находка поступила к нам из частной коллекции и была передана на Холм Конституции по завещанию покойной госпожи Грейс Кэхилл…»
Дэн перестал читать… На четвертом этаже повисла такая тишина, что не было слышно ни гула кондиционеров, ни даже электрического жужжания в компьютерах. Стихло все.
– Грейс, – повторил он.
– Дэн… – еле слышно позвала его Эми. – Второе название… Ты помнишь, того другого Гекка? Которого ты тоже расшифровал?
– Холм Церкви… Черч Хилл… – вспомнил он. – Черчилль… Черчилль!!!
– Это опечатка, – сказала Нелли. – Слово Черчилль пишется без «х» и с мягким знаком.
– Он тоже Кэхилл, – сказала Эми. – Из клана Лукаса. Люцианин…
– А документ, о котором здесь говорится, был найден в Претории. Как поется в этой песне? Вы совершенно правы: «Шагаем мы в Преторию…», – рассуждал Дэн. – Помните, это же Иринина песня. Следовательно, в ней говорится о том, в каком именно городе были спрятаны письма Черчилля. Но Грейс успела побывать там первая!
Дэн быстро набрал на клавиатуре имя «Уинстон Черчилль». Перед ним на экране всплыл список документов с номерами и ссылками. Дэн отыскал ссылку «Дар миссис Г. Кэхилл» и нажал на «Доступ». Экран вспыхнул голубоватым светом:
В ЧАСТНОМ ПОЛЬЗОВАНИИ
ОБЩИЙ ДОСТУП ЗАПРЕЩЕН
Глава 15
«Я всего лишь такой милый и любознательный ребенок…»
Так назывался его самый беспроигрышный номер.
– Можно нам только одним глазком взглянуть? – Дэн смотрел огромными прекрасными глазами на миссис Тембека.
Один только вид, с которым он изображал невинного младенца, уже мог бы принести ему «Оскар».
– Это же так круто, так интересно прикоснуться к чему-то, что было написано рукой самого Черчилля!
Он повернулся к Эми, надеясь на ее поддержку, но та с безучастным видом продолжала листать биографию Уинстона Черчилля.
У миссис Тембека зажужжал телефон.
– Прости меня, голубчик, мне очень жаль, но к нашим частным экспонатам самый строжайший доступ. Прошу прощения. – И она отвернулась, чтобы ответить на звонок.
– Просто гениально, – сквозь зубы прошипела Эми.
Дэн глазами обыскивал книжные полки и шкафы за спиной госпожи Тембека. Чутье подсказывало ему, что документы должны быть где-то там. Он отчаянно пытался придумать что-нибудь, чтобы как-то отвлечь внимание этой доброй библиотекарши. Но тут его взгляд словно приковало к бронзовой табличке над одним из шкафчиков с картотекой.
Библиотека Конституционный Холм
благодарит своих благородных жертвователей
за помощь и участие в кампании
за всеобщую грамотность
* * *Руфь Алюуани
Оливера Бека
Паита Броксма
Грейс Кэхилл
– Эми, смотри! Снова Грейс! – закричал Дэн. – Она тут на каждом углу!
Миссис Тембека внимательно подняла глаза на Дэна, что-то буркнула и быстро повесила трубку.
– Вы знали Грейс Кэхилл? – спросила она, выходя из-за письменного стола.
Она медленно переводила взгляд с Дэна на Эми, с Эми на Нелли и обратно. Глаза ее затуманились.
– О боже, – тихо воскликнула она. – Как же я сразу не догадалась? Вы же с ней как две капли воды.
– Я?! – удивился Дэн.
Нет, он, конечно, обожал свою бабушку, но нельзя же отрицать, что все-таки она была, во-первых, женщина, во-вторых, с морщинами и, в-третьих, совершенно седая.
– У вас с ней одни глаза. А ты… – Она взяла Эми за руку. – Ты, должно быть, и есть та самая любимая внучка, о которой она так часто рассказывала. Садитесь, пожалуйста. – Она указала им на кресло и небольшой кабинетный диван, а сама направилась к двери и плотно ее прикрыла. – Мне очень жаль, что ее больше нет… Вы знаете, мы были с ней добрыми друзьями. А как вы здесь оказались? Это Роберт вас привел?
– Мы не знаем никакого Роберта, – сказал Дэн, неуверенно глядя на Эми.
Госпожа Тембека открыла ящик стола и достала оттуда пачку фотографий.
– Вот, видите? Это было десять лет назад, – протянула она одну из них.
Они стояли у театральной афиши, держась за руки – миссис Тембека и Грейс. На афише были видны слова: «Пьеса Атола Фугарда». Грейс на этой фотографии была очень загорелая. Почти такого же цвета, как и миссис Тембека.
– Вы здесь похожи, как сестры, – сказала Эми.
– Может быть, может быть, – рассмеялась миссис Тембека. – В душе мы действительно были очень похожи.
Дэн перевернул фотографию и увидел на ее оборотной стороне надпись:
Лемуром днем… Алоэ ночью…
Прекрасных приключений, дорогие друзья!
Он отдал ее Эми. Ему показалось, что она вот-вот расплачется.
– Лемур… – пролепетала Эми. – Это, наверное, ее «Крылатый Лемур», личный джет бабушки.
– О, а мы с ней целый день провели в этом самолете! Она его просто обожала! Свазиленд, Национальный парк Банин в Мозамбике, дозаправка…
– А что тогда «Алоэ»? – перебил ее Дэн.
– А это пьеса, которую мы с ней видели в театре, – улыбнулась миссис Тембека. – Она называется «Уроки Алоэ». Понимаете, алоэ – самый выносливый цветок, он переносит все – и зной, и жажду в течение нескольких месяцев. Это символ народа ЮАР, его способности выживать в условиях апартеида и не отступать. А некоторые виды алоэ имеют удивительные целебные свойства. Грейс очень любила эту пьесу.
– А как вы познакомились? – спросила Эми.
– Дело в том, что ваша бабушка была членом Попечительского Совета библиотеки и лично принимала меня на работу, – неторопливо начала рассказ миссис Тембека. – Первоначально Совет собирался взять на эту должность профессионального библиотекаря, с опытом работы, но Грейс считала, что это должен быть человек, посвятивший свою жизнь именно борьбе за права человека. А я была участником сопротивления еще с тех пор, как мой двоюродный брат Вуйо посвятил себя… Короче говоря, он принимал активное участие в студенческих волнениях в Соуэто… Он учился в университете и был… – Она запнулась, и голос ее задрожал.
«Был…», – повторил про себя Дэн.
Дэн вспомнил, что Нелли рассказывала о восстании в Соуэто.
«Полиция убивала почти еще детей…»
Он опустил голову и отвернулся.
– Разрешите, я посмотрю? – спросила Эми, показав на стопку фотографий.
– Конечно, милая, посмотри, – ответила миссис Тембека, открывая ящик стола. – Как-то, несколько месяцев назад, я получила от Грейс сообщение по телефону. Ее голос был уже совсем слабый, но мне и в голову тогда не пришло, что дни ее почти сочтены. Она предупредила меня о бумагах Черчилля. Она сказала, что их надо внести в каталог, но строжайше ограничить к ним доступ, сузив круг исключительно до ученых и ее прямых наследников… Но только после того, как их личности будут установлены…
Миссис Тембека смутилась и неловко пожала плечами.
– Я понимаю, что это очень странная просьба. Честно говоря, здесь так не принято – спрашивать у людей удостоверение личности. Да и в любой другой библиотеке, я думаю, такое и в голову никому не придет. Но Грейс буквально настаивала. И тогда, учитывая ее заслуги перед библиотекой, Попечительский Совет дал добро на это требование. По этой причине, вы уж меня простите, я вынуждена попросить у вас какое-нибудь удостоверение личности…
– Кажется, у меня с собой школьный пропуск.
Дэн порылся в карманах и извлек оттуда фантик от батончика «Марс». За ним последовала какая-то растянутая резинка, горошина «Старберста», несколько непонятных кусков пластмассы и… паспорт его отца. Растерявшись, он хотел было засунуть его обратно, но увидел, что из него торчит его школьный пропуск.
Он раскрыл паспорт. И тут же закрыл его. Потом, делая вид, что это ничего не значит, небрежно положил его на стол. Школьный пропуск прилип к его внутренней стороне и торчал из него уголком. Он снова раскрыл паспорт. И отлепил от него замусоленный пропуск, открыв фотографию отца. Роджер Нудельман смотрел на них с первой страницы паспорта.
