Владимир Кузьмин - Экзамен на бога
Барсук еще что-то добавил, но Семка уже провалился в сон. Проспать до рассвета он даже и не мечтал, но был уверен, что часа три, а то и четыре у него есть и их нужно использовать по назначению. И ведь почти не ошибся, разбудили его ровно через три часа. Не один из клонов, значит опасности не было или скорее всего не было. Разбудил его, осторожно тронув за плечо, сержант Куликов.
– Докладывай, – не открывая глаз, потребовал Семка.
– Ух! – выдохнул Куликов, видимо, собираясь с мыслями. – По холму ползают скелеты!
– И что?
– Страшно, – честно признался сержант. – Вдруг они опасность представляют? Прямо к куполу подбирались уже.
Семену стало любопытно глянуть на ползающих вокруг купола существ, но вставать до жути не хотелось, и он повернулся на бок, чтобы видеть холм. Спросонья долго не мог сфокусировать взгляд, да и не сразу увидел что-то, кроме нескольких струек тумана, тянущихся от реки к этой самой куче дров. А когда наконец рассмотрел то, о чем говорил сержант, сам вздрогнул от неожиданности. Несколько веток в куче сдвинулись, и из образовавшегося хода высунулся чуть светящийся череп. Ну очень похожий на человеческий, только чем-то необычный. Череп повертелся туда-сюда и высунулся по пояс. Ручки без кистей, грудная клетка… Елки-палки, да это же скелетик ребенка! Маленького, наверное, новорожденного.
Живой скелет выполз целиком и на четвереньках пробежался вправо-влево, словно что-то вынюхивал. Следом выбрался второй. Открылся еще один вход, чуть правее и выше, из него тоже полезли. Четверо… Нет, пятеро сразу! Засновали вверх и вниз. Вскоре входы пооткрывались повсюду и число скелетов стало исчисляться десятками. Да и те, которых Куликов видел раньше, тоже объявились, приползли откуда-то.
Большая их часть отправилась, огибая купол защиты, к тем зарослям, где вечером Ефремов с Кантуром собирали дрова. Кстати, дров они принесли много, вон костерок до сих пор тлеет. А зачем те кусты понадобились скелетам? Почти тут же выяснилось, что, как ни странно, за тем же самым понадобились, за дровами они туда ползали! Хотя, конечно, для них это был стройматериал.
Из зарослей появились нагруженные палками и сучьями скелетики. Сразу четверо тащили на спинах увесистое бревнышко. Вскоре в кустах возникла какая-то суета, полыхнула несильная электрическая искра. А минутой спустя несколько этих странных созданий протащили мимо них немалого размера улитку. Голова улитки безжизненно волочилась по земле.
И все равно эти светящиеся живые скелеты, занятые сейчас мирным трудом, выглядели жутковато.
Семен, завороженный этим зрелищем, не сразу догадался использовать способность видеть в темноте или иной способ видеть больше, чем обычным взглядом, а когда наконец сообразил, едва не рассмеялся вслух. Создания, построившие себе такой большой муравейник, и сами были похожи на муравьев. Но у земных муравьев тело состоит из двух сегментов – грудного и довольно длинного брюшка. И лап у них, кажется, шесть, а у этих всего четыре и брюшко отсутствует напрочь. Зато голова, тело и четыре конечности покрыты пластинками, светящимися в темноте, и вот этот-то рисунок оказался по прихотливой случайности почти точным изображением человеческого скелета!
Семка зажег парочку огоньков, чтобы Куликов тоже все рассмотрел в подробностях. Тот почесал затылок, но успокоился.
– Простите, что зря разбудил.
– Не зря. Во-первых, даже про этих жуков мы ничего толком не знаем, опасны они или нет. Во-вторых, жутко интересно было посмотреть.
– А мне просто жутко было.
– Сам испугался. Ты с кем в паре? С Ефремовым?
– Так точно.
– Он-то как?
– Тоже весь трясется.
– Это ничего. Бояться нужно, но без паники. Объясни ему. Ветра нет, огоньки еще долго будут на месте, так что пусть сам все рассмотрит, так ему спокойнее будет. Все, я сплю.
9
Мгновенно уснув, Семен через четверть часа проснулся самостоятельно. От накатившего на него озноба. Под куполом было тепло, даже очень тепло, так что замерзнуть он не мог. Но знобило его сильно, дрожь накатывала волнами, заставляя рефлекторно сжиматься едва не до судорог в мышцах. Семка решил глотнуть горячего и не смог сделать для самого себя даже нескольких капель простой не подогретой воды. Зачерпнул разлитой повсюду энергии, чуть полегчало, но ненадолго.
Один раз он это уже проходил не так давно, в тот день, когда вернулись на Землю. Поначалу все было нормально, можно сказать, замечательно было. А несколько часов спустя почти всех ребят накрыло волной слабости, многих знобило, некоторых тошнило. Все тело разламывалось, как при гриппе, да и температура поднялась. Доцент сказал, что это нечто вроде акклиматизации, перенастройка на особенности сочетаний местных силовых полей планеты. Доцента тогда тоже накрыло волной слабости, но не так сильно. Он едва начал учиться использовать свой дар, еще не «втянулся», не стал столь зависимым от этих способностей. А вот самым сильным в этом плане досталось больше всех, по полной программе. Семену с Настей в первую голову.
Он про это помнил очень хорошо, да и забыть такие «острые» ощущения было непросто. Догадывался, что в новом мире все повторится, но очень надеялся, что не так сильно. По большому счету оказался прав. Даже сознания не потерял, как тогда. Но что толку? Способности восстановятся, но когда? А сейчас от него зависят восемь жизней, а он не способен даже напиться самостоятельно!
К тому же оставался открытым один существенный вопрос – как переход в новый мир скажется на клонах? Пока вроде все целы и жизнеспособны, вроде дело свое делают, а значит, лагерь и его обитатели под защитой. Но они же с него слеплены! Наверное, и на них как-то отразятся причины, вызвавшие его слабость. Не успел он додумать эту мысль до конца, как почувствовал, что рассыпался один из клонов. Ключевой, или тот, с которого он «лепил» остальных, то есть тот самый, разрушение которого вызывало весьма неприятные ощущения. Очень вовремя, ничего не скажешь! В нормальном состоянии он бы и не почувствовал почти ничего, нечто вроде иммунитета к этому выработал, потому что штамповал клонов ежедневно и не по одному разу. Но сейчас это оказалось последней каплей. Семке сделалось муторно, едва не стошнило. На глаза навернулись слезы, а через мгновение он потерял сознание.
В беспамятстве его унесло в узел. Или ему так показалось? Как бы то ни было, пробродил он там несколько часов. Много любопытного отыскал. Чаще непонятного. И было очень обидно знать, что где-то в голове у тебя есть объяснения если не любому непонятому явлению, так многим.
– Эх, мне бы сейчас с огневиком пообщаться, – подумал он вслух и неожиданно услышал голоса.
– Очнулся! – Это кажется рядовой Кантур за кричал.
– Чего вопишь?! – зашипел на него кто-то. Вернее, голос он опознал, но ему отчего-то показалось невозможным, что именно этот человек сидит сейчас рядом с ним.
– Виноват, товарищ полковник.
Нет, не ошибся. Именно полковник Разуваев, многократно сажавший его в карцер, исполняет сейчас роль одной из нянек. Понятно, что его Барсук назначил. Скорее всего, чтобы каким-то делом занять и чтобы меньше под ногами путался. Но поди ж ты, заботу проявляет.
– Позови лейтенанта, он просил, – тихо произнес полковник.
– Есть!
Семен вовсе не притворялся спящим или пребывающим в отключке, ему в самом деле было невмоготу даже глаза приоткрыть, вот и лежал неподвижно и безмолвно. По щеке скатилась капелька, а пышущему жаром лбу стало чуть прохладнее. Наверное, влажный платок на лоб положили.
Барсук подкрался бесшумно. Его, как и других ребят из группы полковника Ковалева, в любом случае было сложно услышать, если они того не хотели. А Барсук точно не хотел его беспокоить. Семка и догадался-то о его приходе лишь по тому, что кто-то подошел именно бесшумно, так, как никто другой здесь не сумел бы.
– Так, пульс уже не как у марафонца на финише, – тихо произнес лейтенант Пехов. – Это радует. Семен, ты меня слышишь?
Семка чуть дернул пальцем руки, за которую его все еще держал Барсук.
– Вот теперь можно и стимулятор вколоть. Ты не против? Давай так, указательным пальцем шевельнул – означает «да». Любым другим – «нет».
Кольцов шевельнул указательным и через пару секунд ощутил, как игла шприца вошла глубоко в бедро. Внутримышечно, стало быть, вкололи… Раньше он от вида шприца в обморок падал, сейчас вот радуется, что боль чувствует от укола. Через пять минут полегчало настолько, что он сумел открыть глаза. Ему тут же приподняли голову и дали чего-то теплого. Кажется, чай, только откуда бы он взялся? И кружка… Не было у них кружки. Впрочем, кружкой служила вчерашняя банка из-под тушенки, а чай мог у кого угодно в кармане заваляться.
– Большое вам русское мерси, – сказал Семен, когда губы и гортань после теплого питья смогли шевелиться.
– И тебе «сель ву пле», так, кажись?
