Владислав Крапивин - В ночь большого прилива
— Убир-райся! — потребовал он. — Пр-рочь!
Рудик никогда не видел говорящих лягушат. Понятно, что он вздрогнул. А когда идешь по бушприту, вздрагивать не надо. Нога у него скользнула с гладкого ствола, Рудик замахал руками и полетел в сеть. Он даже зарычал, стараясь выбраться к форштевню и опередить мальчишку.
Но Мальчик не спешил на палубу. Ему надоела эта пустая игра. Злой задор его угас. Надо было уходить. Не убегать, не спасаться, а уйти, чтобы навсегда остаться победителем.
До воды было метров пять или шесть, но сейчас эта высота казалась нестрашной по сравнению с высотой марсовой площадки. Мальчик щекой коснулся стального штага: прощай, баркентина. Потом ладошкой прикрыл карман с Чипом и прыгнул солдатиком.
— Жив? — спросил Мальчик у Чипа, когда выбрались на дамбу.
— Вот это пр-риключение! — затараторил Чип. От возбуждения он рассыпал свои «р-р» как горох по палубе. — Я думал, мы угр-робимся! Вот это тр-рюк! А как я его пер-репугал! Как он тр-рахнулся!
— Чип, а как ты узнал, что Рудик нас догоняет?
Чип немного смутился.
— Я смотр-рел. Я в кармане проковырял дыр-рочку. Кр-рошечную. Ты не сердишься?
— Не сержусь… Чип, я побегу домой. Надо высушить и выгладить одежду, пока не пришли мама с папой. Ведь что будет, если я им в таком виде покажусь…
— Стр-рах подумать, — согласился Чип.
— Они хотели купить сегодня торт к чаю. Все-таки день рожденья… Слушай, Чип… Я бы тебя пригласил, но ведь поднимется такой переполох. Да ты и не ешь торт.
— Я питаюсь комар-рами, — гордо сказал Чип.
Вечер оказался невеселым. Давно уже Мальчик высушил и выгладил свою праздничную одежду, а мама с папой все не приходили. Мальчик не знал, что они во всех магазинах ищут самый лучший торт, и ему было грустно.
И стало бы совсем плохо, если бы не подарок Чипа. Мальчик взял в ладони зеркальце. То зеркальце, в котором отражались когда-то южные звезды и айсберги, ураганные волны и стаи летучих рыб. Оно будто согревало ладони и нашептывало сказки.
Мальчик сел на подоконник. Сейчас в зеркальце отражалась улица. Булыжная мостовая с травинками среди камней, старые дома с высокими крышами, маленькая девочка со скакалкой и тополя с последними отблесками солнца на верхушках.
Над тополями поднимались мачты баркентины.
Завтра этих мачт уже не будет. Баркентину уведут в док, подремонтируют, а потом… Потом она уже не будет кораблем. Запах жареных котлет вытеснит из всех закоулков запахи моря и просмоленных канатов.
Ну чем он мог ей помочь?
Солнце совсем ушло, только на маленькой тучке, легкой и белой, задержался его последний свет. Пониже тучки разгоралась Звезда. Та самая.
Посмотришь на улицу — Звезда чуть видна. Посмотришь в зеркальце — она там яркая-яркая. Видно, зеркальце и в самом деле «не пр-ростое».
От того, что было невесело, Мальчик вспомнил считалку. Она ведь помогала в трудные минуты. Нет, он ничего особенного не хотел, просто так он начал говорить эти слова:
Тучка — светлый парашют,
Очень я тебя прошу:
Прогони мою беду,
Позови мою Звезду.
Пусть она, как яркий лазер,
Луч пошлет…
В этот миг показалось ему, что Звезда стала еще ярче и разбросала по сторонам тонкие, как струны, лучи. Будто даже один луч ударился в зеркальце и со стеклянным звоном ушел в сторону. Но это уж точно показалось. Наверно, из-за того, что в коридоре весело затарахтел звонок. Пришли родители.
Торт, который они принесли, был размером почти со штурвал. Его украшал кремовый корабль с пушками, флагами и пузатыми парусами. А по краям торта мама воткнула одиннадцать тонких свечек.
Электричество не включали, и когда свечки зажглись, на стены лег розовый свет.
— Дуй, — сказал папа. — Если погасишь все разом, сбудется любое желание.
Мальчик зажмурился и дунул.
Никто не знает, о чем он думал в тот миг. О баркентине или о том, что хочет стать капитаном, или еще о чем-то. Он никому про это не говорил. Свечки погасли сразу.
Но когда Мальчик открыл глаза, розовый свет все равно дрожал на стенах.
Мальчик вздрогнул и повернулся к окну. Над тополями стояло зарево.
— Баркентина!
Мальчик толкнул плечом раму и прыгнул на улицу.
Баркентина горела. Бизань-мачта и грот-мачта рухнули в реку. С фок-мачты падали горящие реи. Пылали надстройки. Вдоль причала метался пожарный катер, захлестывая баркентину длинными шипучими струями. Но огонь упрямо перебирался на фальшборт.
Мальчик с разбегу врезался в толпу и увидел Рудика и Мартыныча.
Рудик доказывал:
— Что вы, граждане, какие окурки? Какая печка? Никто не виноват! Она загорелась сверху! Вон ребята с сейнера могут подтвердить!
Мартыныч молчал.
Мальчик подошел и взял его за руку.
— Долго я живу, а такого не видел, — тихо сказал Мартыныч. — Сначала вспыхнул бом-брам-рей на фокмачте. Потом крюйс- и грот-стеньги. А потом огонь побежал по мачтам вниз. В толпе говорили:
— Так от молнии загораются деревья. С верхушки и разом.
— Что вы, гражданин! Какая молния в такую погоду?
— В том-то и дело.
И никто-никто не мог подумать, что из дальней дали жгучая Звезда послала на Землю луч, чтобы спасти свою сестру.
Только Мальчик думал об этом. Но и он точно не знал, так это или нет…
Катер зашел с кормы и начал поливать надстройки на юте. И тут же, как спичка, вспыхнул бушприт…
Последняя глава,
В которой ничего не кончается
Потом наступила осень.
Буксир увел обгоревший корпус баркентины.
Остался торчать на причале столб с оборванными проводами — тот, что поставил когда-то Рудик. Рыбаки с траулера «Вихрь» подняли со дна и положили к столбу якорь баркентины, который сорвался во время пожара.
Мальчик синим карандашом написал на столбе название.
Мартыныч уехал в деревню. На прощанье он сказал Мальчику:
— Не успел я найти тебе подарок. Но найду еще. Это точно.
Рудик поступил помощником на танкер.
Задувал норд-вест и приносил пасмурные облака. Трава на причале прижималась к земле, а река делалась серой.
Мальчик продолжал ходить на дамбу. Он был теперь в школьной форме, такой же серой, как вода и небо. Чип вылезал из воды озябший и невеселый. Однажды он сказал:
— Все. Пора устраиваться до весны. Ох, как скучно спать всю зиму. Хоть бы сны были интер-ресные.
Мальчик молчал. Что он мог сказать?
— Весной обязательно приходи, — сказал Чип.
— Конечно!
— Ну, пр-рощай…
«Почему только в сказках бывают чудеса? — думал Мальчик. — Только в сказках лягушки превращаются в принцесс и принцев? Вот если бы по правде так!»
И не надо никакого принца. Пусть бы превратился Чип в обыкновенного мальчишку. Ведь у него и характер мальчишечий, и кровь горячая, и мысли человеческие.
Один раз Мальчику даже приснилось такое чудо. Чип с размаху выпрыгнул из воды на дамбу и вдруг вспыхнул, будто кучка зеленого пороха. А из облачка белого дыма появился босоногий худенький мальчишка с капельками в волосах и желтым лепестком кувшинки, прилипшим к щеке. В ярко-зеленых шортиках и рубашке салатного цвета. У него было круглое лицо с большим веселым ртом и темные озорные глаза.
— Пр-равда, я похож? — спросил он знакомым голосом и засмеялся. На подбородке у него дрожала маленькая капля.
И так все было отчетливо — эта капля, длинная нитка водоросли, прицепившаяся к пуговице рубашки, и солнечные точки в глазах Чипа, что Мальчик и подумать не мог, будто это сон.
А когда проснулся, чуть не заплакал от досады. И тут же решил: надо что-то делать.
Но что? Так просто это не придумаешь.
Нужна была помощь.
И пока Чип в своей «квар-ртире» смотрел сны про коралловые острова и пальмы, Мальчик писал письма.
Он написал в Академию наук доктору Великанову, потом знакомому путешественнику-биологу Дворкину, который однажды выступал у них в пионерском лагере, и знаменитым писателям-фантастам братьям Саргацким.
И во всех письмах Мальчик спрашивал: нельзя ли маленького, но смелого и умного лягушонка (к тому же говорящего) превратить в обыкновенного мальчишку.
Биолог Дворкин ответил, что никогда о таких вещах не слышал. Из Академии наук пришел солидный пакет с большими печатями. Секретарь доктора Великанова сообщил, что интересующая Мальчика проблема сейчас как раз усиленно изучается, и вопрос, возможно, будет решен в первом квартале будущего года.
Братья Саргацкие прислали подробное письмо. Они утверждали, что задача не такая уж сложная. «В конце концов, — говорилось в их ответе, — встречаются ведь иногда существа, очень похожие на настоящих людей, а на самом деле они — большие глупые лягушки с холодной кровью. Кто-то их превратил. Почему же нельзя превратить в мальчика лягушонка, у которого смелое мальчишечье сердце? Нужно только знать соответствующее заклинание и вычислить вектор М-поля по формуле профессора Эжена дю Плодока».
