Евгений Велтистов - Приключения Электроника (С иллюстрациями)
Сережа влез на эстраду, развалился на шершавых досках. Ну и жизнь настала привольная! В школу не ходи, заданий не готовь. Электроник и так все знает. Хочешь — смотри на небо сквозь щели в крыше, хочешь — мечтай о чем угодно, хочешь — броди по парку.
Он полежал на животе, зевнул, перевернулся на спину, стал считать доски в крыше-раковине. Пробился в щель солнечный луч, рядом с мальчиком легло на пол светлое пятно. Сережка вынул из кармана зеркальце, пустил солнечного зайчика в сумрачный угол. Зайчик скользнул по старым доскам, потревожил пауков в их паутине, запрыгал по экрану.
Вдруг зайчик пропал. Только что он сидел на серожелтом полотне и вот исчез. Луч от зеркальца тянулся блестящим мечом к экрану, а светлого кружка на нем не было, словно луч проткнул полотно.
Сережка снова поймал солнце и пустил зайца в нижний угол экрана. Заяц поскакал-поскакал и через мгновение опять исчез. Его будто накрыла мягкая невидимая рука.
Все еще направляя луч в то же место. Сережка с забившимся сердцем подошел вплотную к экрану и резко обернулся, почувствовав, что за его спиной ктото стоит.
Он увидел девочку с тонкой косичкой. Она держала корзинку, покрытую тряпкой.
Сыроежкин разинул от удивления рот, соображая, как девчонка могла оказаться за его спиной, но она опередила его вопрос.
— Это мой дедушка поймал твоего зайца. — Девочка наклонилась к Сереже и доверительно сказала: — Он лучший охотник на солнечных зайцев во всей нашей стране.
Сережа еще шире разинул рот, но опять ничего не успел спросить, потому что откуда-то появился седой дед с большим сачком. Дед держал что-то блестящее, сверкающее, огненно-золотое. Нельзя было рассмотреть этот блеск, так резало глаза.
Сережа прищурился, прикрыл глаза ладонью и сквозь пальцы разглядел добычу. Девочка не обманывала: дед нес огненных зайцев, держа их за длинные уши! Было похоже, что они солнечного происхождения.
— Спасибо, сынок, — добродушно сказал дед. — Ты принес охотнику удачу, хотя и заставил побегать. Но пора нам домой. Хочешь проводить нас? Ты попадешь в город, какого прежде не видывал.
— Да-да… — закивал Сережа. Ему очень захотелось увидеть тот самый город, где живут охотники за солнечными зайцами.
Они шли через лес.
Сережа вертел головой, с удивлением рассматривая деревья. Странный был этот лес. Как будто простые елки, березы, сосны. Но стволы у них не круглые, а как линейки. И ветки растут только по бокам — вправо и влево.
— Уже недалеко, — заметил старик. — Вот просвет, а там и город.
Дорога— стрела, вырвавшись из леса, превратилась в городскую улицу. Стояли на ней обычные дома. С треугольниками крыш, квадратами окон, прямоугольниками дверей. Шли люди, ехали машины.
Сережку с первых же шагов охватило смутное чувство тревоги. Одних пешеходов он видел только спереди и сзади и не замечал, как они проходили мимо. Других он мог разглядеть только сбоку, а издали они были похожи на тонкие палочки или черточки.
Старик окликнул его:
— Ну, сынок, поброди-ка с Анкой по улице, а я пойду домой. Ты счастливый, может, и внучке принесешь удачу.
— Пошли? — спросила Анка и тряхнула корзиной. — Ты и вправду счастливый? А то много дней у нас нет совсем покупателей…
— А что ты продаешь? — спросил Сережка. — Ириски?
— Не-ет, — покачала головой Анка, — у нас не продают ириски. В этой корзине — улыбки.
— Улыбки? — улыбнулся Сережка. Честно говоря, ему совсем не было весело.
— Смотри!
Анка сдернула с корзины платок, и Сергей зажмурил глаза от нестерпимого блеска.
— Эти улыбки дедушка делает из шкурок зайцев, — продолжала девочка. — Я думала, ты догадался. Только их мало покупают.
И она обратилась к странным прохожим:
— Купите улыбку! Очень дешево. Улыбку простую — печальную, грустную. Улыбку для всех — детскую, взрослую. Какую хотите. Купите, купите!..
Но никто не желал купить солнечную улыбку. Прохожие шли мимо, помахивая тощими портфелями. Они не замечали Анку и ее золотую корзинку. Их лица были сосредоточенны, движения точны, глаза устремлены вперед. Даже собаки пробегали молчаливо, таинственно, будто тени.
И вдруг Сыроежкина осенило: вот так штука, здесь же все плоское!
Он внимательно посмотрел на улицу. Это был плоский город: автомобили, дома, фонари, деревья, жители, даже собаки — все-все плоское, как блин, как доска, как стена, словно вырезано из картона или бумаги. Даже девочка Анка, которая стоит рядом с ним, и та плоская. У нее всего одна косичка. Как он раньше не заметил!
А вот важно идет человек с огромным животом. Наверное, он считается толстяком. А на самом деле, если посмотреть сзади, он тоньше иглы. Сережка не выдержал, захохотал: какой узкий стул нужен этому толстяку! А кровать — тоньше линейки! А какие бутерброды жует этот толстяк? Папиросную бумагу он жует, а не бутерброды.
Он смеялся до слез, не замечая, как насторожилась Анка, как остановились прохожие, как собралась небольшая толпа. Плоские люди строго смотрели на веселого мальчишку, перебрасывались сердито:
— Какой невоспитанный! Только я сосредоточился, как вдруг этот ужасный смех. Он спутал все мои расчеты.
— Да, вот такие мешают спокойному течению мыслей.
— Я всегда говорил, что для чересчур резвых детей надо открыть школу с усиленной программой по черчению.
— И еще вечно путается под ногами девчонка! Кому нужны эти дурацкие улыбки?
— Тише! — испуганно воскликнул кто-то. — Идут хранители теоремы.
Толпа смолкла, расступилась, пропуская три важные фигуры.
В покрое их одежды можно было различить три квадрата и треугольник, и все же они не были похожи друг на друга. Один из них, с квадратной головой и остренькими глазками, был облачен в старомодную профессорскую мантию. Другой, небольшого роста, носил на голове огромный цилиндр, держа руки в карманах и зажав под мышкой зонт. Последний шел через толпу, воздев руки к небу, словно предупреждая о чем-то. Так выглядели три хранителя теоремы, медленно приближавшиеся к Сереже.
Честно говоря, Сергей в этот момент струсил. Уж очень строгий вид был у хранителей.
Три хранителя остановились перед мальчиком, молча разглядывая его. Потом тот, кто был в профессорской мантии, сказал неожиданно писклявым голосом:
— Нам стало известно, что ты нарушаешь порядок, установившийся с незапамятных времен в нашей стране. Известно ли тебе, незнакомец, что ты находишься в Стране двух измерений?
— Да, — кивнул Сережа.
— Известно ли тебе, — продолжал пищать хранитель, — чему равна сумма квадратов катетов?
— Квадрату гипотенузы!.. — пробормотал мальчик.
Хранители переглянулись.
— Он не так уж глуп, как кажется, — заметил малютка в огромном цилиндре.
Сережка осмотрел трех хранителей и стал вспоминать, где он видел эти треугольники и квадраты. Ну конечно, на школьной доске! Их рисовал Таратар Таратарыч!
— Теорема Пифагора! — выпалил он.
— Ты знаешь это имя?! — удивился хранитель с поднятыми руками. — Предупреждаю, произноси его почтительнее! Ибо все, что ты видишь вокруг, создано на основе этого бессмертного открытия…
Напыщенность хранителей и их возвышенный тон уже наскучили Сыроежкину. Пока хранитель с поднятыми руками читал наставления, наш математик мысленно перевернул его вниз головой и захихикал.
— Что ты нашел смешного в наших словах? — строго спросили хранители.
Толпа угрожающе загудела. Нет, их не стоило раздражать.
— Не обращайте внимания, — сказал Сыроежкин. — Я всегда так смеюсь, когда вспоминаю о Пифагоровых штанах.
— Поясни свою мысль.
— Ну, так легче всего запомнить теорему… Пифагоровы штаны во все стороны равны!
— О! — воскликнули в один голос три хранителя. — Эта формулировка неизвестна даже нам!
Они вынули из карманов мел и принялись чертить на асфальте фигуры. Никто больше не обращал на Сережку внимания. Толпа следила за движениями хранителей.
Сережа подошел к Анке, похвастал:
— Вот я и задал им работу. Давай мне в награду улыбку.
Девочка смотрела на него, как на волшебника. Она машинально сунула руку в корзинку и протянула Сережке сверкающую улыбку. Помахивая ею. Сережка важно сказал:
— Пусть они думают до утра. Пойдем к нам во двор. У нас там все совсем другое. Будем гонять мяч, настоящий, круглый, а не плоский. И кошки у нас пушистые и мягкие. А собаки! Разве у нас такие собаки? Ты бы только видела, как Бешеная Колбаса ловит свой хвост, умерла бы со смеху! И я, так и быть, познакомлю тебя с Электроником.
— Я очень хочу играть в круглый мяч, — вздохнула Анка. — Я очень хочу погладить пушистую кошку. Но я не понимаю, что такое «круглый». Наверное, я никогда не смогу увидеть круглое и пушистое! — И Анка заплакала.
