Джоан Роулинг - Гарри Поттер и Орден Феникса (Анна Соколова)
— Хорошая мысль, — одобрил Гарри. — Ладно, теперь заглянем в эту…
Он опять подошел к двери напротив и, с палочкой наготове, распахнул ее. Все столпились за его спиной.
Комната оказалась полутемная и прямоугольной формы, но побольше, чем предыдущая, а к центру пол в ней уходил вниз, образуя огромную каменную яму глубиной футов двадцать. Они стояли на самом верхнем ярусе каменных скамей, окружавших всю комнату и круто спускавшихся вниз уступами, словно в амфитеатре или в том зале суда, где Уизенгамот рассматривал дело Гарри. Только вместо кресла с цепями в центре ямы, на постаменте из камня стояла каменная арка, такая древняя на вид, полуразрушенная и вся в трещинах, что Гарри даже удивился, как она еще держится.
Арка не примыкала ни к одной из стен, в проеме висела ветхая черная штора, завеса, которая, несмотря на мертвую неподвижность стылого воздуха, еле заметно колыхалась, словно ее только что кто-то задел.
— Есть кто там? — спросил Гарри и спрыгнул на скамью ниже.
Ответа не последовало, но завеса по-прежнему колыхалась и покачивалась.
— Осторожней! — зашептала Гермиона.
Спрыгивая с одного уступа на другой, Гарри добрался до дна каменной ямы. Пока он медленно шел к постаменту, каждый шаг отзывался громким эхом. Стрельчатая арка отсюда оказалась значительно выше, чем представлялась сверху. А завеса все покачивалась, как будто за нее вот-вот кто-то зашел.
— Сириус? — опять позвал Гарри, но теперь, рядом с аркой, уже потише.
У него возникло престраннейшее чувство: словно сразу за завесой, с той стороны арки, кто-то есть. Крепко сжимая палочку, Гарри обошел постамент, но там никого не оказалось, — он увидел лишь изнанку ветхой черной завесы.
— Пойдем, — окликнула его Гермиона, остановившись на каменном уступе на полдороги вниз. — Гарри, мы ошиблись, давай, пойдем.
В ее голосе звучал испуг, гораздо больший, чем в комнате с плавающими мозгами, хотя Гарри эта арка, несмотря на свою обветшалость, показалась в некотором роде даже красивой. Его манила пробегавшая по завесе легкая рябь — нестерпимо тянуло забраться на постамент и пройти за завесу.
— Гарри, пойдем, ладно? — настойчиво повторила Гермиона.
— Ладно, — отозвался он, но не тронулся с места.
Тут ему послышался какой-то звук. Из-за завесы донесся тихий невнятный шепот.
— Что вы говорите? — во весь голос переспросил он, и вопрос эхом отразился от каменных уступов.
— Гарри, никто ничего не сказал! — откликнулась Гермиона и стала спускаться к нему.
— Там, сзади, кто-то шепчет, — Гарри пошел от Гермионы, насупленно изучая завесу. — Рон, это ты?
— Приятель, я тут, — Рон появился сбоку от арки.
— Неужели никто больше не слышит? — возмутился Гарри, когда невнятный шепот стал громче, а потом, неожиданно для себя, обнаружил, что уже поставил ногу на постамент.
— Я тоже слышу, — выдохнула Луна. Она тоже встала напротив боковой стенки арки и не отрывала взгляд от колышущейся завесы. — Там, внутри, люди!
— Что значит «внутри»? — выпалила Гермиона, спрыгивая с последней ступени с неоправданно сердитым видом, — там нет никакого «внутри», это арка, и все, там никому не хватит места. Гарри, хватит, уходим…
Она схватила его за руку и потянула, но Гарри уперся.
— Гарри, мы же вроде бы пришли сюда ради Сириуса! — напряженно уколола его Гермиона.
— «Сириуса», — повторил Гарри, зачарованно следя за безостановочным покачиванием завесы. — Ага…
Наконец, у него в голове что-то щелкнуло: Сириуса схватили, связали, пытают, а он тут пялится на эту арку…
Гарри попятился от постамента и с трудом отвел глаза от завесы.
— Пойдем, — проговорил он.
— Я твержу об этом уже… ну, все, быстрей! — Гермиона направилась к двери в обход постамента.
С противоположной стороны на завесу завороженно уставились Джинни и Невилл. Гермиона молча взяла за руку Джинни, Рон — Невилла, они вдвоем повели своих друзей к нижней каменной скамье, и все вместе вскарабкались наверх, к выходу.
— Как ты думаешь, что это за арка? — уже в темной круглой комнате спросил Гарри у Гермионы.
— Понятия не имею, но, в любом случае, она опасная — это точно, — твердо ответила Гермиона и обозначила дверь очередным огненным крестом.
Стена опять пришла во вращение и снова замерла. Следующую дверь Гарри выбрал наугад, подошел, толкнул. Безрезультатно.
— В чем дело? — удивилась Гермиона.
— Здесь… заперто… — Гарри навалился на дверь всем телом, но та не шелохнулась.
— Может, это она и есть? — всполошился Рон и кинулся помогать Гарри. — Как пить дать — она!
— Отойдите! — скомандовала Гермиона. Направила палочку туда, где обычно располагается дверной замок, и воскликнула: — Alohomora!
Ничего не произошло.
— Нож Сириуса! — вспомнил Гарри.
Он вытащил нож из кармана мантии и всунул в щель между дверью и стеной. Все нетерпеливо следили, как он водит ножом вверх-вниз, вынимает его и вновь налегает плечом на дверь. Но дверь не поддалась. Ко всему прочему, когда Гарри взглянул на нож, то обнаружил, что лезвие расплавилось.
— Хорошо, эту комнату пропускаем, — решила Гермиона.
— А вдруг это — та самая? — опасливо и тоскливо протянул Рон, глядя на дверь.
— Это невозможно, Гарри во сне во все двери проходил беспрепятственно, — пока Гарри засовывал в карман пришедший в негодность нож Сириуса, Гермиона ответила за него и пометила огненным крестом и эту дверь.
Стена опять закрутилась, у Луны загорелись глаза:
— А знаете, что там может быть?
— Бытливый кто-то-там, естественно, — фыркнула Гермиона.
Невилл нервно хихикнул.
Стена остановилась. Гарри, уже теряя надежду, толкнул очередную дверь.
— Это здесь!
Узнавание произошло мгновенно, как только рассыпались прекрасные, бриллиантовые брызги света. Как только глаза привыкли к слепящему блеску, Гарри увидел, что повсюду в комнате, в простенках между книжными шкафами и на столах, стоят большие и маленькие, напольные и настольные, — часы, и их бойкое, неумолчное тиканье наполняет комнату мириадами крошечных шажков. Танцующие, сверкающие блики исходили от высокого хрустального часового колпака, стоявшего в дальнем конце комнаты.
— Сюда!
Когда стало ясно, что они на правильном пути, сердце Гарри отчаянно заколотилось. Лавируя между столами, он первым устремился туда же, куда и во сне, — к источнику света, хрустальному, размером почти с самого Гарри, часовому колпаку, который стоял на столе, а внутри колпака крутился сверкающий вихрь.
— Ой, смотрите! — воскликнула Джинни, тыча пальцем в самый центр часового колпака.
Там, в потоке блестящих брызг взмывало ослепительное, как драгоценный камень, крошечное яйцо. Поднявшись выше, яйцо раскололось, и из него вылупилась колибри, которую повлекло к самому верху часового колпака, но, от налетевшего порыва вихря, перья птички опять стали влажным и невзрачными, ее понесло вниз ко дну, и там она опять исчезла в яйце.
— Пошли дальше! — категорично распорядился Гарри, видя, что Джинни порывается остановиться и посмотреть, как яйцо снова станет птичкой.
— Сам-то сколько торчал у этой развалюхи-арки! — вспылила Джинни, но от часового колпака отошла и направилась за ним следом к одинокой двери прямо за колпаком.
— Это здесь, — повторил Гарри, сердце у него билось так сильно, что даже говорить было трудно, — вот за ней и…
Он оглядел друзей: все уже приготовили палочки, внезапно посерьезнели и напряглись. Гарри опять повернулся к двери и толкнул ее. И дверь распахнулась.
Они попали туда, куда нужно — в зал с высоким, как в церкви, потолком, где не было ничего, кроме вздымающихся вверх стеллажей с маленькими, пыльными, стеклянными шарами. Шары отливали тусклым блеском в свете стоявших между стеллажами напольных канделябров. Свечи в них горели, синим пламенем, как в круглой комнате, которая осталась позади. В зале царил холод.
Гарри прокрался вперед и выглянул в проход между стеллажами. Из темноты не доносилось ни шороха, ни звука.
— Ты говорил про девяносто седьмой ряд, — шепнула Гермиона.
— Да, — выдохнул в ответ Гарри, высматривая торец ближайшего стеллажа.
Синий свет от канделябра выхватывал из темноты блестящий серебряный номер: «53».
— По-моему, нам направо, — прошептала Гермиона, вглядываясь в соседний стеллаж, — да… там пятьдесят четвертый…
— Держите палочки наготове, — тихо предупредил Гарри.
Они, то и дело, оглядываясь, на цыпочках двинулись вперед, мимо длинных проходов между стеллажами, уходившими далеко в темноту. Одни шары заливало таинственное полупрозрачное свечение, другие были тусклыми и темными, как перегоревшие лампочки. Под каждым шаром на полке крепился небольшой пожелтевший ярлычок.
