Джеймс Паттерсон - Макс
— Чтобы «быть, как все нормальные дети», тебе вовсе не нужно избавляться от твоих крыльев, — отвечаю я ей сурово.
Не понимая, что означает мой ответ, она растерянно моргает глазами. Наконец ее осеняет, и она расплывается в счастливой улыбке, бросается меня обнимать и так сильно сжимает в объятиях, что я вот-вот задохнусь от недостатка воздуха.
— Можешь проколоть себе уши, можешь проколоть нос, пуп, что хочешь, — хриплю я, стараясь вздохнуть. — Но ты категорически, никогда, ни за что не имеешь никакого права избавляться от своих крыльев. А не то, клянусь тебе, я такими узорами разрисую твою тощую попу, что…
Докончить я не успела. Надж снова кинулась на меня с поцелуями и объятиями:
— Спасибо! Спасибо тебе большое. Я тебя так люблю! Так люблю!
Замечали вы когда-нибудь, как часто говорят люди про любовь, прежде чем сказать «прощай»?
Часть вторая
Есть подлодка страшная у нас, страшная у нас, страшная у нас[9]
27
Больше часа мы едем в броневике по пустыне, пока наконец «хаммер» не зарычал перед воротами военного аэродрома. Скажу вам честно, за оградой, опутанной поверху колючей проволокой, любая девчонка почувствует себя в полной безопасности. Только я не «любая девчонка», и потому начинаю сильно дергаться. Но, по крайней мере, здесь мы с любого места можем подняться в воздух. Хотя… Мою уверенность слегка поколебали бросившиеся мне в глаза ракеты противовоздушной обороны на крутящихся лафетах. Остается только надеяться, что высокое начальство не будет тратить дорогостоящее вооружение на детей-мутантов.
Хоть мы и валились с ног от усталости, хоть и были до полусмерти голодны, и несмотря на то, что в голове у меня помутилось от смертельного беспокойства за маму, мы рассказали Джону и Бриджит все, что произошло в школе ночью. Джон в свою очередь показал нам оба полученных КППБ факса. Как только я увидела маму на фотографии, кровь у меня в жилах так и застыла. Нестерпимо видеть, как она испуганно смотрит прямо в камеру, а какой-то убийца приставил к ее голове дуло пистолета.
Клянусь, даже если придется прочесать все корабли на свете, я все равно найду этих подонков.
— Мы сейчас сядем на военный самолет до Сан Диего, — говорит Джон. — ФБР ждет нас там на военной базе. Посмотрим всю имеющуюся у них информацию и вместе подумаем, что на ее основе можно сделать.
Мимо снуют солдаты, и каждый знает, куда и зачем направляется. Я оцепенело киваю, а сама тупо слежу за их деловыми движениями или думаю про то, сидит ли уже Надж на уроке. Наверное, сидит.
Броневик подвозит нас прямо к маленькому военному самолету. Трап уже спущен. Все готово.
— Обещайте мне, что нас там накормят, — волнуется Игги.
— Накормят, накормят, не беспокойся, — успокаивает его Джон с усталой улыбкой. — Бриджит мне уже рассказала, какие вы были на «Венди К» прожорливые. Я вдруг вспоминаю, как мы жили с учеными в Антарктике на «Венди К».
Поворачиваюсь к Бриджит — она что-то увлеченно говорит Клыку. Он ее внимательно слушает, но частенько останавливает на мне задумчивый и серьезный взгляд. Что за чертовщину мы с ним устроили. Ненавижу эту ситуацию.
А Клыка люблю. Думаю, вся эта путаница из-за любви и случилась.
— Макс, все будет хорошо. — Ангел подошла ко мне и ласково погладила по руке.
О чем это она, интересно, о маме, о Надж или о Клыке?
— ВСЕ будет хорошо. ВСЕ.
Я насилу выдавила из себя улыбку, мы вылезли из «хаммера» и, с трудом отдирая ноги от горячего плавящегося асфальта, зашагали к самолету.
Вздрагиваю от заливистого счастливого лая. На верхней ступеньке трапа стоит Акела.
— Боже мой! — выдыхает Тотал и врастает в землю. Он уставился на нее, как голодающий на сникерс. Наконец затряс головой, стряхивая оцепенение:
— Мне снова воссияло солнце счастья! — Он глубоко вздохнул. — Воздух снова наполнился ароматами…
— … самолетного топлива, смолы, грязных мутантов и маламутки, — заканчиваю я за него, подталкивая его ногой вверх по ступенькам. — Давай, давай, лезь. Нечего по всякому поводу бродвейское шоу устраивать.
Тотал злобно на меня зыркнул и полез по трапу. Наверху они с Акелой минут пять друг друга облизывали и виляли хвостами. Не скрою, если забыть про мою нелюбовь к телячьим нежностям, картина эта была в общем трогательной.
Стоим и терпеливо дожидаемся, когда они закончат свои излияния и войдут наконец внутрь. Не тут-то было. Тотал отступает на шаг назад и гордо распахивает свои маленькие черные крылышки. Если собака может выглядеть ошеломленно, то именно такое выражение застывает на морде у Акелы.
— Это все в твою честь, моя королева! — восклицает Тотал, трепеща крыльями. — Наконец я достоин твоей красоты. Он встает перед ней на колени и целует ей переднюю лапу. А она благосклонно лижет его в склоненную макушку. Оглядываюсь вокруг — народ умиленно улыбается.
Вот она, волшебная сила любви!
28
Моряк в крахмальном белом кителе заметил нас, едва мы прошли в дверь. Мы на самой большой американской военно-морской базе Западного побережья. Честно говоря, я бы лучше осталась в Сан-Диего, но зато здесь всюду кондиционеры.
Сижу в конференц-зале, куда вот-вот придет толпа фэбээровцев, и думаю, сколько раз мы уже в эти игры играли. Что вы думаете, хоть одна из них чем-нибудь хорошим закончилась? Правильно! Ни-од-на.
Однако, всеми правдами и неправдами, а также чипсами, содовой и другими запрещенными приемами манипулирования хрупким детским сознанием, нас снова заманили на очередное заседание.
Входит начальственного вида дядька — тот самый, в белом крахмальном кителе, — и все головы сразу поворачиваются к нему. Поправив толстую пачку бумаг под мышкой и нахмурившись, он посмотрел в сторону женщины в синем пиджаке и с кучей звезд на погонах. С ней мы уже чуть раньше познакомились. Ее зовут адмирал Беллоуз.
— Почему здесь дети присутствуют? — рычит крахмальный.
— Спасибо, что вы к нам присоединились, господин командующий флотом, — отвечает адмирал Беллоуз. У нее седые короткие волосы, и выглядит она строго и деловито. — Эти дети — ключ к нашему расследованию. Более того, Макс — дочь доктора Мартинез.
Так-так. Она называет нас детьми, а не выродками-мутантами. Уже хорошо. А я к тому же еще и дочь, а не просто результат оплодотворения донорской яйцеклетки в процессе эксперимента. Удивительно, но адмиральша, похоже, нормальная тетка.
— Раз дочь, ей здесь тем более быть не положено, — отрезал командующий флотом.
— Мы, видите ли, очень чувствительные, — подает голос Игги.
Командующий полоснул его суровым взглядом, который, конечно же, на Игги никакого воздействия не оказал — напрасно потраченные усилия.
— Эти дети особенные, — говорит адмиральша. — Пожалуйста, господин командующий, поделитесь с нами вашими сведениями. Нам сейчас ни в коем случае нельзя терять ни минуты.
Решаю, что она мне даже нравится.
Командующий остановился было, подыскивая новые аргументы, но его отвлек положивший обе лапы на стол Тотал:
— Простите, — одной лапой он смахнул с морды крошки начо, — будьте любезны, нельзя ли попросить закусить, что-нибудь типа Guac или, скажем, pico de gallo. На худой конец, принесите, пожалуйста, воды Evian для моей дамы. — Он показал на Акелу, горделиво сидящую рядом со стулом доктора Абейта.
Стая ухитрилась сохранить серьезные лица.
— Не волнуйтесь, господин командующий, — нарушаю я оглушительное молчание. — Адмирал вам правильно объяснила, что мы особенные. Я сбросила ветровку и на все тринадцать футов распахнула свои крылья во всей их шоколадной красе. А они у меня потрясающие, даже несмотря на чуть заметную болячку на правом…
Все в зале, кроме Бриджит и доктора Абейта, прямо скажу, обалдели, а у командующего даже челюсть отвисла. Я слегка пошелестела перьями и предложила:
— Давайте все-таки перейдем к делу. Речь идет о моей маме.
Не зная, какое из двух зол меньше, говорящая собака или девчонка с крыльями, командующий, ни слова не говоря, отдал дискету моряку, сидящему перед компьютером. На стене позади стола замелькали слайды Power Point презентации.
Первый из них гласил: ПТИЦЫ ЗА РАБОТОЙ.
29
«Птицы за работой»? Что бы это значило? И какое отношение это имеет к моей маме?
Уместно будет напомнить, меня саму пару раз похищали. И если вы думаете, что состояние похищенного можно описать выражением «полный швах», должна вас разочаровать — вы ошибаетесь. А теперь с моей мамой происходит тот же кошмар, который я сама уже испытала. Одна мысль об этом приводит меня в содрогание.
За первым слайдом замелькали мутноватые кадры фильма.
— Съемка проводилась вчера вечером в девятнадцать ноль-ноль. Координаты места съемки: двадцать один градус, тридцать минут северной широты; сто пятьдесят семь градусов сорок семь минут восточной долготы, — сообщает крахмальный Командующий, а адмиральша поясняет для нас, невежд, ничего не смыслящих в военно-морских расчетах:
