Юлия Лавряшина - Улитка в тарелке
Предположив, что Дрим может смотреть на нее из окна (он ведь часто так делал!) или просто взглянуть невзначай, Мира направилась к своему домику. Она совсем не собиралась ложиться спать прямо сейчас и на ходу решила, что просто постоит минутку за дверью и снова выйдет.
Но, едва открыв дверь, услышала чье-то бормотание в соседней комнате. Оно было сердитым и невнятным — Мира никак не могла узнать голос. Подкравшись к незапертой двери, она удивленно протянула:
— Айза? Я думала, кто-то из воспитателей.
Девочка метнула в Миру быстрый черный взгляд и, отвернувшись, снова уткнулась в ладони и забормотала.
— Ты не плачешь? — спросила Мира с опаской.
Она терпеть не могла, когда девчонки обливались слезами. Даже когда они дрались и царапались, то не задыхались от злости, как бывало с ней, а почему-то ревели в голос.
Но Айза только огрызнулась:
— Вот еще!
— А что случилось? Ты не пошла в «Виртуальный мир»?
— Не пошла, как же! А что еще можно делать? Мой компьютер полетел!
В голосе Айзы было столько отчаяния, что ее действительно стало жаль. Не представляя, чем еще утешить, Мира бодро заверила:
— Починят! Не в первый же раз.
— Завтра! — выкрикнула Айза, нещадно кривя хорошенькое личико. — А чем мне до завтра заниматься?
Мира даже растерялась. У нее никогда не возникало необходимости занять себя. Обычно день сам чем-то заполнялся… Но попробуй вспомни!
— Попроси кого-нибудь почитать, — схватилась она за воспоминание, еще не слившееся с другими.
Лицо у Айзы будто свело судорогой:
— Ой, читать… Очень надо. Не видишь же ничего!
— Да? А я так вижу… Ну, хочешь, пойдем поиграем? — скрепя сердце, предложила Мира, хотя и вообразить не могла невиртуальной игры, которая могла бы увлечь Айзу.
— В лесу? — отозвалась та с презрением. — Там же сыро! И гадость всякая… Муравьи, комары… А может, и змеи!
От придуманного испуга у нее красиво округлились глаза. И в них Мира неожиданно увидела тот самый выход, который никак не могла найти. Тот, что спас бы их с Эви от погони…
Она пренебрежительно усмехнулась:
— Подумаешь, сыро… Я ночью вообще купаться пойду!
Айза ахнула:
— В реке?!
— Ну да. Мы с Эви пойдем.
— Зачем? Холодно же!
«Ты и в жару пищала бы: „Зачем?“» — про себя заметила Мира. Ей быстро удалось найти то единственное, что показалось бы Айзе убедительным.
— Это полезно для кожи, — как большой секрет, сообщила она шепотом.
В темных глазах сразу появилась заинтересованность:
— Для кожи? Правда?
Мира со страхом подумала, что перестаралась: «Еще увяжется за мной!» Но Айза уже зябко передернулась:
— Ой, все равно — холодища-то какая!
— А мы пойдем, — весело заключила Мира. — Ты только не говори никому.
«Завтра она всем расскажет. Пусть думают, что мы утонули, как тот олень… Дрим говорил, что хоть люди и не умирают, как животные, но утонуть могут. Вот он и не любит, когда я хожу на речку…»
Правда ли это, выяснить было не у кого. Если перед тем, как исчезнуть, она станет разводить разговоры о том, что можно утонуть (или все же нельзя?), кто-нибудь может заподозрить неладное.
Оставив в покое Айзу — «Пусть позлится! Кажется, ей это нравится», — Мира прошла в свою комнату и, сев на постель, стала решать: нужно ли что-нибудь взять с собой? Если они идут купаться, то не станут же они тащить с собой еду и одежду! Лучше уж идти, как есть. Если за Стеной и вправду так прекрасно, как ей представляется, то они с Эви найдут там и друзей, и все что потребуется…
«Только печенье спрячу после ужина, — решила Мира. — Пожуем по дороге».
Стоило ей подумать, что сегодня ночью они с Эви на самом деле уйдут из этого мира, кроме которого ничего в их жизни не было, как сердце начинало скакать и падать, и выделывать всякие непонятные вещи. Мира пыталась поймать его, глотая воздух, и ей становилось смешно оттого, что она никак не может справиться с собственным сердцем.
«Он улитку-то выпустил?» — вспомнила она и, мгновенно забыв о своих страхах, отправилась к Эви. Сегодня он еще не показывался ей на глаза, но у Миры не возникало опасений, что Эви струсит идти с ней. Разве он прибежал бы среди ночи, если б не боялся совсем другого? Мира подозревала: ему просто неловко за то, что он так откровенно испугался и расчувствовался…
Эви она нашла на полу с тарелкой на коленях. Подняв на нее печальные, совсем не зеленые сейчас глаза, он тихо сказал:
— Я ведь ее уже ни за что не найду, когда мы вернемся. Попробуй отличи ее!
Присев рядом, Мира улыбнулась:
— Ничего. Там будет много чего интересного.
Эви погладил мизинцем витой панцирь:
— Интересней, чем она?
«Да не такая уж она и интересная, если честно», — подумала Мира. Но Эви нельзя было говорить об этом, даже намекать, хотя он, возможно, и сам догадывался.
— Я пока не знаю. Я же тоже ничего там не видела. Знаешь, как темно было!
— Машина сама ехала? Ты не придумываешь? — он посмотрел на нее строго.
— Ну да. И рычала. Но не зло! Как наши собаки — для вида.
— А кого она пугала?
— Машина? Ну, я не знаю. Кто-то же мог встретиться по дороге.
— Ты?
— Меня она и не заметила бы. Она, знаешь, какая громадная! Прямо, как дом.
Шмыгнув, Эви с тревогой спросил:
— А если мы ее не найдем? Она же уехала…
— Но дорога-то осталась! Мы пойдем по ней и найдем эту машину. Или другую.
— Думаешь, она не одна? — оживился он. — Еще есть? И они тоже сами ездят?
Мира не очень уверенно кивнула:
— Ну да. Наверное, сами… Кто ее будет толкать, такую здоровую?
— А дорога? Какая там дорога?
Припоминая, она медленно проговорила:
— Не такая красивая, как наши дорожки. Она ничем не посыпана. Больше на тропинку в лесу походит. Только та дорога гладкая и почти прямая. Потом, правда, куда-то поворачивает… И еще она намного шире наших дорожек.
— Зато они желтенькие…
Эви произнес это так печально, что сразу стало ясно: ему совсем не легко отрываться ото всех этих домиков и дорожек. От ребят, которые не замечают их обоих. От Прата. От Дрима. От того, как Неда гладит его по голове…
— Мы вернемся, — понизив голос, пообещала Мира и взяла у него тарелку. — Пойдем пока выпустим ее.
Они молча вышли из домика и, касаясь друг друга сухими жесткими локтями, направились к оврагу, который держал обоих еще больше, чем все домики и дорожки.
— Там ведь есть лес?
Голос у Эви прозвучал плаксиво. Он сам услышал это и сурово прокашлялся.
— Есть, — заверила Мира. — Я там даже полежала немножко под елкой.
— Зачем это?
— Хотела солнца дождаться… Посмотреть.
— А там есть солнце?
— Ну, конечно!
— Но ты не дождалась, — за нее закончил Эви и не спросил: почему?
Тарелка опять была у него в руках, и Мира решила, что так — справедливо. Должен же он проститься… Она даже пошла чуть быстрее, чтобы Эви подотстал и смог бы нашептать что-нибудь своей улитке. Не оборачиваясь, она представляла, как шевелятся у него губы и как жалобно он моргает.
«Как родной, — тепло подумала она и улыбнулась, хотя он этого и не видел. — Хорошо, что мы вместе идем… Мы же всегда вместе были. И будем».
— Я вот сюда ее посажу, — подал голос Эви.
Оглянувшись, Мира увидела, что он уже присел возле куста малины и поставил тарелку на землю.
— Он колючий, — пояснил Эви, трогая куст. — Сюда никто не полезет.
Мира тотчас подхватила:
— Да они и боятся есть неконсервированные ягоды! Тут ее точно никто не обидит. Ладно, ты ее высаживай, а я…
Но Эви попросил:
— Ты не уходи.
— Ладно, — она встала на колени и разгребла траву под кустом. — Давай ее сюда… Она травкой прикроется, тепло будет. Ночью уже не так, как в июле.
Постелив туда лопух, Эви бережно взял улитку двумя пальцами и пересадил. Не выпрямляясь, он что-то шепнул, но Мира не стала выяснять, что именно, хотя и не расслышала. Она счистила с тарелки увядшие листья и стряхнула капли воды.
«Интересно, она хоть живая? — озабоченно подумала она об улитке. — Головы вообще не показывает… Может, трусит? С чего бы ей умереть?»
— Ну, все, — сказал Эви и с трудом поднялся.
— Тебе надо поспать, — вспомнила Мира. — А то недалеко мы уйдем.
Он покорно кивнул:
— Я лягу после обеда. А если спросят: чего это я днем сплю?
— Кто спросит? У воспитателей свои дела после обеда. Они в теннис пойдут играть или в биллиард.
— Они хоть заметят, когда мы уйдем?
— Две порции же останутся после завтрака… Да Дрим и так заметит!
Эви вздохнул:
— Что тебя нет. А меня он никогда не замечает.
— Зато Прат больше с тобой! Он же терпеть не может вслух читать, это все знают. А тебе он читает! И больше никому.
