Прочь из чёрной дыры - Лукас Ольга

А мы никем становиться не хотим. Мне нравится та версия Ли, которая врубает на полную громкость подборку с хитами кей-попа двухлетней давности. Её тоже устраивает та моя версия, которая перекидывает ей дурацкие видео.

Мы могли бы неделю так деградировать, сидя на полу с телефонами. Но к возвращению моей мамы от деградации не должно остаться и следа. Как только она заходит в квартиру, мы собираемся и бежим к Ли. Действуем всегда одинаково: сначала верная подруга зачищает подъезд, а убедившись, что собаки с седьмого этажа нет поблизости, зовёт меня.

Мы шагаем по лужам, навстречу колкому ледяному дождю.

— Какая противная у вас соседка, — нарушает молчание Ли.

— Которая?

— Бабка эта с собакой. Среди людей ведь живёт.

В понимании Ли «жить среди людей» — это значит быть ко всем добрым, стараться помочь ближнему и даже незнакомому. Как по мне, «жить среди людей» — значит всегда быть начеку. Внимательно следить, чтоб тебя не столкнули с дороги, не швырнули в канаву, не сожрали — просто так, по приколу.

— Вот она и завела собаку, — помолчав, говорю я. — Чтоб от людей защищаться. Когда ты старая одинокая бабка, в квартире лучше держать пулемёт. Но злая собака тоже сгодится.

— Для защиты — пусть! Но почему она не уважает твои чувства?

Мои чувства! А они у меня есть?

— Твои родители обязательно должны с ней поговорить! Объяснить ситуацию! — не отстаёт Ли.

«Чтоб на весь дом опозориться? Бабуля, мы боимся вашу собачку! Нас же на смех поднимут!» — звучит в ушах голос отца.

Я резко меняю тему.

— Интересно, как там эти, на площадке? Не мёрзнут?

— Я вчера не удержалась, заглянула в секретную группу, — признаётся Ли. — Дэн-качок написал, что будет подтягиваться даже зимой, у него для этого есть специальные перчатки. Написал с ошибками. Я еле удержалась от комментария.

Нас никто не выгонял из зрителей, мы ушли сами. Поэтому можем позволить себе презирать «этих спортсменов».

Теперь, наверное, все они обзавелись подругами: гораздо приятнее надевать на разгорячённое упражнениями тело куртку, согретую любимой девушкой, а не замороженную ледяной скамейкой.

Словно в замедленной съёмке я вижу, как Краш, который должен был любить только меня, у всех на глазах подходит к другой.

Вот странно: эта рана тем меньше болит, чем чаще я её расковыриваю. Такая уже привычная и даже немного приятная боль. Благородное ранение, шрам, полученный в любовном поединке.

На следующий день я иду тупить домой одна, потому что английская инквизиторша Ли внезапно перенесла занятия. Одна зачищаю подъезд — в смысле, действую по старой схеме: прислушивайся, смотри, беги по ступенькам. Одна деградирую, слушая музыку. Но недолго: меня отвлекает звонок в дверь.

Иду открывать, ожидая встречи с опекой, приехавшей изучить качество саундреков, под которые я деградирую. Но на пороге стоит Ли.

— Мне удалось её убедить! — с гордостью сообщает она.

Её — это старуху с седьмого этажа. Никакого английского у Ли сегодня не было! После уроков она шла за мной следом, а потом поднялась на седьмой этаж и рассказала хозяйке чудовища, что меня в детстве покусала овчарка, поэтому я очень пугаюсь, когда на меня бежит собака без поводка и намордника.

Старуха заволновалась, сказала «ведь я не знала», пообещала выводить своё чудовище в полной экипировке и удивилась, почему мои родители ей об этом не сказали.

Ли сначала растерялась, а потом ответила: «Родители Вики до сих пор переживают, что не смогли предотвратить нападение собаки, и даже говорить ни с кем об этом не могут. Пожалуйста, не обсуждайте с ними это. Её отец даже ходит к психологу. Поэтому он может казаться таким странным».

Отныне чудовище действительно выходит из дома в наморднике и на коротком поводке. Отойдя от подъезда метров на десять, старушка отстёгивает намордник и удлиняет поводок, кажется, извиняясь перед собакой за причинённые неудобства.

Бабка нормальная и не вредная. Просто мне спокойнее, когда ситуация под контролем. И Ли продолжает зачищать лестницу. А когда я иду одна, то по-прежнему вхожу и выхожу по старой схеме.

ГЛАВА 12. МИССИЯ «ЗАБРАТЬ ПОДАРОК»

Маме скоро исполнится сорок пять лет. Много это или мало? Для мамы, наверное, нормально. Но себя в таком возрасте я просто не представляю.

Мама сказала, что на этот раз она хочет праздника, а не как обычно.

Обычно бывает так: утром я дарю маме какую-нибудь свою поделку. Отец — что-то полезное в хозяйстве, в прошлом году это была новая мультиварка. Потом мама делает уборку, готовит праздничный стол, накрывает его. Мы долго ждём, когда проголодается отец. Наконец садимся вокруг стола, отец говорит тост. Мы едим, и на этом праздник заканчивается.

Конечно, весь день маме пишут и звонят знакомые, и она с радостью с ними общается. Но стоит ей разговориться с кем-нибудь так, что она даже смеётся в голос, как отец напоминает ей, что день рожденья — семейный праздник. И мама заканчивает разговор.

В этом году у нас всё будет по-другому. Мама попросила — нет, даже потребовала, — чтобы у неё был настоящий праздник, с гостями, цветами и кучей подарков. Как у людей принято.

«Как у людей» — волшебное заклинание, которое мама использует в крайних случаях. И оно подействовало: отец согласился. Чтоб люди не подумали, будто у нас тут всё как-то не так. Он выделил на организацию стола какую-то сумму из семейного бюджета (не знаю какую, но, наверное, значительную: он об этом постоянно упоминает). И помог маме составить список гостей — вычеркнул оттуда почти всех, кого предложила она, и вписал фамилии своих коллег.

Я заказала в подарок маме шкатулку для драгоценностей и мелкой косметики в виде Тардис. Это, если кто не знает, такая синяя телефонная будка из сериала «Доктор Кто». Мама всегда включает его, когда хочет посмотреть что-то для души.

Я сразу выбрала самовывоз, потому что с курьером связываться рискованно. Вдруг он позвонит не вовремя? Или вообще приедет без звонка. Столкнётся с мамой, и никакого сюрприза не получится.

Получив уведомление о том, что моя Тардис прилетела, я после школы отправляюсь её забирать. У Ли как раз английский — когда он закончится, я уже вернусь.

По узкому тротуару пробираюсь вдоль бетонного забора. Если верить схеме, скоро будет шлагбаум и проходная. Туда-сюда по улице ездят машины. Некоторые заворачивают направо, в шиномонтаж и автомойку.

Холодный ветер дует в лицо, потом забегает сбоку, свистит в левое ухо, и напоследок ещё в правое. Капюшон не помогает. Ноги в прошлогодних осенних кроссовках мёрзнут: пора перелезать в уродские ботинки. Сейчас пригодились бы шарф и перчатки, которые предлагала мне утром мама.

Проходная — стеклянная будка с турникетом, перегораживающая вход. Я говорю, куда пришла, вахтёр записывает моё имя и пропускает внутрь.

Передо мной просторный двор. Вдалеке я вижу нужное здание, облепленное вывесками. Среди них вывеска интернет-магазина с надписью «налево сто метров» и стрелкой, указывающей налево. А то вдруг кто-то направо пойдёт.

У меня нет проблем с право-лево, я поворачиваю куда нужно. Ощутимо пахнет помойкой: ну и местечко выбрала моя Тардис, чтобы приземлиться! Остаётся пройти совсем немного, я уже вижу нужную дверь. И вдруг серые валуны, лежавшие в тени у забора, один за одним начинают подниматься на ноги. Медленно потягиваются и поворачиваются в мою сторону. Стая собак. Бездомных. А вокруг — никого.

С тихим рычанием самый крупный валун с ногами и пастью начинает идти на меня. Но меня уже нет — я провалилась в чёрную дыру.

В лесу, по крайней мере, тепло. Ветра нет, ноги не мёрзнут, и пахнет в лесу так хорошо! Хвоей, грибами и мхом. А не помойкой и выхлопными газами.

Я точно помню, чего не должна делать: подбирать коричневую нашлёпку. Прыгать на пень и вообще двигаться. Наступать на гнилой ствол тоже, наверное, не стоит. Но почему тело не подчиняется приказам мозга?