Ирина Перова - Рыцари Короны
— Эта местная помесь фламинго с крокодилом подняла такой шум, — кивнул Андрей в сторону удаляющейся птицы, — что мы прибежали вас спасать. А это что такое, тоже здешняя достопримечательность? Птичка, кажется, за ней гонялась.
Достопримечательность больше не походила на башмак с ножками. Большой башмак теперь существовал отдельно, а ножки, оказывается, принадлежали маленькому человечку, настолько маленькому, что ранее, когда он держал этот башмак в руках, тот почти полностью заслонял его. Теперь, когда башмак был отставлен в сторону, перед ребятами появилось бледное морщинистое личико с выразительно красным носом.
— Ну вот, тебя только здесь не хватало! — застонал Пушок. — Калоша! На болото-то тебя как занесло?
— Привет, Пушок. Здравствуйте и вы, судари благородные Рыцари. — Может быть, потому, что в зубах его была зажата дымящаяся трубка, человечек говорил голоском тонким и визгливым. И если честно, то довольно неприятным, так что Аленка, обладательница абсолютного музыкального слуха, поморщилась и, несмотря на все свое любопытство, отошла в сторонку. — Особая благодарность вам, сударь. — Человечек церемонно поклонился Сергею. — Хотя не могу не заметить, что могли бы вмешаться и раньше, тогда мне не пришлось бы бежать через все озеро, посмотрите только, как я вымок!
Человечек старательно растопырил руки и ноги. С него действительно текла вода.
— Извините, э-э, — немного растерялся Сергей. Он с изумлением разглядывал визгливого незнакомца. Маленький, меньше гнома, всего-то полметра ростом, на голове косо сидит потрепанная треуголка, большой кожаный фартук почти полностью закрывает мокрые зеленые штаны и красный жилет с громадными блестящими пуговицами. На маленьких ножках длинные голубые чулочки и башмаки с серебряными пряжками невообразимых размеров. Я просто не сразу понял, что, собственно… Но кто вы? Ведь вы же не гном, правда?
— Гном?! — Человечек негодующе фыркнул и упер руки в боки. — Конечно, нет!
— Разумеется, не гном, перебил его Пушок. — Гномы существа серьезные, положительные, работящие, а это что? Скандалист и свиристелка. С сумчатым хомячком легче дело иметь, чем с этим…
— Что? Свиристелка? Я? А ты сам? Кто ты такой, что у тебя есть? А у меня целый горшок с золотом спрятан!
— Врешь ты все про свой горшок. Никто его никогда не видел. Сколько тебя знаю, ты только с этим драным башмаком и таскаешься, и ни одного золотого…
— Что ты сказал?! Что ты ска… Ах, это ты мой любимый башмачок назвал «драным башмаком»! Все, я долго терпел твои невежественные выходки, но теперь нее! Ты оскорбил не просто меня, ты оскорбил, ты оскорбил… Одним словом, мое терпение лопнуло, сейчас я тебя проучу! Не держите меня, дайте мне ему врезать!
Человечек подпрыгивал и размахивал кулачками перед Пушком, который лег на траву и положил морду на лапы.
— Я отхлещу тебя твоим собственным хвостом! Не держите меня, и я сделаю из его ушей отвороты на башмачки, только отпустите меня! — Он остановился, снова растопырил ручки и с упреком обратился к стоящим вокруг, несколько ошеломленным зрителям. — Я же вам говорю, не держите меня, сейчас я ему покажу, где мерчутки ночуют!
Первой поняла Ольга.
— А! Простите, сударь… э-э, сударь! К сожалению, мы с вами не знакомы. Дело в том, что мы не слишком хорошо знаем здешние обычаи. Скажите, насколько допустимо подобное, так сказать, выяснение отношений, в присутствии барышень, которым вы даже еще не представлены?
— Прошу прощения, благородная барышня. — Человечек обрадованно сдернул с головы треуголку. — Конечно, вы правы, так нельзя, совершенно не по правилам.
Он обернулся к Пушку, нахлобучил треуголку обратно и, выставив вперед правую ножку, задиристо сказал:
— Слышал, ты, коврик мохнатый! Благодари барышню, если бы не она, я бы тебя по всему берегу размазал и по кусочкам птице Бубури скормил!
— Конечно, — согласился Пушок и махнул хвостом. Человечек нервно подпрыгнул и снова повернулся к Ольге.
— Я вообще не люблю драк, но вы же сами слышали. — Голосок его стал еще более визгливым и склочным, так что Аленка просто зажала уши. — Вы слышали, он сказал «драный башмак»! А еще назвал меня свиристелкой!
— И скандалистом, — услужливо подсказал Сашка, за что сразу схлопотал по тычку в ребра с двух сторон, от брата и от Андрея.
— Скандалистом, это конечно. — Щечки человечка приятно порозовели. — Скандалистом… Что ж, это дело известное…
— Надо признать, — оскалился Пушок, — что лепрекон, которого вы видите перед собой, друзья мои, первый скандалист в наших краях.
— Ну ладно, ладно, Пушок. — Человечек совсем зарумянился от удовольствия, — все-таки не первый, зачем обманывать хороших людей… Но в первой тройке! — Он поднял голову и гордо осмотрел ребят. Они молчали, не очень понимая, как на это реагировать.
Только Сашкина физиономия светилась восторгом.
Лепрекон кивнул ему и скорчил рожу. Сашка, естественно, воспринял это как приглашение начать беседу.
— А я не понял, — тут же задал он вопрос, — лепрекон это что, имя такое?
— Национальность! — неожиданно весело захрюкал Пушок, а лепрекон сморщил личико еще больше и трагическим голосом спросил:
— Ну что это такое? Пушок, с кем ты общаешься? Посмотри на них, они же про лепреконов не слышали! А еще благородные Рыцари, образованные, должно быть, люди!
— Кстати, у меня тоже вопрос. — Андрей с подозрением смотрел на лепрекона. — Откуда сударю известно, кто мы?
— Ха, — презрительно передернул маленькими плечиками человечек. — Что ж я, по-вашему, благородных рыцарей от какой-нибудь невежественной деревенщины не отличу?
— Лепреконы населяют нашу Землю с незапамятных времен, — спокойно пояснил Пушок. — Умнейшие, надо сказать, создания, вот только характер кошмарный. А Калоша, как вам уже известно, среди них в первой тройке.
— Ну да, характер, — задрал носик лепрекон. — А если кому не нравится, тот может эмигрировать. На Внешнем Кольце, между прочим, лепреконов вообще нет, нам там климат не подходит.
— А кому он там подходит? — ухмыльнулся Пушок. — Только мерзавчикам и горбатым зайцам.
— Извините, вклинился в их разговор Сергей, — но я тоже не понял, сударь лепрекон, вас что же, зовут Калоша?
— Вот именно, зовут! — с полоборота снова завелся человечек. — И самое кошмарное, что я уже привык откликаться! А у меня ведь такое прелестное, такое нежное имя!
— Конечно, прелестное, — невозмутимо согласился Пушок. — Только выговорить его никто, кроме лепреконов, не может. — Он усмехнулся и пояснил: — У него в имени семнадцать слогов и четыре гласных.
— Так не бывает, — твердо сказал Сашка. — Это я точно помню, не может быть всего четыре гласных на семнадцать слогов.
— Это у вас не бывает! — Носик-пуговка снова смотрел в небо. — А у нас запросто! У нас, у лепреконов, все имена такие…
— Поэтому тебе и приходится на Калошу откликаться, — закончил за него Пушок.
— Да, в общем, так ведь гораздо проще, правда? — очаровательно улыбнулся им лепрекон Калоша. Оказывается, он и это умел.
Все согласились, что так действительно проще, и тоже представились. Когда церемония знакомства была завершена, Пушок снова спросил:
— Как ты все-таки здесь оказался?
— А-а, — небрежно махнул ручкой лепрекон. — Хотел немного пуха у птенчика Бубури позаимствовать, красивенькую такую розовую опушку для башмачка сделать. А эта дура здоровенная ничего не поняла, накинулась на меня и давай гонять по всему озеру, чуть не потерял из-за нее… — Калоша перевернул башмак, движением фокусника, словно из воздуха, достал молоточек и гвоздь, потом одним ловким ударом вогнал этот гвоздь в каблук.
— Где уж ей понять твои высокие устремления, — фыркнул Пушок. — Могла и подождать, пока ты из ее птенчика нащиплешь столько пуха, сколько тебе нужно. Что с нее взять, никакого образования, ничего не понимает!
— Ты много понимаешь, — огрызнулся Калоша.
— Не-а, я тоже не понимаю, — продолжал скалиться Пушок. — Это у нас семейное. Помнишь, и тетка моя не поняла, когда ты начал ей хвост стричь? Ой, как ты тогда улепетывал!
— Одно из самых ужасных воспоминаний в моей жизни, — вздохнул Калоша. — Но эта птичка тоже меня здорово погоняла… Ладно, можно и без розовой опушки. Может, даже лучше… — Он пристально взглянул на застежку волшебного Плаща. — Если пряжечки фигурные, да побольше… — Лепрекон медленно переводил взгляд с башмака на Андрея, рука которого машинально дернулась, прикрывая застежку.
— Даже и не думай… — холодно и убедительно, как полицейский в американском боевике, предупредил владелец Плаща.
— Что за день такой, сплошное невезение, — сплюнул Калоша. — Ладно, мужики, раз тут мне у вас ловить нечего, пойду я.
Аленка ойкнула, и он обернулся:
