Татьяна Гнедина - Последний день туготронов
За это ему был большой нагоняй.
В тот момент, как Хамиан-14 приказал вызвать Стихошлепа, он плавно опускался на дно озера, после того как утром прочитал строчку из дневника поэта: «Жарко. Пошёл купаться на озеро. Писал стихи». Выпустив облако дыма, Стихошлеп опустился на дно и медленно прошёлся по нему, натыкаясь на затвердевшие мешки с мукой. Это был урожай прошлого года.
«Теперь пора писать стихи», — подумал туготронный поэт и начал с бульканьем подниматься к голубой глади озера.
— Эй, на озере! — окликнул его кто-то с берега.
Поэт увидел на берегу Автоскока, который выпустил чёрное облако дыма и пару синих лучей.
— Эгей! — отозвался Стихошлеп.
«Где он берет столько горючего? — позавидовал Стихошлеп. — Дыму-то, дыму-то от него сколько!»
— Лети на поляну в квадрат сорок два! — крикнул Автоскок и, поправив на себе хвост ракеты, поднялся в воздух.
— Винта с два полечу! — пробормотал Стихошлеп. Его походная ракета давно валялась без употребления в куче хлама.
Он вышел из воды и, выпустив из уха несколько карточек с новыми рифмами, пошёл пешком по живописной тропинке, вьющейся по направлению к квадрату сорок два. Через минуту и пятьдесят две секунды он пришёл на поляну, где уже собралась толпа туготронов. Хамиан-14 так перегрелся, что из-под крышки его головы валил пар, как из кипящего чайника.
— Наконец-то, дорогой мой! — обрадовался он, увидев Стихошлепа, и усыпал свой экран изображениями незабудок. — Найди мне, пожалуйста, в твоём словарике слово «есть».
— Есть — это глагол, — безмятежно ответил Стихошлеп и перевёл свой ответ на язык цифр: " 100000 11 000».
На розовом экране Стихошлепа это выглядело очень красиво.
Хамиан-14 повернулся к Серёже.
— Ясно? — спросил он.
Серёжа сжимал в руке горсточку муки и молчал.
— И не развязывай больше узлов, пока я сам не научусь, — добавил туготрон.
Серёжа молчал.
— Включи экран и подготовь мне к завтрашнему дню программу развязывания узлов.
Серёжа хотел вынуть фонарик из кармана, но рука его не послушалась.
— Смотрите, до чего же побелел экран у Ненамагниченного! — заметил какой-то туготрон.
Наступила тишина. Серёжа услышал, как где-то зашелестели листьями деревья, и закрыл глаза.
«Испортился», — подумал Хамиан.
— Эй! — крикнул он. — Посыпьте его мукой, если она ему так нужна!
Туготроны бросились к открытому мешку и, отталкивая друг друга, стали бросать в Серёжу мукой. Серёжа открыл глаза. Вокруг него бушевала мучная метель.
— Отведите его в Ангар высокого напряжения. Пусть зарядит свои аккумуляторы, — распорядился Хамиан.
«Там-то уж мыслей не бывает», — подумал он и погладил свои розовые косицы.
— А он знает много слов? — задумчиво спросил Стихошлеп, повернув экранчик к Серёже. — Мне так нужны слова! — добавил он мелодичным голосом.
— И мысли тоже? — злобно гаркнул Хамиан. — Если у него есть мысли?
— Мне нужны не мысли, а слова, — беззаботно сказал Стихошлеп. Внутри у него заиграла тихая музыка.
Если б гайки все летали,
Если б винтики порхали,
Больше было бы стихов… —
запел проигрыватель Стихошлепа.
— Эх, Стихошлеп, Стихошлеп! — вздохнул Хамиан-14. — А я-то думал, что на тебя можно опереться в трудную минуту. Пойди проводи Ненамагниченного, а я переберу свои щитки!
Толпа туготронов стала редеть. Кое-кто взмыл на ракетах в воздух, оставляя реактивную струйку в небе. Некоторые возились около мешков, пытаясь их развязать, подражая Серёже. Какой-то любитель выпустил из уха десять тысяч фотографий Серёжи с надписью: «11001», что означало: «Не в магнитах счастье».
Хамиан-14, кряхтя, вынул инструменты из колена и начал возиться со своими щитками. На щитках были собраны схемы мелкого жульничества.
— Эх-хе-хе! — вздыхал он. — Куда ты, удаль прежняя, девалась?..
Стихошлеп подошёл к Серёже и долго топтался, не решаясь подать на экран приветственные незабудки.
— Включите свой подсвет, если вам это не очень магнитно, — попросил он.
Серёжа слабо помахал карманным фонариком перед лицом. Экран Стихошлепа залился ярким светом и запестрел полевыми цветами. Из его уха вылетела серия карточек с рифмами на «ши».
— Команда есть команда, — коротко сказал туготронный поэт. — Дивная погода! Спешим в Ангар высокого напряжения. Я терялся в груде материала. Началось со скуки и тоски. Был на концерте. На небе крупные звёзды.
От спешки Стихошлеп нечаянно вставил в разговор переработанные им отрывки из дневника поэта.
— Я сказал что-нибудь лишнее? — спросил он.
— Не знаю, — ответил Серёжа.
«Может быть, удастся сбежать по дороге? — подумал он. — Только бы забрать у огуречной головы велосипед». Он посмотрел в сторону своего мучителя.
Хамиан-14 сидел на мешке с мукой. Он остался в одном розовом набалдашнике и тихо трудился над схемами мелкого жульничества. Огуречная голова лежала рядом, и над ней кружились комары.
Если б гайки все летали,
Если б винтики порхали, —
тихо мурлыкал проигрыватель Хамиана-14, лежащий на траве.
— Я не могу идти без велосипеда, — заявил Серёжа. — Отвинтите его от спины вон того. — Он показал на Хамиана-14.
— Велосипед! — воскликнул Стихошлеп. — О, как это красиво!
— Ехал на кобыле дед, увидал велосипед, — хмуро проворчал Серёжа. Ему было не до шуток. — Мне нужен велосипед, — повторил он.
— Ах, нет! Ах, нет! — затрещал Стихошлеп. — На небе крупные звёзды. Сиял снег на крышах. Мне кажется, что я ничего не успею. Какие у вас магнитные стихи!
Кипа картонок вылетела из него, как из чемодана. На каждой из них были выбиты цифры в виде дырочек, как на железнодорожных билетах.
Ехал на кобыле дед,
Увидал велосипед, —
с выражением прочитал Стихошлеп.
— Скорее! — торопил Серёжа. — Отвинтите мне велосипед!
— Велосипед? Пожалуйста! — Стихошлеп подкрался к Хамиану-14 и, вынув из колена гаечный ключ, стал осторожно снимать крепёжную гайку с его спины. Звукоуловители остались в огуречной голове. Хамиан-14 тихо паял схемы мелкого жульничества, покачивая походным розовым набалдашником, и ничего не замечал.
— Готово, — игриво сказал Стихошлеп и, схватив щупальцами велосипед, поставил его перед Серёжей.
— Ура! — сказал Серёжа очень тихо и стал ногой на педаль.
Он разогнался и поехал вперёд. Стихошлеп, заложив руки назад, как конькобежец, ринулся за ним на роликовых гусеницах.
«Удрать не удастся», — понял Серёжа.
Стихошлеп поравнялся с ним и на ходу бросал в него карточки с трудными рифмами. Так они прибыли к Ангару высокого напряжения.
— А у нас сто миллионов вольт! — вяло бубнил резиновый Дежурный. У него кончалось смазочное масло.
Серёжа сошёл с велосипеда. Круглое здание без окон и дверей! Он закинул голову. Ни одного окошечка!
— А у нас сто миллионов вольт! — снова раздалось за стеной.
— Это правда? — тихо спросил Серёжа Стихошлепа.
— Ясно! — бодро ответил тот. — Это наш источник электропитания. Можете там подзарядить свои аккумуляторы. Экран у вас еле мигает.
«Ещё бы, — подумал Серёжа. — Разве на вас хватит батареи карманного фонарика?»
— А мне и не хочется перезаряжаться, — сказал он громко. — Там сто миллионов вольт.
— Так велел Хамиан-14, — сообщил Стихошлеп. — На небе крупные звёзды. Красивый день. Говорят, вы что-то там натворили с узлами на мешках? — Он вдруг перешёл на шёпот.
— Я развязал узел, — ответил Серёжа.
Стихошлеп выключил экран и несколько минут молчал.
— Тогда вам надо подчиниться команде Хамиана-14, — промямлил он наконец. — Не доводите его до накала. Иначе он включит глушитель новых мыслей и мы все перегорим.
Стихошлеп решительно подошёл к фотоэлементу в стене ангара. Стена плавно раздвинулась, и Серёжа оказался в Ангаре высокого напряжения.
Несколько мелких искр пробежали с потолка по стене и исчезли в толстой резиновой обшивке. Серёжа осмотрелся. Стихошлепа не было. Он остался совершенно один со своим велосипедом под громадным куполом шара, похожего на опустевший цирк. Искры сыпались с лёгким потрескиванием и разлетались, как бабочки. Глубокую тишину нарушало только ровное гудение трансформаторов.
— Симплекс-комплекс! — неожиданно услышал Серёжа приветливый голос.
Резиновый Дежурный спускался к нему по ступенькам с вышки. За ним тянулось что-то чёрное.
— Не пугайтесь! Пожалуйста, не пугайтесь! — сказал он. — Я вижу, вы здесь в первый раз.
Искры возобновили свой опасный танец. Дежурный приподнял что-то за своей спиной и ожидал появления цифр на экране нового туготрона.
— У меня не работает экран, — привычно объяснил Серёжа.
— Это ерунда, — сказал Дежурный.
— Ерунда! — поправил Серёжа шёпотом, чтобы не нарушить высоковольтный покой.
Небольшая искра всё же слетела с потолка, и он почувствовал лёгкий укол в нос. Наступило молчание.
