Филип Пулман - Чудесный нож
— Хорошо, — сказала она покорно.
— И деньги. Держу пари, у тебя — ну откуда у тебя деньги… Как ты собиралась передвигаться, есть и так далее?
— У меня есть деньги, — сказала она и высыпала несколько золотых монет из кошелька.
Уилл скептически посмотрел на них.
— Это золото, не правда ли? Ну этим люди непременно заинтересуются, это точно.
Ты неосторожна. Я дам тебе немного денег. Убери эти монеты и держи их подальше.
И помни — ты моя сестра и тебя зовут Лиза Рэнсом.
— Лиззи. Я и раньше притворялась, что меня зовут Лиззи. Это я запомню.
— Хорошо, будешь Лиззи. А я Марк, не забудь.
— Хорошо, — сказала она миролюбиво.
Её нога обещала быть болезненной. Она уже покраснела и опухла там, где её ударила машина, и появлялся большой тёмный синяк. Вместе с синяком на щеке, там, куда он стукнул прошлой ночью, это выглядело так, как будто с ней плохо обращались, и это его тоже волновало — а вдруг какой-нибудь милиционер обратит внимание?
Он попытался отвлечься от этих мыслей, и они пошли дальше вместе, переходя на светофорах и кинув только один взгляд назад на окно под грабовыми деревьями. Они не смогли увидеть его. Оно было вполне невидимо, а транспорт опять мчался мимо.
В Саммертауне, пройдя десять минут по улице Бенбери, Уилл остановился перед Банком.
— Что ты делаешь? — спросила Лира.
— Я собираюсь взять немного денег. Наверное, лучше не делать этого слишком часто, но они не зарегистрируют этого до конца рабочего дня, я думаю.
Он сунул мамину кредитку в банкомат и набрал её пин-код. Всё работало нормально, поэтому он потребовал сто фунтов, и машина выдала их без сучка, без задоринки.
Лира смотрела на это с открытым ртом. Он дал ей бумажку в двадцать фунтов.
— Используй это позже. Купи что-нибудь и возьми сдачу. Давай сядем на автобус в центр.
Лира дала ему разбираться с автобусом. Она сидела очень тихо, рассматривая дома и сады её и не её города. Как будто в чужом сне. Они вышли в центре, возле старой каменной церкви, которая была ей знакома, напротив большого универмага, которого она не знала.
— Всё изменилось, — сказала она. — Как будто… Это Корнмаркет? А это Широкая улица. Это Баллиол. А там библиотека Бодлея. Но где Джорданский колледж?
Теперь она сильно дрожала. Возможно, это была замедленная реакция на аварию, или шок от того что на месте колледжа, который был для неё домом, стояло совершенно другое здание.
— Это не правильно, — сказала она. Она говорила тихо, потому что Уилл сказал ей прекратить так громко указывать на то, что было не так. — Это другой Оксфорд!
— Ну, мы знали это, сказал он.
Он не был готов к Лириной удивлённой беспомощности. Он не мог знать, какая большая часть её детства проходила в играх на улицах, практически таких же как эти, и как она гордилась принадлежностью к Джорданскому колледжу, Мудрецы которого были самыми умными, казна самой богатой, а красота самой ослепительной.
А тут его просто не было, и она больше не была Лирой из Джорданского колледжа, она была маленькой девочкой, затерявшейся в странном мире, девочкой ниоткуда.
— Ладно, — сказала она, дрожа, — если его здесь нет…
Это займёт чуть больше времени, чем она предполагала, вот и всё.
Глава четыре. Трепанация
Как только Лира ушла, Уилл разыскал телефон, вытащил конверт с письмом и набрал номер юридической конторы.
— Алло. Я хотел бы поговорить с мистером Перкинсом.
— Простите, кто его спрашивает?
— Я звоню по поводу мистера Джона Парри. Я его сын.
— Одну минуту…
Минута прошла, и затем послышался мужской голос:
— Алло, у телефона Аллан Перкинс. С кем я говорю?
— Меня зовут Уильям Парри. Извините за беспокойство. Я звоню по поводу судьбы моего отца, мистера Джона Парри. Каждые три месяца вы переводите для нас деньги.
— Да, это так.
— Так я хотел бы узнать у вас, где мой отец. Пожалуйста скажите, он жив или умер?
— Уильям, сколько вам лет?
— Двенадцать. Мне нужно знать о нём…
— Конечно… А твоя мать… она… ей известно, что ты мне звонишь?
Уилл тщательно обдумал ответ.
— Нет, — ответил он — Но она очень нездорова. Она не может многого мне рассказать, а я хочу знать….
— Да, я понимаю. Где ты сейчас находишься? Дома?
— Нет, я… я в Оксфорде.
— Один?
— Да.
— И, ты говоришь, твоя мать больна?
— Да.
— Она что, в больнице?
— Вроде того…. Послушайте, так вы скажете или нет?
— Ну, кое-то я могу тебе рассказать, но не очень много и не сию минуту. Я бы предпочёл говорить не по телефону. Через пять минут у меня встреча с клиентом.
Ты бы не смог добраться до моего офиса к половине третьего?
— Нет. — ответил Уилл.
Это было бы слишком рискованно. К этому времени адвокат мог знать, что Уилла разыскивает полиция. Он немного подумал и продолжил:
— Мне нужно успеть на автобус в Ноттингем, я не хочу его пропустить. Но то, что мне нужно узнать, вы можете сказать мне по телефону, правда? Скажите только, жив ли мой отец, и если да, то где мне его искать. Вы ведь можете мне это сказать?
— Это не так просто, как ты думаешь. Я не могу разглашать частную информацию о моём клиенте, если я совершенно не уверен, что сам клиент хотел бы этого. Иными словами, мне нужно доказательство того, что ты — это ты.
— Да, я понимаю, но пожалуйста, не могли бы вы сказать хотя бы, жив ли он?
— Ну…. Это было бы нарушением конфиденциальности. К сожалению, я и так не смогу тебе этого сказать, поскольку мне это неизвестно.
— Но… как же так?
— Деньги поступают из семейного фонда. Он оставил мне инструкции, я должен переводить средства с его счёта на счёт твоей мамы, вполоть до его дальнейших распоряжений. С того дня и по сей день он со мной не связывался. Короче говоря, он… в общем, как я предполагаю, он пропал без вести. Поэтому я не могу ответить на твой вопрос.
— Пропал? Вот так просто… исчез?
— Вообще-то это официально установлено. Послушай, почему бы тебе не прийти ко мне в офис и…
— Я не могу. Я уезжаю в Ноттингем.
— Тогда напиши мне, или пусть твоя мама напишет, и я дам тебе знать, что в моих возможностях. По телефону я не могу ничего сделать.
— Да, я понимаю. Хорошо. Но вы хотя бы можете сказать, где он пропал?
— Как я сказал, это установлено документально. В свое время в газетах было опубликовано несколько статей об этом. Ты ведь знаешь, что он был исследователем?
— Да, мама мне говорила.
— Так вот, он возглавлял экспедицию, которая неожиданно исчезла. Примерно десять лет назад. Может быть, даже раньше.
— Где это случилось?
— На дальнем севере. Кажется, на Аляске. Ты можешь найти информацию об этом в публичной библиотеке. Почему бы тебе не…
Но в этот момент у Уилла кончились монетки. Услышав частые гудки, он повесил трубку и осмотрелся вокруг.
Больше всего сейчас Уиллу хотелось поговорить с мамой. Ему стоило огромных усилий сдержаться и не набрать номер миссис Купер. Мальчик знал, что если он услышит мамин голос, то ему будет очень трудно не бросить всё и не помчаться к ней. А это было бы так опасно для них обоих. Но… он ведь может послать ей открытку!
Уилл выбрал карточку с видом города и написал: «Дорогая мама, у меня всё хорошо, я в безопасности, и мы скоро увидимся. Я надеюсь, что у тебя всё в порядке. Я тебя очень люблю. Уилл.» Потом он надписал адрес, приклеил марку и, прежде чем бросить открытку в почтовый ящик, на минуту прижал ее к груди.
Было позднее утро. На оживлённой торговой улице автобусы, казалось, едва протискивались через толпы пешеходов. Неожиданно Уилл осознал, насколько он заметен: ведь в будний день мальчику его возраста полагается находиться в школе.
Что же ему было делать?
Тем не менее, маскировка не заняла много времени. Уилл не без основания гордился своим умением прятаться. Подобно Серафине Пеккала на корабле, он просто слился с окружением.
Итак, не питая иллюзий относительно мира, в котором живет, Уилл зашел в магазин письменных принадлежностей и купил планшет, блокнот и шариковую ручку. Довольно часто школы посылают группы учеников для сбора всякого рода статистических данных, и если окружающие будут думать, что он участник такого проекта, Уилл не будет казаться белой вороной.
Затем он зашагал, время от времени притворяясь, что делает записи, а на самом деле — высматривая публичную библиотеку.
* * *А в это время Лира искала какое-нибудь безлюдное место, чтобы спокойно свериться с алетиометром. В её Оксфорде она бы нашла не менее дюжины подобных мест за пять минут, но в этом Оксфорде все было удручающе другим, редкие знакомые фрагменты были вкраплены в чужую и непонятную действительность.
Например, для чего нужны эти маленькие белые кляксы на тротуарах (в ее мире никто понятия не имел о жевательной резинке)? Что бы могли означать эти красные и зелёные огни у перекрестка? Разобраться во всем этом было куда сложнее, чем расшифровывать показания алетиометра.
