Чайна Мьевиль - Нон Лон Дон
Обадэй сунул руку в карман, порылся и вытащил горсть денег. Тут были французские франки, и немецкие марки, и старинные банкноты английских фунтов стерлингов, и еще какие-то разноцветные бумажки — такие деньги Занна с Дибой видели впервые.
— У одной из наших юных спутниц билет уже есть.
Занна молча протянула свой проездной билет.
— Перед вами… — торжественно произнес Обадэй.
— Шуази, — прошептал изумленный кондуктор.
Он осторожно, двумя пальцами, взялся за кончик билета и принялся внимательно его рассматривать.
— О да, этот билет я знаю, — обратился он наконец к Занне с улыбкой. — Изумлен, потрясен, побожусь, если не верите, испытываю глубочайшее волнение и даже в каком-то смысле страх и… трепет. О, это вкус и первых дней пребывания в Нонлондоне. Как сказал поэт, его испытывает всякий, кто… как его… припадает к этому источнику истомившимися от жажды устами. Шуази, для меня это большая честь.
— Так, значит, и вам это чувство знакомо… — начала было Занна.
— Вы, значит, тоже не местный? — подхватила Диба.
— А откуда, по-вашему, у меня все это? — Он горделиво показал на свою униформу и сумку на животе. — А вы сами-то откуда будете?
— Из Килбурна, — ответила Занна.
— А-а. А я родился и вырос в Тутинге. Джо Джонс, рад познакомиться. Я много путешествовал, где только не побывал, — ну а потом занялся навнавтингом, так это здесь называют, попал в Нонлондон, где-то лет десять тому назад, да, где-то так, может, даже и больше.
— Правда? — воскликнула Занна. — Ну слава богу! Может, хоть вы нам все объясните.
— Тут такое творится, у нас просто голова кругом, — подхватила Диба. — Нам обязательно надо вернуться домой, я так соскучилась по маме с папой…
— Эй, Роза! — крикнул Джонс.
Из окна кабины высунулась голова женщины-шофера.
— Ты только посмотри, кто с нами сегодня едет!
Женщина сдвинула темные очки на нос и внимательно посмотрела на девочек.
— Та, что посветлей… — продолжал Джонс. — Юная леди. Приехала в гости. Потому что, к примеру, у нас тут становится что-то неладно, в нашем Нонлондоне…
Розины глаза округлились.
— Не может быть! Неужели это сама Шуази?
Занна с Дибой переглянулись.
— Боже мой! — продолжила Роза. — Ходили слухи в старом городе, мол, что-то такое происходит, по шоферским каналам связи… шоферы чего только не придумают, одна даже хвасталась, что видела Шуази в каком-то кафе! Но я-то думала, все это глупости, мало ли что болтают… Ну, наконец-то! Давно пора!
— Вот именно, давно пора! — подтвердил кондуктор. — И наша с тобой, Роза, задача теперь — доставить ее в целости и сохранности прямо к Бегающему мосту!
— Так, значит, она будет на нашей стороне! Ну, с ней-то теперь все пойдет как надо!
— Постойте, — вставила Занна. — Я ведь ничего об этом не знаю…
— Как это «постойте»? Что это значит — «постойте»? — воскликнула пожилая дама.
— Едем, едем, миссис Жажаба. — Джо Джонс понизил голос и снова обратился к Обадэю и девочкам: — Только теперь надо соблюдать крайнюю осторожность. Я имею в виду тех, кто об этом знает. Тут есть… кое-кто, кто хотел бы нам помешать. До Бегающего моста несколько остановок. Мы будем ехать как обычно, чтобы не вызвать никаких подозрений. И через каких-нибудь несколько часов будем на месте.
— Прошу вас, спрячьте ваши деньги. — Джонс взял руку Обадэя и сложил его пальцы в кулак. — Ведь вы сопровождаете не кого-нибудь, а Шуази. И помните — никому ни слова. Для всех остальных вы — обычные просители, вы едете к предсказителям, чтобы задать им свой вопрос, вот и все. Ну а это что такое? Это тоже с вами? И как его зовут? — И он указал на кефирную картонку, робко жавшуюся к автобусному колесу.
— Да, он с нами, — ответила Диба. — Его зовут… — Диба недолго думала. — Его зовут Кисляй. Ну пошли, Кисляйчик.
Занна удивленно подняла брови.
Но картонка уже шустро запрыгнула вслед за ними в автобус, и видно было, что она счастлива.
— Кисляй, говоришь? — ехидно прошептала Занна.
— Да помолчи ты, — отозвалась Диба. — Будь довольна, что тебя прозвали Шуази, а не как-нибудь еще похуже, понятно?
На нижнем ярусе автобуса набралось еще несколько пассажиров: мужчины и женщины, все в пестрых и причудливых одеждах, а также некоторые другие индивидуумы, еще более странные. А Занна с Дибой, как всегда они делали в Лондоне, сразу направились к лестнице, ведущей на верхний ярус.
Но кондуктор их остановил.
— Не сейчас, пожалуйста, — сказал он. — Подождите немного.
Он зазвонил, и автобус тронулся. Обадэй и Скул заняли сиденья, а Занна с Дибой остались рядом с Джонсом на задней площадке.
— Следующая остановка — станция Манифест, — сообщил он. — Она у нас прямо по курсу.
— Прямо по курсу не получится, — сказала Диба и показала пальцем вперед. — Смотрите, прямо по курсу у нас стена.
Но автобус, похоже, и не думал ни тормозить, ни сворачивать.
— Мы сейчас врежемся, — дрожащим голосом проговорила Занна.
Автобус прибавил газу и мчался прямо на кирпичи. Девочки похолодели от страха и закрыли глаза.
— Будьте любезны, держитесь крепче за поручни, — крикнул Джонс.
Раздалось какое-то шипение, звук разворачивающейся тяжелой ткани… Занна с Дибой осторожно открыли глаза.
Над крышей автобуса, словно купол гигантского парашюта, повис кусок брезента. Он быстро увеличивался, превращаясь в гигантский аэростат, поддерживаемый веревками, которые выходили из верхних окон автобуса. Роза еще прибавила газу, и аэростат принял продолговатую форму, словно огромный мяч для игры в регби, причем длина его значительно превышала длину самого автобуса.
Сзади послышался глухой удар, словно там кто-то врезался в автобус, резкий скрип, рывок… Занна с Дибой испуганно оглянулись и изумленно раскрыли рты. Но тут их резко качнуло, они ухватились за что попало, сердце у обеих ушло в самые пятки, и автобус взмыл в воздух.
Раскачиваясь на веревках, прикрепленных к воздушному шару, автобус перелетел через стену и поплыл над путаницей улиц и домов, поднимаясь над Нонлондоном все выше и выше.
12
Под надежной охраной
— Как красиво! — воскликнула Занна, глядя вниз. Девочки перегнулись через перила, любуясь проплывающими внизу крышами домов.
— О господи, — вздохнула Занна, — представляю, что было бы с моими родителями, если б они сейчас меня увидели. С ума бы, наверно, сошли.
– 'Ну да, — отозвалась Диба, — можно себе представить. Мои тоже.
На площадке с ними вместе стоял и кондуктор Джонс. Девочки почему-то были уверены, что, случись, если одна из них оступится или поскользнется, он обязательно будет тут как тут и из автобуса им вывалиться не даст.
Автобус плавно плыл над улицами Нонлондона, время от времени огибая то одну высокую башню, то другую. Пешеходы внизу, заметив летящий автобус, задирали головы и приветственно махали руками.
Они летели над высотными зданиями, кирпичными и каменными арками, бесконечным морем крыш. Попадались и весьма странные сооружения: например, высокий, как небоскреб, комод полированного дерева или тонкий шпиль в виде оплавленной свечки, дом-шляпа или дом-ракетка для игры в пинг-понг.
— Смотри, смотри! — возбужденно кричала Диба, показывая на скульптуры фантастических существ, украшающих некоторые дома. Она очень пугалась, замечая, что многие из них шевелятся и провожают их взглядами.
— У вас такие глаза — ну прямо как блюдца, — добродушно улыбался Джонс. — Да-а, помню-помню, как я сам увидел все это впервые.
Он показал им несколько достопримечательностей Нонлондона.
— Вон там, видите, где крыши мерцают, там Фантомбург, там живут привидения. А вот рынок, вы на нем уже были. Видите те высоченные башни без окон? Это лабиринт Задней стены. Тоже были? Хм… А вон там, видите, такая огромная, широкая труба. Это вход в библиотеку.
— А почему вы решили поселиться здесь? — спросила Занна.
— Да разве мог бы я в Лондоне делать что-либо подобное, подумайте сами? — Джонс ухватился одной рукой за поручень и свесился вниз так, что у девочек замерло сердце от страха. — Смотрите вон туда, видите? — Он указал на здание, построенное из печатных машинок и сломанных телевизоров.
— Мы уже видели такой дом, — сказала Занна. — Как же Обадэй назвал его… ты не помнишь?
— Не помню. Какой-то вуловый дом, — ответила Диба.
— Да-а, вул-технология у нас хорошо развита, — сказал Джонс. — Вул — это такое сокращение. Оно означает «вышло из употребления в Лондоне». Выбросят что-то в Лондоне на свалку, значит, вещь вышла из употребления. Вспомните, на ваших свалках чего только нет: старые компьютеры, сломанные приемники, да мало ли какого барахла туда не выбрасывают. Поваляется два-три дня, а потом куда-то исчезает. Конечно, бывает, это барахло увозят мусорные машины! Но чаще всего они просачиваются к нам в Нонлондон, а наши люди находят им достойное применение. Там у вас иногда даже след остается: скажем, мокрое пятно у стены, будто лужа только что высохла. Значит, здесь недавно что-то валялось. А потом пропало, просочилось сюда и проросло где-нибудь на улице, словно гриб.
