Георгий Садовников - Похищение продавца приключений
– Бурбур! Вы как здесь оказались? Услышав их голоса, матрос выронил бутылку, но быстро пришел в себя и закричал:
– Это вы? Я-то, думаю, куда они делись?! – И заспешил по лестнице вниз. – А я вот помогаю местному народу. Тружусь! Столько работы! А рук-то у меня только две. Я же все-таки не осьминог. Правда?
– А где Кузьма и «Сестрица»? – набросились на него земляне, опережая друг друга.
– Значит, дело было так, – заученно начал Бурбур. – Сплю. И тут меня как что-то схватит, как закрутит, как понесет. И прямо сюда. А где они, не имею ничуточки представления. У самого разрывается сердце, – пожаловался он, хватаясь за правую сторону груди. – Слышите: трещит! Куда, думаю, они, бедные, делись? Что с ними? – запричитал матрос и смахнул со щеки каплю лимонада, выдав ее за горючую слезу.
При этом он так и вертелся, зачем-то пытаясь заслонить собой бассейн.
А в бассейне вдруг вспучилась ровная гладь лимонада, из его глубин вынырнула «Сестрица», точно . разудалая пловчиха, и, блаженствуя, заплескалась в искрящемся напитке. На ее палубе сидел механик Кузьма, судорожно держась за боевую рубку.
– Да вот же они! Ишь куда забрались. А мы их ищем. Совсем сбились с ног! – закричал Бурбур, указывая пальцем на звездолетиху, будто кроме него ее больше никто не видел.
– Механик! – гаркнул командир. – Срочно передайте «Сестрице»! Лимонад болен гриппом! Пусть она сейчас же покинет бассейн!
Ветреная звездолетиха опрометью вылетела из лимонада и перенеслась на соседний теннисный корт.
– А этот человек лимонад пил целыми бутылками! Он заразен! В больницу его! В больницу! На строгий карантин! – возбужденно проплясали танцоры.
Из толпы выбежали люди в белых халатах и схватили Бурбура под руки.
– Не хочу в больницу! Я боюсь уколов и горьких лекарств! – завопил матрос.
– Лимонад здоровый, как лошадь. Я пошутил! Это моя телеграмма!
– Все закончилось для вас благополучно. Тут еще немало нетронутых бутылок. Хватит вам продержаться первое время, пока не доставят новую партию лимонада, – не протанцевал, а машинально сказал командир танцорам на земном языке.
И случилось нечто удивительное: местные жители его на этот раз поняли.Видно, такая огромная радость в одно мгновение обучила их другому языку.
Земляне простились с танцорами и направились к своему кораблю. Однако на полпути командир что-то вспомнил и, обернувшись, произнес:
– «Идет направо, песнь заводит…»
– «Налево сказку говорит…» Знаем, Аскольд Витальевич. Даже мы читали «Руслана и Людмилу», – смеясь, ответили танцоры на вполне приличном земном языке.
Когда «Сестрица» вернулась на прежний курс, командир спросил механика и матроса, а заодно и «Сестрицу»:
– Что произошло? И каким образом вы оказались на Танцоре?
– Мы сами не знаем. Проснулись, а за окном Танцор, – быстро ответил Бурбур, усиленно подмигивая Кузьме.
– Это все он, матрос. Давно искушал «Сестрицу»: мол, ему известно одно местечко, где безбрежное море лимонада. Можно смотаться туда и искупаться вдосталь. Звездолетиха-то наша ему возражала: командир, штурман, стюардесса, юнга да сыщик будут против. Он, матрос, и скажи: «А мы их оставим тут. На обратном пути заберем. Лет через пять!»
– Мне ее стало жаль. Она давно не видела свой любимый напиток, – пояснил Бурбур, пытаясь оправдаться. – И потом, вы сами обещали. Мол, впереди «Сестрицу» ждет полный бассейн.
– После возвращения, – напомнили все остальные.
– Значит, я не понял, – солгал матрос. – И вообще, что это такое?! Моему любимому братишке, понимаешь, угрожает какая-то неведомая опасность. А я, понимаешь, вытворяю черт знает что!
– Не переживайте. Мы успеем, – сказал командир. – Надеюсь, теперь-то нас никто не остановит!
Мимо снова понеслись парсеки. Они таяли за кормой в космической темноте. И наконец остался последний из них, самый стойкий. Но теперь до астероида Барбарова Пустынь было подать рукой.
Командир так и сказал своему штурману:
– Посмотрите в перископ. Если мне не изменяет память, ровно через час в поле нашего зрения должец появиться тот самый некогда необитаемый астероид, с которого мы сняли Барбара, ныне ставший его скромной обителью.
Штурман припал глазами к окулярам перископа и взволнованно воскликнул:
– Командир! Запрещающий знак! Дальше проезд закрыт.
Аскольд Витальевич распорядился включить тормоза и сменил штурмана возле перископа. Перед ним и впрямь висел красный круг. Посредине его был изображен белый прямоугольник, именуемый « кирпичом «.
– Придется сделать небольшой крюк. Мы подойдем к астероиду сбоку, – не теряясь, решил великий астронавт и подал команду: – Право руля!
Но справа тоже висел «кирпич». Такой же был и слева.
– Что ж, повернем назад и поищем новый путь, – сказал командир, демонстрируя свое знаменитое хладнокровие.
Однако и развернувшись на все сто восемьдесят градусов, наши герои снова натолкнулись на тот же запрещающий указатель. Все дороги перед «Сестрицей» были перекрыты.
– Нас обложили! – воскликнул юнга.
– Да, это похоже на западню, – нахмурился командир. – Кому-то очень не хочется, чтобы мы попали на астероид. Видно, у Барбара уже начались неприятности. Будем искать выход из этой коварной ловушки. И прежде всего пошлем отряд разведчиков. Пусть они изучат обстановку.
– Давайте я пойду один! Лучшего разведчика вам не найти! – торопливо вызвался Бурбур. Он так и рвался на палубу.
– На разведку пойдут… я и сыщик, – сказал командир, как отрубил.
– И чего вам не сидится?! Здесь светло и тепло, – засуетился Бурбур, будто ненароком загораживая трап, ведущий к люку.
Но разведчикам все-таки удалось обойти матроса. Они ушли на боевое задание, в космическую тьму. И почти тотчас вернулись в корабль. Первым по трапу спустился сыщик. Он нес перед собой, как вещественное доказательство неимоверной важности, кусок какой-то бумаги.
– Вот этим кто-то залепил наш перископ, – сказал сыщик и показал кусок бумаги. На нем был нарисован неровный красный круг. А в центре неизвестный художник оставил белый прямоугольник, тот самый строгий «кирпич».
– Это моя губная помада! – ахнула стюардесса. – А я-то ее искала. Хотя я уже не в том… то есть еще не в том возрасте, когда красят губы. Но все равно, думаю, куда она делась?
– Матрос, а чем вы испачкали руки? Этаким красным? – насторожился сыщик.
– Ничем, – ответил Бурбур, пряча руки за спину. – Это я обжегся… крапивой.
– Помилуйте! Откуда у нас на корабле взяться крапиве? – воскликнули все остальные.
– Командир, не вы ли утверждали, и не раз, будто в космосе чего только не случается? – нахально спросил Бурбур.
– Да, я так говорил, и действительно не раз, – честно признал великий астронавт.
– Вот и крапива была и куда-то ушла. Честное слово! – поклялся матрос.
– Ну, если честное слово, – уныло промямлили все остальные.
– А кусок бумаги выдран из нашей навигационной карты, – тут же задумчиво произнес штурман. – Я еще гадал: откуда во Вселенной вдруг взялась такая дыра? Неужели, пока мы спали, произошлаглобальная катастрофа? А все, оказывается, объясняется очень просто.
Как ученый, Петенька был даже несколько разочарован.
– Ночью, как вы знаете, я бодрствую, – вмешался Кузьма. – Подзаряжаюсь, а потом шастаю по отсекам. От нечего делать. Так вот, под утро я заглянул в штурманскую и там увидел нашего матроса. Он склонился над картой. Я еще подумал: чего это ему не спится?
– Я карту не трогал. Только поглядел, сколько еще лететь до астероида? Не забывайте: там мой несчастный единственный брат, – сварливо ответил матрос.
– Кто бы это ни сделал, шут с ним, – великодушно промолвил командир. – Все равно у него ничего не вышло. Через час мы будем на астероиде.
– Но я могу снова дать честное слово, – на всякий случай предупредил Бурбур.
– Нет, нет, держите его при себе, – взмолились все остальные.
Тем не менее весь оставшийся час матрос, прохаживаясь по отсекам, на все лады распевал:
«Честное слово… честное слово…» И многозначительно подмигивал своим спутникам. А те прямо-таки не знали, куда от него деться.
– Командир, что делать с дырявой картой? – спросил штурман. – Может, выбросить и нарисовать другую?
– Порвать ее – ив люк! Всего-то делов, – предложил Бурбур, оказавшийся тут как тут, и уже протянул к карте руку.
– Не спешите! – остановил его командир. – Оставим эту карту. Почему-то мне кажется, настанет момент, и дыра сыграет в нашем приключении какую-то важную роль. Видимо, тот, кто выдрал этот клок, сам того не зная, допустил существенную ошибку, – произнес он, задумчиво изучая дыру, пытаясь проникнуть мыслью за ее рваные края.
– И какую же роль она сыграет? – почему-то заволновался Бурбур.
– Этого я пока не знаю, – признался командир.
– То-то, – сказал матрос, сразу успокоясь. – Дыра как дыра. Ничего особенного. Я таких дыр могу сделать тыщу!
