Лене Каабербол - Расколотая сфера. Том 1. Каменный сокол
— М-м-м. — Она обнаружила, что сжимает черепок в левой руке, а правая все еще ощущала нежное тепло Сердца Кондракара. — Он тоже.
Надолго воцарилось молчание. Наконец Хай Лин пришлось сесть, потому что у нее разболелась нога. Она спустила колготки, отметив при этом, что на ней снова была повседневная одежда, и осмотрела ногу. Вдоль голени шла длинная глубокая царапина. Это напомнило девочке тот случай из детства, когда она пыталась перелезть через ограду и напоролась на острый наконечник железного прута. Кровь слабо сочилась из раны и стекала вниз по щиколотке, в лунном свете она казалась почти черной.
— У тебя кровь, — сказала Тарани.
— Угу. Эта тупая птица в последний момент задела меня. — Хай Лин принялась стирать кровь кончиком пальца.
— Хорошо, что ты отделалась только этим. Могло быть и хуже, — отметила Тарани.
— Да уж.
— Нужно промыть и перевязать рану.
— Да.
Никто из них не пошевелился. Хай Лин не желала и думать о том, чтобы встать.
— Я не хотела оставлять его там, — наконец произнесла она, имея в виду Муравьишку.
— Возможно, теперь его жизнь улучшится… — философски заметила Тарани.
— Как ты думаешь, мы увидим его снова? — спросила Хай Лин.
— Трудно сказать. Все зависит от того, куда мы должны будем отправиться в следующий раз. Или, вернее, в какое время…
— Я больше никуда не хочу! — простонала Ирма. — Разве только после долгого отдыха…
— Мы должны, — сухо заметила Вилл. — Только сначала нужно доставить Осколок в Кондракар. А там уж нам скажут, где искать следующий.
— Ладно, — вздохнула Ирма. — Но не может ли это подождать хотя бы до завтра?
— Наверняка, — улыбнулась Вилл.
— Знаете, — заговорила Хай Лин, — я никогда раньше не задумывалась о том, насколько трудно быть одиноким. Ну, я хочу сказать, таким одиноким, как Муравьишка. Когда нет никого, кто может о тебе позаботиться. Когда ты ни для кого ничего не значишь…
— Ну, теперь-то он еще как много значит! Для нас, например, и еще для Главного Хранителя, — сказала Вилл.
— Да. Ну, в общем, я хочу, чтобы вы знали… Я рада, что у меня есть семья и вы.
Издалека послышались оклики.
— Тарани!
Тарани медленно, с трудом поднялась на ноги.
— Кстати, о семьях, — сказала она. — Это мой брат. Думаю, нам пора домой.
— А как насчет осколка? — поинтересовалась Хай Лин. — Что мне с ним делать?
— Встретимся завтра после школы и отнесем его в Кондракар, — предложила Вилл. — Сегодня никто из нас на такие подвиги не способен.
— Тарани! — снова раздался крик Питера, на этот раз он прозвучал ближе…
— Я тут! — откликнулась Тарани. — Мы на детской площадке.
Питер вынырнул из темноты со стороны ворот.
— Эй, ты что тут делаешь? — осведомился он. — Уже темно, хоть глаз выколи, к тому же ты вроде старовата, чтобы качаться на качелях, а?
— Мы просто болтаем.
— А на кухне это делать разве нельзя? Мама послала меня за тобой, она не знает, куда ты подевалась. — Питер, казалось, только что заметил остальных. — О, привет, девочки.
— Привет.
Корнелия встала и торопливо стряхнула влажный песок с юбки. Хай Лин не смогла сдержать улыбки. Пусть даже смертельно усталая, Корнелия хотела выглядеть на все сто, если поблизости был Питер. Он ей нравился. Впрочем, это было неудивительно — Питер классно выглядел, у него была обаятельная улыбка, да и вообще он был… довольно милый.
Хай Лин засунула Осколок в карман свитера. Было немного странно хранить в кармане такую важную вещь, но, с другой стороны, многие годы или даже века эта штука была спрятана в куче мусора в чулане. Ничего страшного, если она побудет одну ночь в кармане.
Ирма протянула руку и помогла ей подняться. Хай Лин заковыляла к воротам.
— Что у тебя с ногой? Что-то случилось? — окликнул ее Питер.
— Я… э-э-э… я оцарапала ногу о качели.
— Рана серьезная? — озабоченно спросил Питер.
— Нужна перевязка, — сообщила Тарани. — Мы как раз собирались этим заняться. Ну, пошли ко мне!
— Чего бы я только не отдала за молочный коктейль, — промурлыкала Ирма. — И еще за кусочек пиццы…
— Сейчас что-нибудь придумаем, — деловито сказала Тарани. — Там еще оставался поп-корн. Если, конечно, Питер его не слопал.
— Даже не притрагивался, сестренка…
Питер толкнул створку ворот, и она слегка скрипнула. На улице стояла тишина, по пути им не попалось никого, кроме полосатого кота.
— Эй, котик, — позвала его Ирма. — Кис-кис-кис.
Кот окинул ее холодным взглядом, означавшим:
«Простите, я вас в первый раз вижу», — проскользнул между прутьями забора и скрылся в саду.
— Ну и зазнайка, — прокомментировала Ирма.
— А ты что думала, «мисс Круче-не-бывает»? — подначила ее Корнелия. — Как видишь, не все поддаются твоим чарам. — Но при этом в уголках ее рта притаилась улыбка, так что Ирма не обиделась, а только издала усталый смешок.
Хай Лин зевнула, стараясь не зацикливаться на боли в ноге.
— Это со мной что-то не так, — пробормотала она, — или улица и правда стала намного длинней с тех пор, как мы прошли по ней в прошлый раз?..
Наконец они добрели до дома Тарани, и Питер распахнул перед девочками дверь.
На кухне их поджидала миссис Кук, и вид у нее был мягко говоря недовольный.
— Позвольте узнать, где это вы были, юная леди? — спросила она, буравя взглядом дочь.
— Мы пошли подышать свежим воздухом, мам. Просто сидели на детской площадке и болтали.
— Не понимаю, что за дурацкая манера уходить, никого не предупредив.
— Извини, мам. Но мы не собирались задерживаться… — Тарани неуверенно покосилась на кухонные часы. — Нас ведь не было совсем недолго, да?
Тут миссис Кук заметила Хай Лин без колготок и с рассеченной ногой. Не прошло и минуты, как на столе, словно по волшебству, появились вода, вата и йод. Опомнившись, Хай Лин обнаружила, что сидит на стуле с чашкой горячего чая в руках, а мама Тарани промывает и бинтует ее рану.
— Ты не должна возвращаться домой на велосипеде, — строго сказала миссис Кук, закрепляя повязку.
— Питер отвезет тебя.
— Но мой велосипед… — начала было Хай Лин.
— Ничего, он постоит у нас во дворе. Я пойду скажу Питеру, что вы готовы.
— Спасибо, миссис Кук.
Хай Лин ощупала бинты. Обработанная рана все еще болела, но с повязкой девочка почувствовала себя лучше.
— Мне тоже пора домой, — зевая, пробормотала Корнелия. — Глаза совсем слипаются.
— Да, у нас был длинный день, то есть даже день и ночь, — сказала Тарани.
— Зато мы справились! — подбодрила подруг Ирма. — Мы добыли Фрагмент, а старина Горгон остался с носом. Счет 1:0 в нашу пользу! Может, остальные задания окажутся не слишком трудными.
— Может, и нет. — Однако голос Вилл звучал не слишком убежденно. — Эй, не забудь это! — Она протянула подруге видеокассету.
Ирма запихала «Грифов» в сумку.
— Должно быть, это судьба, — сказала она. — Я так никогда и не посмотрю этот фильм. Ну ничего, в жизни случаются вещи и похуже.
Вилл вздохнула.
— Если бы я снимала ужастик, я бы не засовывала туда призраков, монстров или всякую такую ерунду. Я бы просто назвала его «Экзамены».
— Забудь об этом, — хихикнула Ирма. — Зрители на такой фильм не пойдут, они не готовы увидеть нечто настолько страшное.
Туман по-прежнему клубился над водами озера и вокруг острова, который был некогда тюрьмой Горгона. Джено чувствовал, как магия наблюдает за ним, ощупывает, испытывает, пытается определить цель его визита. Он плавно опустил весло в воду, и лодка заскользила вперед. Завеса тумана раздвинулась, чтобы пропустить его и его спутника.
— Он не сказал, зачем отправился сюда? — спросил Тибор, самый доверенный член Совета. — Не объяснил, чего он хочет?
— Нет, — ответил Джено. — Он попросил меня перевезти его по озеру и оставить там.
— Но ты был ему не нужен. Он с легкостью мог сам пересечь озеро, с лодкой или без нее.
— Да, но… — Джено на секунду задумался, подбирая правильные слова. — Он казался… обеспокоенным. И еще он как будто берег силы…
— Для чего, хотелось бы знать?..
Джено тоже был бы не прочь проникнуть в эту тайну. Когда Оракул не вернулся, он начал волноваться и в конце концов решил обратиться к Тибору.
Лодка мягко ткнулась в берег. Джено выпрыгнул и поддержал суденышко, пока Тибор сходил на сушу. Советник осмотрелся по сторонам, пронзая взглядом туман.
— Вот он где, — прошептал он.
Почему он шепчет? Но Джено не стал задавать этот вопрос вслух. Он обнаружил, что ему и самому не хочется нарушать тишину и покой этого места. На земле рядом с кафедрой сидел Оракул, а на коленях у него лежала книга Горгона. Он не обращал никакого внимания на прибывших.
