Кир Булычев - Девочка с Земли
Мы пошли вслед за доктором к зеленым деревьям оазиса.
– Почему здесь кислородная атмосфера? – спросил я. – Ведь планета – сплошная пустыня.
– Атмосфера искусственная, – сказал доктор. – Ее сделали, когда сооружали монументы. Через несколько лет здесь построят большой музей, посвященный героям космоса. Сюда будут привозить отслужившие срок космические корабли и всякие диковины с дальних планет.
Доктор остановился перед каменной глыбой. На ней были выбиты слова на космоязыке:
«Здесь будет построен Главный музей космоса».
– Вот видите, – сказал Верховцев. – Музей будут строить вместе восемьдесят разных планет. А пока, для начала, в центре планеты установлен мощный реактор, который выделяет кислород из горных пород. Сейчас здесь еще не очень хороший воздух, но к открытию музея воздух станет самым лучшим во всей Галактике.
Между тем мы подошли к подножию монумента.
Монумент был очень велик, с двадцатиэтажный дом. Мы остановились и, запрокинув головы, рассматривали трех капитанов.
Первый капитан оказался молодым, широкоплечим, стройным. У него был чуть курносый нос и широкие скулы. Капитан улыбался. На плече у него сидела странная птица с двумя клювами и красивой короной из каменных перьев.
Второй капитан был выше его ростом. У него была очень широкая грудь и тонкие ноги, как у всех людей, которые родились и выросли на Марсе. Лицо Второго было острое и сухое.
Третий капитан, фиксианец в тугом скафандре со шлемом, откинутым на спину, опирался ладонью о ветку каменного куста.
– Они совсем не старые, – сказала Алиса.
– Ты права, девочка, – ответил Верховцев. – Они прославились, когда были молодыми.
Мы вступили в тень деревьев и по широкой аллее дошли до базы. База оказалась обширнейшим помещением, заваленным ящиками, контейнерами и приборами.
– Экспонаты начали в музей присылать, – словно извиняясь, сказал доктор. – Идите за мной, в мою берлогу.
– Ну прямо как «Пегас» в начале нашего путешествия! – восхитилась Алиса.
И в самом деле, путешествие по базе к жилью доктора Верховцева было похоже на хождение по нашему кораблю, когда он был перегружен посылками, грузами и всяческим оборудованием.
Небольшой закуток между контейнерами, заваленный книгами и микрофильмами, в котором еле умещалась койка, тоже заваленная бумагами и пленками, оказался спальней и рабочим кабинетом хранителя музея доктора Верховцева.
– Рассаживайтесь, чувствуйте себя как дома, – сказал доктор.
Всем нам, кроме хозяина, было совершенно ясно, что рассаживаться здесь негде. Верховцев смахнул груду бумаг на пол. Листки взлетели кверху, и Алиса принялась их собирать.
– Роман пишете? – спросил Полосков.
– Почему роман? Ах да, конечно, жизнь трех капитанов интереснее любого романа. Она достойна того, чтобы ее описать как пример для будущих поколений. Но я лишен литературного дара.
Я подумал, что доктор Верховцев скромничает. Ведь сам прилетал к разведчикам, чтобы найти чертежи корабля одного из капитанов.
– Итак, – сказал доктор, – чем могу быть полезен моим дорогим гостям?
– Нам сказали, – начал я, – что вы все знаете о трех капитанах.
– Ну уж, – Верховцев даже покраснел от смущения, – это явное преувеличение!
Он положил шляпу на груду книг; шляпа старалась съехать вниз, и доктор ловил ее и снова клал на старое место.
– Капитанам, – сказал я, – удалось побывать на многих неизвестных планетах. Они встречали чудесных зверей и птиц. От них, говорят, остались записи, дневники. А мы как раз ищем на других планетах неизвестных животных. Не поможете ли вы нам?
– Ага, вот в чем дело… – Верховцев задумался. Его шляпа воспользовалась этим моментом, соскользнула вниз и исчезла под койкой. – Ах, – сказал он, – если бы я знал заранее…
– Папа, можно, я подскажу доктору? – спросила Алиса.
– Да, девочка, – обернулся к ней доктор.
– У одного каменного капитана на плече сидит птица с двумя клювами и с короной на голове. Такой птицы нет в зоопарке. Может, вы знаете что-нибудь о ней?
– Нет, – сказал Верховцев. – Почти ничего не знаю. А где моя шляпа?
– Под койкой, – сказала Алиса. – Сейчас я достану.
– Не беспокойтесь, – сказал Верховцев и нырнул под койку. Оттуда торчали только его ноги. Он искал там, в темноте, шляпу, шуршал бумагами и продолжал говорить: – Скульпторам дали последние фотографии капитанов. Они выбирали те фотографии, которые им больше нравились.
– Может, они придумали эту птицу? – спросил я, наклоняясь к койке.
– Нет-нет! – воскликнул Верховцев, и его ботинки задергались. – Я сам видел эти фотографии.
– Но хоть известно, где они сняты?
– Первый капитан никогда не расставался с птицей, – ответил Верховцев, – но, когда улетел на Венеру, подарил птицу Второму капитану. А Второй капитан, как вам известно, пропал без вести. Пропала и птица.
– Значит, даже неизвестно, где она водится?
Верховцев наконец вылез из-под кровати. Шляпу он смял в кулаке, и вид у него был смущенный.
– Простите, – сказал он, – я отвлекся.
– Значит, неизвестно, где водится птица?
– Нет-нет, – быстро ответил Верховцев.
– Жалко, – вздохнул я. – Значит, неудача. Ничем вы нам помочь не сможете. А мы так надеялись…
– Почему же не смогу? – обиделся доктор Верховцев. – Я и сам много путешествовал… Дайте только подумать.
Доктор думал минуты три, потом сказал:
– Вспомнил! На планете Эвридика водится Малый дракончик. И еще, говорят, Большой дракончик.
– Знаю, – сказал я. – Большого дракончика как-то застрелил один из капитанов.
– А вы откуда знаете? – спросил Верховцев.
– Знаю. Мне рассказал мой друг археолог Громозека.
– Странно, – произнес Верховцев и наклонил голову, рассматривая меня, словно видел в первый раз. – Тогда я еще подумаю.
Он думал еще минуту и сообщил нам о марсианском богомоле. Это было даже смешно. Марсианские богомолы живут не только во всех зоопарках – их даже дома держат. У Алисы один живет, например.
Тогда Верховцев рассказал нам о головастах, о мухоколе с Фикса, об адских птицах с планеты Труль и о других зверях, известных по книге «Животные нашей Галактики».
– Нет, эти звери нам не нужны.
– Простите, – сказал Верховцев вежливо, – но я всю жизнь интересовался разумными существами, и животные как-то мне не встречались. Можно, я подумаю?
Верховцев снова задумался.
– Где же я бывал? – спросил он сам себя. – Ага, – ответил он, – я бывал на Пустой планете.
– Где?
– На Пустой планете. Это недалеко отсюда, в соседней звездной системе.
– Но если это Пустая планета, то какие же там звери? – удивилась Алиса.
– Этого никто не знает. Понимаете, были мы там в понедельник, все небо кишело птицами. А во вторник ни одной птицы – только волки рыщут стаями. И олени. А в среду – ни тех, ни других. Планета опустела.
– Но, может, звери просто откочевали куда-нибудь?
– Нет, – сказал Верховцев, – не в этом дело. У нас был разведкатер, и мы из любопытства облетели всю планету. Ни зверей, ни птиц. Пустота. И не мы одни этому удивлялись. Я вам координаты дам.
– Спасибо, – сказал я. – Но если вы больше ничего вспомнить не можете, тогда покажите нам дневники капитанов. Они-то уж, наверно, видели разных зверей.
– А кто вам сказал про дневники? – спросил доктор и наклонил голову.
– Наш друг археолог Громозека, – ответил я.
– Никогда не слышал. Да и зачем вам дневники? Я вспомнил о склиссах. О склиссах с планеты Шешинеру. Их там тьма-тьмущая. Мне рассказывали.
– И за это тоже спасибо, – сказал я. Но мне очень хотелось взглянуть на дневники капитанов, а доктор Верховцев почему-то дневников показывать не хотел. Чем-то мы вызвали у него недоверие.
– Пожалуйста.
– А дневники? – спросила Алиса.
– Ой, девочка, что вам в этих дневниках? Кстати, их здесь и нет. Они на Фиксе. Хранятся в архиве. Да-да, в архиве. – И доктор Верховцев вдруг оживился, словно придумал удачную ложь.
– Ну, как хотите, – сказала Алиса.
Доктор смутился, напялил мятую шляпу на глаза и сказал тихо:
– А еще вы можете побывать на рынке в Палапутре.
– Мы там обязательно побываем, – сказал я. – Мы о нем знаем.
– Тогда я вас провожу, – сказал доктор.
Он встал и повел нас между ящиками и контейнерами к выходу с базы. Он шел быстро, словно боялся, что мы передумаем и не улетим.
Мы вернулись к памятникам. Остановились возле них.
– А что случилось со Вторым капитаном? – спросил я.
– Он погиб, вы же знаете, – ответил Верховцев.
– Нам сказали, что он пропал без вести.
Доктор Верховцев пожал узенькими плечиками.
