Владислав Крапивин - Лоцман
— Почему?
— Ну, говорят, что опасно. А на самом деле боятся, наверно, открытого неба. Под колпаком-то спокойнее…
— Но как-то неуютно всю жизнь без солнца, а? Я бы не смог… А ты?
— А нам и не надо всю жизнь! Завтра мы пойдем в места, где небо открытое. В такие города…
Он сказал «города» с каким-то особым значением. Словно с намеком на мои давние сны.
— Сашка… А как мы отсюда в них попадем? Ведь вокруг Подгорья стена, камень…
Он удивился:
— Вот вопрос! А как попали сюда?
2. Четвертое измерение
Действительно, как попали?
Когда подошли к речке, я увидел ту же ребристую гранитную стену и озабоченно оглянулся на проводника. Сашка был спокоен и деловит. Он не стал пижонить, как Костя, разулся, оседлал бревно и так переправился на тот берег. Пригнал плотик (который опять был на другой стороне). И я совершил плавание через подземную речку второй раз.
— А дальше? — неуверенно сказал я.
— Сейчас…
Сашка неторопливо зашнуровал кроссовки, одернул свою льняную одежонку, выпрямился, заложил руки за спину. Задрал голову… Так они с минуту стояли друг против друга — уходящий в облака гранитный массив и мой проводник Сашка Крюк — этакое растрепанное (несмотря на свою недавнюю стрижку) создание в распахнутой рубашке и сбившейся на пузе майке. Скала всей своей мощью презирала Сашку, а он покачивался на тонких и гибких, как резиновые трубки, ногах, сжимал и разжимал за спиной пальцы. И кажется, шептал что-то…
Потом он сказал негромко и быстро:
— Встаньте у меня за спиной, пожалуйста.
Я встал.
— Если закружится голова, не бойтесь, это недолго… А лучше закройте глаза на минуточку.
Но я не закрыл. Из любопытства и вообще… Что я, боязливая девица, что ли?
Сашка сложил перед лицом ладони, волнисто пошевелил ими. Затем правой ладонью описал широкую, на полный взмах, окружность и резко бросил руки вниз. Но они не повисли прямо — локти растопырились, а кисти заболтались (и опять вспомнилась кукла на ниточках). Не оборачиваясь, он протянул над плечом правую руку мне. Я взял… и увидел, что можно идти.
Собственно говоря, ничего не случилось. Так же стоял поднебесный скальный массив. Но была еще и равнина, по которой шагай да шагай. Я не могу объяснить, как это поле и эта каменная стена не мешали друг другу, как сочетались в пространстве. Но тогда это показалось вполне естественным.
— Идем? — сказал Сашка. И, держа мою руку над своим плечом, повел меня. Так мы прошли с полсотни шагов, а потом зашагали рядом…
Тогда я ничего не спросил Сашку о его колдовстве. Собственно говоря, колдовства в тот момент я и не почуял. Но сейчас, на привале, как бы очнулся:
— А правда, Сашка! Как мы прошли сюда? Ведь это же глухая, замкнутая емкость! Верно?
— Ага… — сказал Сашка с ноткой удовольствия. — Все дело в том, что четвертое измерение.
— Что из того, что четвертое? Ну особые свойства времени в нем, ну разные варианты одного события… При всем при этом в закупоренную банку все равно не влезешь.
— Как раз влезешь! — Сашка быстро сел. — Вот смотрите!
Шелестя по листьям, я придвинулся к Сашке. Он сорвал колокольчик, выдавил из него шарик белого красящего сока, нарисовал на ладошке окружность. А цветок положил в центре.
— Ну, вот. Допустим, вы букашка…
— Благодарю.
— Ой… я не так хотел сказать. Ну, все равно… Букашке надо пробраться к цветку. А этот круг — непроходимая граница. Понимаете!
— Представь себе, да. Я с детства был понятливый…
— Ой… вы не обращайте внимания, что я так говорю. Я это, чтобы лучше объяснить… Как букашке пробраться в круг, если она в двухмерной плоскости, где только длина и ширина?
— Никак, — важно согласился я.
— А если букашка использует третье измерение, высоту, она — раз! — и перелетела через границу…
— Понятно! А если вместо окружности мы имеем замкнутую емкость и букашка должна отыскать цветок именно в ней, она должна использовать четвертое измерение! Так? — Я вспомнил, что в какой-то брошюре читал такое рассуждение.
— Ага! — весело сказал Сашка. — Только…
— Вот именно! Большое «только». Как это делается не в рассуждениях, а на практике?
— Делается… — Сашка слегка потускнел. — Я не знаю, как… Нас учили графики всякие выстраивать. Совмещение генерального меридиана с линией этих… сопредельных граней… Но я не помню… — Он бросил смятый колокольчик. — Главное, это надо чувствовать. Чтобы поймать нужный миг.
— Но со спичками ты все же считал что-то, — вспомнил я.
— Не-е… Я просто смотрел, как они лягут.
— Это вроде гадания, что ли? — не выдержал, подцепил я.
Но Сашка не обиделся. Обрадовался даже:
— Правильно! Мама тоже смеется: «Ничего не учишь, только ворожишь, как бабка…»
— Бабка Ёшка…
— Точно! — Сашка весело повалился затылком в траву, взбрыкнул кроссовками. Плюнул на испачканную соком ладонь, вытер ее о ногу, перевернулся на живот, подпер пальцами щеки. И глянул выжидательно: не спрошу ли я еще что-нибудь?
Я сказал:
— Фантастика… Если наука подошла к этому вплотную… если практической многомерности учат даже в каких-то кружках, почему об этом не шумят, не пишут? Ведь, по сути дела, новая эпоха человечества может начаться…
— Не-е… Наука еще не совсем подошла… А когда подойдет, шума все равно не будет. Как с инопланетянами…
— С кем?
— Ну, с пришельцами. Раньше думали: вот прилетят первый раз — общий праздник будет, митинги, встречи, по телику передачи на весь мир… А уже сколько раз прилетали, и контакты были всякие, ну и что? Одно сообщение про контакт, а десять, что все это неправда. Чтобы шуму меньше было. У нас ведь боятся всяких необыкновенностей. Особенно начальство…
— Пожалуй, ты прав. Боятся, как Подгорский горсовет открытого неба.
— Ага! Хотя открытое небо — это как раз самое обыкновенное… И многомерность — тоже обыкновенное дело. Просто еще время не пришло.
— Время, когда для всех откроется многомерный мир?
— Да… — задумчиво сказал Сашка. — Оно ведь все равно придет. Вот смотрите, сперва Земля была плоская…
— Это люди думали, что плоская…
— Ну да! Потом открылось, что шар, и скоро к этому привыкли, сейчас запросто вокруг света ездят туристами… После в космос полетели, в бесконечный, он тоже открылся. И опять все привыкли… Мир, он же расширяется, только не сразу, а время от времени…
— И настала очередь многомерности?
— Да! И совмещенных пространств… Только очередь, наверно, еще не совсем настала. Пока только первые лазейки… Но раз они есть, проводники-то нужны, правда ведь?.. — Сашка вдруг смущенно надулся.
— Еще бы! — сказал я. — Конечно нужны. — И подумал: «Куда бы я без тебя делся?»
И вздрогнул. Потому что послышалось: «М-мяу!»
Из Сашкиной сумки, которая стояла у него под боком, вылез полосато-серый котенок.
3. Воспоминания на привале
— Что за явление? — изумился я.
Но мой проводник спокойно сгреб котенка, посадил себе на грудь, погладил. Тот заурчал.
— Чиба это… Что, надоело в темноте, бродяга?
Вот, значит, как! Ладно… Коли уж решил, что находишься в отраженном мире, нет смысла удивляться мелким фокусам. Я вспомнил станцию Начальную и подозрительно спросил:
— А это создание не умеет ли превращаться еще и в серую птичку с хохолком?
— Он в кого хотите умеет превращаться.
— Мрр-да, — отчетливо произнес котенок.
— Смотри-ка ты!.. Откуда у тебя такое чудо?
— В прошлом году нашел за помойкой. Он был вороненком с перебитой лапой. Мы с мамой его лечили. Он выздоровел и заговорил. Сперва помаленьку, а потом такой болтун сделался!.. Стал рассказывать, что он инопланетянин. Врет, наверно…
— Сам вррешь! — Котенок подскочил, как мячик, превратился в вороненка, сел Сашке на колено и сказал капризно: — Никогда не веришь. Кр-рокодил!
— Брысь! — велел Сашка.
Чиба взлетел и метрах в пяти над нами закувыркался темным комком. Кричал что-то картаво и неразборчиво — видимо, ругался. Сашка поднял руку, растопырил два пальца и прицелился в него, как из рогатки.
— Р-разбой! — завопил Чиба. Опять упал на Сашкино колено, сделался игрушечным клоуном и, будто с горки, съехал к Сашке на живот. Лег ничком, сказал кукольным голоском:
— Я м-маленький. Пожалей Чибу…
Сашка прикрыл его ладонью.
— Подлиза…
— У меня в детстве тоже был тряпичный клоун, — сказал я. — Конечно, без таких способностей, но я его очень любил… И звали его похоже: Буба.
Сашка почему-то очень удивился. Даже сел.
— В самом деле?!
— Да. А что такого?.. Он еще долго потом у нас жил. Даже мои дети им иногда играли. Правда, не часто… А потом он куда-то девался. Жалко так…
— Ушел, наверно, раз ненужный сделался, — вздохнул Сашка.
— Может быть…
— А у вас… дети большие?
— Конечно. Семейные уже. Дочь и сын…
…Денис родился через три года после Ларисы. И Тереза сказала: «Хватит. Двое — это в наши дни норма». Она вообще была решительной супругой, всем распоряжалась сама: как воспитывать детей, куда нам ехать на отдых, где покупать дачу, какого цвета заказывать мне костюм. Единственное, что оставалось полностью моим, это издательские дела и рукописи. Даже то, что нам пора кончать совместную жизнь, Тереза решила единолично и, как все остальное, мудро и вовремя:
