Джоанн Роулинг - Гарри Поттер и Дары смерти
— Он взял мою кровь, — сказал Гарри.
— Именно! — ответил Дамблдор. — Он взял твою кровь и восстановил с ее помощью свое тело! Твоя кровь в его жилах, Гарри, Защитные чары Лили внутри вас обоих! Он вынудил тебя жить, пока жив он сам!
— Я жив… пока жив он сам? Но я-то думал… что все как раз наоборот! Я думал, мы оба должны умереть. Или это одно и то же?
Тут его внимание отвлекли стоны и судороги несчастного существа под стулом, и он снова покосился на него.
— Вы уверены, что мы ничего не можем сделать?
— Здесь ничем не поможешь.
— Тогда объясните… еще, — сказал Гарри. Дамблдор улыбнулся:
— Ты был седьмым крестражем, Гарри, крестражем, который он создал невольно. Волан-де-Морт сделал свою душу до того хрупкой, что она разбилась вдребезги, когда он совершал эти несказанные злодейства — убийство твоих родителей, покушение на убийство ребенка. И он унес из вашего дома даже меньше, чем сам он думал. Он оставил там не только свое тело. Он оставил часть самого себя в тебе, намеченной жертве, которая выжила против всякого ожидания.
А его знания, Гарри, отличались ужасающей неполнотой! Волан-де-Морт не дал себе труда понять то, что не представляло для него ценности. О домовых эльфах, детских сказках, любви, верности и невинности Волан-де-Морт не имеет ни малейшего понятия. Ни малейшего! А что все это обладает силой, превосходящей его собственную, силой, недоступной никакому волшебству, — эту истину он проглядел.
Он взял твою кровь, полагая, что она придаст ему сил. Он принял в свое тело крошечную часть тех чар, которыми защитила тебя мать, умирая за тебя. Его тело хранит ее самопожертвование, и пока эти чары живы, жив ты и жива последняя надежда Волан-де-Морта на спасение.
Дамблдор улыбнулся Гарри. Гарри уставился на него:
— И вы это знали? Знали все это время?
— Я только догадывался. Но мои догадки, как правило, подтверждаются, — весело сказал Дамблдор.
Они сидели молча, наверное, довольно долго, а существо у них за спиной продолжало скулить и трястись.
— Вот еще что, — сказал Гарри. — Еще один вопрос. Почему моя палочка сломала ту палочку, которая была у него?
— Этого я точно не знаю.
— Тогда догадайтесь! — попросил Гарри. Дамблдор рассмеялся:
— Ты должен понимать, Гарри, что ты и лорд Волан-де-Морт побывали вместе в дотоле неведомых областях магии. Но случилось, я думаю, вот что: прецедентов этому не бывало, и, конечно, ни один изготовитель волшебных палочек не мог ни предсказать, ни объяснить этого Волан-де-Морту…
Волан-де-Морт, как ты теперь знаешь, сам того не желая, вдвойне упрочил связь между вами, возвратившись в человеческий образ. Часть его души по-прежнему находилась внутри твоей, а, желая придать себе сил, он принял в себя частицу самопожертвования твоей матери. Если бы он хоть немного понимал настоящую страшную силу этих чар, он бы, конечно, никогда не посмел и притронуться к твоей крови… Но если бы он мог понять эту силу, он не был бы лордом Волан-де-Мортом и, вероятно, был бы вовсе не способен на убийство.
И вот, связанный с тобой двойной связью, соединивший ваши судьбы так прочно, как еще никогда в истории не были связаны между собой двое волшебников, Волан-де-Морт нападает на тебя с помощью палочки, имевшей ту же сердцевину, что и твоя. И тут, как мы знаем, произошло нечто очень странное. Сердцевины отреагировали друг на друга совершенно неожиданным для лорда Волан-де-Морта образом, при том что он и не подозревал, что ваши палочки — близнецы.
В ту ночь он испугался больше, чем ты, Гарри. Ты ждал смерти со смирением, и даже с готовностью. На это Волан-де-Морт никогда не был способен. Твоя отвага победила, твоя палочка оказалась сильнее, чем его. При этом между двумя волшебными палочками произошло нечто, перекликающееся с отношениями их хозяев.
Я думаю, твоя палочка впитала в ту ночь часть силы и свойств палочки Волан-де-Морта, то есть в ней появилась как бы крошечная частица самого Волан-де-Морта. И потому твоя палочка узнала его, когда он тебя преследовал, узнала человека, который был одновременно родней и смертельным врагом, и выпалила в него его собственным волшебством, волшебством такой силы, какой никогда не было в палочке Люциуса. Ведь в твоей палочке была заключена сила твоей невероятной отваги и сила смертоносных умений Волан-де-Морта. Что же могла противопоставить этому бедная палочка Люциуса Малфоя?
— Но если моя палочка обладает такой силой, как же Гермионе удалось ее сломать? — спросил Гарри.
— Мой мальчик, все ее поразительные качества были направлены только на лорда Волан-де-Морта, так неразумно игравшего с глубочайшими тайнами волшебства. Только против него палочка обладала сверхъестественной силой. В остальном же это была самая обыкновенная волшебная палочка… но, несомненно, очень хорошая, — доброжелательно закончил Дамблдор.
Гарри долго сидел в задумчивости — а может быть, прошло лишь несколько секунд. Такие вещи, как время, здесь очень трудно было уловить.
— Он убил меня вашей палочкой.
— Он не смог убить тебя моей палочкой, — поправил Дамблдор. — Мы ведь, кажется, согласились, что ты не умер… Хотя, конечно, — добавил он, словно опасаясь быть невежливым, — я не хочу преуменьшать твоих страданий: они были, несомненно, велики.
— Сейчас я чувствую себя отлично. — Гарри поглядел на свои безупречно чистые руки. — А где мы находимся?
— Да, я как раз хотел спросить тебя об этом, — ответил Дамблдор, озираясь. — Как ты думаешь, где мы?
Пока Дамблдор не спросил, Гарри этого не знал. Теперь, однако, оказалось, что ответ у него готов.
— Похоже, — медленно произнес он, — на вокзал Кингс-Кросс. Только намного чище, и пустой, и поездов вроде тоже нет.
— Вокзал Кингс-Кросс! — Дамблдор расхохотался. — Бог ты мой, неужели?
— А вы как думаете, где мы? — спросил Гарри немного обиженно.
— Понятия не имею, мой мальчик. Это, как говорится, вопрос к тебе.
Гарри совершенно ничего не понял. Дамблдор может с ума свести! Он посмотрел на него и вспомнил еще одну вещь, гораздо более важную, чем их нынешнее местонахождение.
— Дары Смерти, — произнес он и с удовлетворением увидел, как улыбка исчезает с лица Дамблдора.
— Дада, — ответил директор. Вид у него был слегка обеспокоенный.
— И что же?
Впервые за все время, что Гарри знал Дамблдора, тот утратил свой обычный вид величавого старца. какое-то мгновение он выглядел мальчишкой, которого поймали на нехорошей проделке.
— Ты можешь меня простить? — спросил он. — Сумеешь ли ты простить меня за то, что я не доверял тебе? Скрывал от тебя? Гарри, я ведь просто боялся, что ты оступишься там же, где и я. Я опасался, что ты повторишь мои ошибки. Я умоляю тебя о прощении, Гарри. Ведь я уже довольно давно понял, что ты намного лучше меня.
— О чем вы говорите? — спросил Гарри, пораженный тоном Дамблдора и слезами, внезапно выступившими у него на глазах.
— Дары, эти Дары, — пробормотал Дамблдор. — Греза отчаявшегося человека!
— Но ведь они существуют на самом деле!
— Они существуют, они опасны, они — приманка для глупцов, — сказал Дамблдор. — И я был одним из таких глупцов. Но ты-то понял, правда? От тебя у меня больше нет секретов. Ты понял.
— Что я понял?
Дамблдор всем корпусом повернулся к Гарри, в его сверкающих синих глазах стояли слезы.
— Повелитель смерти, Гарри, повелитель смерти! Чем я, в конечном счете, был лучше Волан-де-Морта?
— Вы всем были лучше, — ответил Гарри. — Как вы можете такое спрашивать? Вы никогда не убивали, если этого можно было избежать!
— Это правда, — сказал Дамблдор тоном ребенка, ищущего утешения. — Но и я искал способ победить смерть, Гарри.
— Но не так, как Волан-де-Морт, — сказал Гарри. Он так долго сердился на Дамблдора — и как странно было сидеть теперь рядом с ним под этим высоким куполом и защищать старика от него самого. — Дары, а не крестражи.
— Дары, — пробормотал Дамблдор. — А не крестражи. Вот именно.
Наступило молчание. Существо у них за спиной продолжало скулить, но на этот раз Гарри не обернулся.
— Грин-де-Вальд тоже их искал? — спросил он. Дамблдор на мгновение прикрыл глаза и кивнул.
— Из-за этого нас и потянуло друг к другу, — тихо сказал он. — Двое умных, заносчивых мальчишек, одержимых одной и той же страстью. В Годрикову Впадину он пришел, как ты, я думаю, догадался, из-за могилы Игнотуса Певерелла. Он хотел обыскать место, где умер третий из братьев.
— Так это правда? — спросил Гарри. — Все — правда? Братья Певерелл…
— Это три брата из сказки, — сказал Дамблдор, кивая. — Да, я уверен, что это так. Что они встретились со Смертью на пустынной дороге… Мне скорее думается, что братья Певерелл были просто высокоодаренными, опасными волшебниками и сумели создать эти сильнодействующие предметы. А история, будто это Дары самой Смерти, По-моему, просто легенда, какие всегда складываются вокруг подобных творений. Мантия, как тебе известно, веками передавалась из поколения в поколение, от отца к сыну, от матери к дочери, вплоть до последнего живущего ныне потомка Игнотуса, который, как и сам Игнотус, родился в Годриковой Впадине.
