Хроники Перепутья - Аве Алиса

Маша встрепенулась. Она не сказала ему о находке на холмах. И не ожидала, что он догадается.

– Так, камушек подобрала.

– На холме? – предположил Егор.

– Да, – с вызовом ответила Маша, – там столько камней валялось, один ко мне попросился. Теперь у меня есть друг!

Последней фразой Маша указала мальчишке, что как раз он ей не друг.

– Камень говорил с тобой? – не поверил Егор.

«Ага, не всё ты знаешь!» – обрадовалась Маша и вытащила камень из кармана.

– Говори, – приказала она.

Камень не отреагировал.

– Ну, давай, говори!

Камень хранил молчание. Егор и Платон наблюдали, как Маша перекидывает камень с ладони на ладонь, трясёт и повторяет: «Скажи что-нибудь, пожалуйста».

– Он сказал: «Возьми меня», я не вру, – с досадой проговорила Маша.

– Да ладно, я верю, – хитро улыбаясь, успокоил её Егор. Выглядел он один в один как противный Косицин, только у Косицина волосы светлые и нос курносый. – Хорошо иметь молчаливого друга, никогда не надоест!

– Ах ты. – Маша замахнулась камнем. В шутку, конечно.

Что-то расслабилось внутри, как будто сильная рука сжимала душу, если душа сидит между рёбрами и желудком, и отпустила. Маша рассмеялась, Егор с готовностью поддержал её смех. Платон тоже смеялся и икал.

– Есть хочу, – произнёс он.

Глазам Платона возвращался цвет, медовый, светло-карий.

Маша тоже хотела есть. В сновидении, навеянном Сонными холмами, еда вкусно пахла и жевалась как настоящая, но теперь в животе урчало.

– В любом лесу полным-полно ягод, – сказала она, – найдём съедобные. Что тут есть?

Разглядеть что-то съедобное мешала пелена дождя. Но Перепутье и тут решило им помочь. Из-под земли прямо у ног детей повыскакивали грибы с шапочками разных форм и размеров. Закучерявились небольшие кустики ежевики и малины. Лес угощал детей.

– Ягодки, – Платон сорвал малину, но Маша остановила его.

– А это не обман? – Она растерянно посмотрела на Егора.

Егор подошёл к кусту малины, принюхался, кончик его носа смешно зашевелился.

– Можно есть. – Он оторвал ягодку и засунул в рот. – Можно! – подтвердило его довольное лицо.

Маша с Платоном накинулись на ягоды.

– Грибы трогать не будем, – сказала Маша малышу.

Платон измазался ягодным соком и выглядел куда ярче, чем прежде.

Егор не сорвал больше ни одной ягодки, стоял и прислушивался. Маше почудилось, что уши мальчика стали длиннее.

– Не стоит задерживаться, – сказал Егор. – В лесу много разных существ, не все они рады нашему вторжению.

Лес ответил на упоминание о нём. Дикий вой, замолкший, когда дети обрадовались ягодам, затянул низкую ноту, набрал силу и высоту и летел между деревьями, громкий и почти осязаемый.

– Кто же так воет? – поёжилась Маша.

Платон опять икал.

– Пить, – канючил он.

Маша уставилась на Егора.

– Наверное, мы найдём ручей, когда дождь закончится, – пообещал он малышу. – Дождевую воду точно пить не станем.

– Спасибо тебе, – сказала Маша. Искренне, как следовало сказать ещё на холмах. – Не знаю, что бы мы без тебя делали.

Мальчик потёр переносицу. Он выглядел опечаленным. Маша немного подумала и вытащила из рюкзака телефон. Егор оживился:

– Что за штуковина?

– Это телефон. Смартфон. У тебя такого нет? Да ты что?! – Машины пальцы забегали по экрану. Платон встал на цыпочки, Егор заглядывал через Машино плечо. – Тут столько полезного! Вот блокнот, даже ручки не надо. Вот калькулятор. Им в школе не разрешают пользоваться, но я иногда проверяю, правильно ли домашку по математике сделала. Иногда! – заверила Маша. – А вот тут интернет, в котором всё-всё можно найти. – Маша частила и нажимала на иконки, показывая Егору, насколько полезна её удивительная штуковина. – Ух ты, интернет ловит! Есть связь!

– Он связан с тобой? – не понял Егор. – Телефон – твой друг?

– Он помогает, развлекает, когда скучно. Можно фотками в соцсетях делиться, а подписчики тебе сердечки ставят.

– Сердечки?

– Ну, это значит, им нравится то, чем ты делишься, – объяснила Маша. – Давай мы тоже сфоткаемся. Селфи сделаем. Я попробую им поделиться.

– С кем поделиться? – не понял Егор. – Зачем им наша фотография?

Маша не слушала его, настраивала камеру.

– Сюда смотри, на экран.

Вспышка озарила убежище под ёлкой.

– Получилось! – Маша ткнула экран Егору под нос и, не дав нормально рассмотреть, начала пролистывать снимки: смазанную границу, селфи с одноклассницами, фото домашнего задания на школьной доске. – Фотографии хранятся здесь. На этих я применила маски. Видишь, можно звёздочки вместо глаз, можно как будто ты супергерой. А это, – палец замер над кроличьими ушами, – мой кролик. Ну, которого я вместо Кости… – Маша листнула снова.

За кроликом шла фотка брата. Мама сфотографировала их вместе с Машей на диване. Маша сидела в школьной форме, Костя лежал на пелёнке с самолётиками и в забавных ползунках. Маша заблокировала экран, фото погасло.

– Я здесь из-за Кости. Я его ведьме отдала.

– Почему? – спросил мальчик.

«Потому что хотела зверушку», – собиралась ответить Маша. Вышло другое:

– Потому что я его не любила.

Дождь словно пробрался в Машины грудь, глаза и нос. Егор уставился на свои ноги в поношенных коричневых башмаках без шнурков.

– Он был твоим братом, – сказал он после долгой паузы, которая вошла в Машу вместе с дождём и улеглась там холодной лужей. – Как же так?

– Я думала, мама только его любит. А меня больше нет. Он маленький, хорошенький, а я уже школьница, я неинтересная.

– А с мамой ты говорила?

– Говорила. – Маша шмыгнула носом.

– И что сказала мама?

Егор не обвинял и не удивлялся.

– Сказала, что нас обоих любит.

– Ты думаешь, она соврала?

Они говорили еле слышно.

– Ты что?! Это же мама, она мне не врёт.

– Тогда почему ты по-прежнему считала, что мама больше любит Костю?

Маша пожала плечами. Нос расшмыгался не на шутку.

– Я думаю, ты любишь брата, – сказал Егор, немного помолчав.

Когда он думал, он слегка отворачивался от Маши.

– Я же его отдала. А за что, хочешь скажу? – Маша собралась с духом и выпалила: – За кролика.

Егор постучал пальцем по погасшему телефону, экран показал картинку с розовым котёнком, на лбу котёнка рос золотой рог.

– Ты пришла его вернуть. Не любила бы, не пошла. Я помогу тебе его найти. – Он отодвинул телефон от себя, Машина рука безвольно повисла. – Не кролика, твоего брата.

– Хорошо, что ты нас нашёл. – Маша разблокировала телефон, взглянула на фотографию брата. – У моего кролика глаза голубые, как у тебя. А у Кости – карие. Ты знаешь, где живёт ведьма? – задала она главный вопрос.

– Все на Перепутье знают, – тихо ответил Егор.

– Отведёшь?

– Знаешь, я сперва хотел тебя к реке отвести. Есть обходные пути. Лодочника можно уговорить, он знает, что тебе здесь не место. – Егор указал подбородком в неопределённом направлении. – Он бы отвёз тебя обратно. Я уверен.

– Мне без Кости никак. – Маша схватила Егора за запястье, мальчик дрожал. Волновался, наверное. – И Платона я обещала доставить, его Хранитель ждёт.

Егор осторожно освободил руку.

– Я уже понял. Я отведу вас обоих.

Маша открыла было рот поблагодарить его, но тут же закрыла ладонью и увеличившимися от страха глазами показала Егору: «Обернись». Егор обернулся. За завесой дождя горели десятки жёлтых глаз с узкими поперечными зрачками. Лица и тела у обладателей глаз отсутствовали.

– Это те, кто выл? – прошептала Маша через ладонь, другой рукой она задвинула Платона за спину.

Глаза разом рванулись к детям. Они тянули за собой дымный след, который дождевые капли прошивали насквозь, рычали, лязгали зубами, хотя пасти не было видно. Маша визжала в многоглазом жёлтом урагане. Платон плакал. Егор размахивал руками, отгоняя тварей из дыма. Он схватил Машин локоть и выдернул её из вихря. Твари бросились на него, забыв про девочку и Платона, которого Маша продолжала крепко держать.