Александр Тюрин - Программируемый мальчик (педагогическая фантастика)
Ладно, пора расслабиться, выкинуть все из головы. Мой первый рабочий день во Всевключе давно уже закончился. После той истории на Каменном острове Хлумов наконец отстал со своими делами. Увидел, что меня развезло: дремота, тошнота… Еле очухался. Сейчас уже шесть вечера, я только-только ушел от Алекса. Кругом темень, слякоть… Между прочим, опять с Алексом поскандалили! Стал меня, как всегда, ремонтом электронной игры донимать, а я ему предложил к Хлумову обратиться: он ведь действительно самый знающий, всех мастеров в городе давно на учет поставил. Так Чернаго на меня разорался, будто я ему Мерецкая. Совсем человек добра не понимает. Хотя что с него взять: упорядочен, балбес, как все вокруг. А потом засобирался к Марине — якобы уроки вместе делать. Знаю я это “вместе”! Передерет по нахалке — и привет, побежит обратно к своей игре. Даже я себе такого не позволяю. Хотел я с ним за компанию к Мерецкой податься, но передумал: когда они вдвоем собираются, то их грызня мне на нервы действует. Не понимаю: чего они в последнее время друг на друга глотку дерут?.. В результате я снова иду к Хлумову. А куда еще! Домой боязно: там небось орудия воспитания уже разложены. На кино денег нет, по улицам шататься холодно, жрать охота… К тому же, странное дело, тянет меня почему-то к Хлумову. То ли дружба у нас теперь такая крепкая, то ли его компьютер со своими человечками меня заинтриговал…
До сих пор не могу понять: прикидывается он, чтобы меня использовать, или по-настоящему дружить хочет? Вообще-то, трудно поверить, что он по-честному меня уважает, все-таки я только и занимаюсь тем, что борюсь с Системой, а он насквозь ею упорядочен. С другой стороны — если он хочет вырваться из-под пресса, тогда я, конечно, за него и готов ему всеми своими способностями помогать. Правда, есть тут одна загвоздка. Он знает про меня то, что никто из моих друзей знать не может. Ни Алекс, ни Марина. Я ведь никому не признавался, что умею ломать на расстоянии…
Другое дело, когда я превращался в вещи. Ни один взрослый в это даже чуть-чуть не поверил, а Марина с Алексом вообще придумали про какие-то галлюцинации — почувствовали, наверное, что им чудеса не светят. На том дело и кончилось. Потом и способность превращаться у меня постепенно улетучилась. Последний раз я ее применил в конце сентября, когда хотел новую классную руководительницу попугать. Обогнал ее в коридоре, вбежал в класс перед ней, а там никого. И окошко распахнуто для проветривания. Ну я и решил ситуацию использовать, превратился в парту. Вначале все хорошо шло, весело. Лялька увидела, что меня в классе нет, высунулась в окно, закричала: “Токарев, миленький!” Чуть не упала, пока мое тело внизу высматривала. Я только собрался обратно превратиться, даже фразу заготовил: “Я здесь, Елена Аркадьевна, вызывали?”, рыпнулся, а распрямиться в человека не удается. Жуть, как я сдрейфил! Решил, что теперь до конца жизни на меня будут локти ставить и картинки неприличные вырезать. Но обошлось. Когда училка побежала пионерскую дружину поднимать, я поднатужился да так рванул, что соседнюю парту своротил. С тех пор я не пытался превращаться. Осталось у меня только не слишком полезное умение видеть мир вещей — все это нагромождение клеток вместе с живущими в них существами-студнями. А потом заметил, что я, оказывается, могу вытеснять вещи из их клеток! Точно так же, как это делала Система с моими старыми добропорядочными вещами: с пианино, книжным шкафом, письменным столом. После такого воздействия клетки пустеют и вещи перестают работать. Или, как говорит Система, “гражданин теряет целесообразность”. Вот, например, на физике я вышиб из электростатической машины то, что в ней жило… Правда, тут необычный случай: вылетевшее из машины существо засветилось, стало похоже на шаровую молнию. Ну а дальше как обычно: оно отправилось в “края счастливой охоты”, то есть на помойку… Откуда у меня появилось нехорошее свойство ломать? Я долго думал и кое-какую мыслишку нащупал. Просто для превращения и для вытеснения требуется одна и та же энергия, но в разных количествах. Наверное, я с самого начала мог вытеснять зловредные вещи. Если бы умел с ней обращаться — дозировать или как там…
Только этим свойством, к сожалению, не похвастаешься! Расскажешь, а потом будут на тебя валить любую поломку и любой заводской дефект. Поди докажи, что не ты сломал на расстоянии. Тем более я в квартире у Алекса действительно подгадил по неопытности — преемник “Грюндиг” испортил, вытеснил мерзавца. А по нему чернаговский папаша вслушивался темными ночами в “Голос Америки”. Алекса потом месяц в кино не пускали. Как тут признаешься? И Мерецкой я напакостил не по злобе — сидел у нее на кухне, ел блины, пускал слабенькие вихри и случайно попал в электромясорубку, на которой Маринина мама крутила мясо. Мясорубка взвыла на больших оборотах и выплюнула порцию фарша обратно, прямо маме в лицо. Та даже упала от неожиданности. Такое уж тем более не расскажешь. Не скрывал я только одного — что вещи за мной охотятся. А чего скрывать, если я хожу по Ленинграду, как по нейтральной полосе! Трудно не заметить. Но ребята и к этому быстро привыкли, решили, что я дурака валяю или хуже того — выпендриваюсь. К тому же я стараюсь быть один. Они обижаются, думают — Токарев зазнался, а я просто не хочу их лишний раз опасности подвергать… В общем, бестолковые у меня дружки, не то что у Хлумова. Так вот, он мне много чего порассказал после окончания актива! Подвалил я к нему, чтобы, значит, всякие там указания обратно ему в рот запихать, а он вдруг распелся: “Дорогой Токарев, мы знаем о твоем прекрасном даре и о том, какую изнурительную борьбу ты ведешь. Ты взвалил на свои слабые плечи тяжелую ношу противостояния механическим силам, причем так же бескорыстно, как и мы. Ты наш союзник, Саша. И нам отвратительно засилье примитивных самовлюбленных вещей, и мы считаем, что они занимаются массовым оболваниванием людей. Так что наши локальные цели совпадают. Быть может, совпадут и глобальные?”
Я хлумовскую речь запомнил почти дословно — с первого раза, с ходу, чего со мной раньше не бывало! Еще одна странность в мою коллекцию. Пожалуйста, вот еще: “Главное в жизни, Александр,— это информация. Всевключ даст нам ее. У нас будет столько информации, что мы станем по-настоящему свободными. Ведь свободен только тот, которому все понятно. Свобода — это полная определенность…”
И так далее. Хлумов, оказывается, что придумал? Подключить всех учеников к своему персональному компьютеру через телефонные линии — и таким образом компьютер превратится в ЕДИЗ, то есть в Единый Источник Знаний. Работать это будет примерно так: подключении звонят в квартиру Хлумова, где сидит дежурный по ЕДИЗу, который соединяет их с компьютером. А у каждого дома должна быть клавиатура для печатания вопросов и телевизор для просмотра ответов. Хлумов, конечно, во время рассказа увлекся техническими подробностями, и совершенно зря. Словечки типа “модем”, “мультиплексор” ничего во мне не пробудили. Любопытно другое. К ЕДИЗу можно будет обратиться по какому хочешь поводу. Сделать уроки, рассчитать поступок, который выгоднее совершить с учетом твоего характера, получить любые сведения, имеющиеся в компьютере. Надо, к примеру, узнать, что лучше принимать при диком поносе, или выяснить, как поведет себя учительница, если ты опоздаешь на урок,— звони ЕДИЗу и подсоединяйся на здоровье. Наконец, самое главное. ЕДИЗ навсегда спасет от скуки: уж чего-чего, а игр в нем хватает, я убедился на собственной шкуре. В общем, светлое нарисовал будущее, чересчур светлое, я бы сказал. А называется оно “Всеобщее Включение” или — сокращенно — “Всевключ”. “Такие организационные структуры,— мечтательно вещал Хлумов,— создадут основу для разумной дружбы, которая есть не что иное, как равноценный обмен ценностями и знаниями, причем не по принуждению, а по глубокой внутренней потребности”. Любит он красивые слова говорить… Но для достижения идеала, естественно, надо хорошенько поработать. Техническое оснащение: клавиатуры, блоки связи и еще какая-то дребедень — требует немалых денег плюс возможности все это доставать. И Хлумов нашел интересный способ напрячь будущих подключенцев. Каждый вкалывает на общее дело, а взамен получает только очки. Очень честно. Он назвал это “соцсоревнованием” — пижон, хотел, чтобы все, как у взрослых, было. На полном серьезе мне вколачивал: “Соцсоревнование, Саша,— это двигатель Всевключа. Его цель — сбор средств на вычислительную сеть. Его смысл — интенсивное приучение будущих подключенцев к труду. Форма самая прогрессивная— отсутствие оплаты труда, обязательное вознаграждение в будущем и моральное поощрение в настоящем. Принцип — полная справедливость…”
В общем, все ясно. Ребятишки корячатся целыми днями, и ради чего? Чтобы полчасика в виде морального поощрения погонять по экрану компьютера человечков, паучков, червячков и прочую дрянь. Лично я, конечно, ничего против не имею, поскольку влезать в их возню не собираюсь. Разве что изредка помогу, и то жирно будет. А Хлумов молоток, я его еще больше зауважал! Умеет, циркач, дураков дрессировать!
