Нэнси Фармер - Дом Скорпиона
Они прошли между стройными белыми колоннами и очутились на веранде, откуда вниз, к подъездной площадке, сбегала широкая мраморная лестница. На веранде выстроились все домочадцы: по одну сторону слуги, по другую — Семья. Матт увидел вытянувшихся по струнке Стивена, Эмилию и Марию. Мария попыталась сесть, но Эмилия рывком подняла ее на ноги. Потом Матт увидел, как Том взял Марию за руку, и вспыхнул от гнева. Как он смеет дружить с ней! Как смеет она дружить с ним! Если бы у Матта был еще один червивый апельсин, он не задумываясь опять запустил бы им в Тома, и будь что будет!
Эль Патрон сидел в инвалидной коляске, ноги его укутывало давешнее цветастое одеяло. По бокам внушающей уважение грудой мышц высились два здоровяка — их Матт уже видел, — а чуть сзади стоял Виллум в сером теплом не по сезону костюме. Его лоб блестел от пота. Розы нигде не было видно.
— Подойди сюда, Ми Вида, — сказал Эль Патрон. Было в голосе старика — едва различимом среди оглушительного щебета птиц и журчания фонтанов — нечто такое, что, несмотря на всю кажущуюся его слабость, намертво приковывало к себе внимание, заставляло беспрекословно повиноваться. Селия опустила Матта на землю.
Матт подошел к креслу на колесиках. В Эль Патроне ему нравилось всё: голос, форма лица, глаза, цветом напоминавшие темный пруд с притаившимися в глубине рыбами.
— Познакомь его с Семьей, Виллум, — велел старик.
Рука врача была влажная, и Матт вздрогнул от отвращения. Сперва его представили мистеру Алакрану — тому самому свирепому великану, что вышвырнул Матта на газон в первую ночь. Великан оказался отцом Бенито, Стивена и Тома. Бенито, как ему объяснили, уехал в колледж, и Матт познакомится с ним в другой раз. Мистер Алакран посмотрел на Матта с нескрываемой ненавистью.
Фелисия, супруга мистера Алакрана, оказалась хрупкой женщиной с длинными нервными пальцами. Врач сказал, что когда-то она была знаменитой пианисткой, но из-за болезни была вынуждена оставить сцену. Фелисия встретила Виллума мимолетной улыбкой, которая, впрочем, тотчас же угасла, едва она перевела взгляд на Матта. Рядом с ней стоял отец мистера Алакрана, дряхлый старик с трясущейся седовласой головой. Казалось, он не понимает, зачем его привели на веранду.
Потом Матт еще раз познакомился со Стивеном, Эмилией, Марией и Томом. Том бросил на Матта злобный взгляд, Матт ответил тем же. Никто, кроме Марии, не радовался встрече с ним, хотя все старались вести себя дружелюбно.
«Это потому, что они боятся Эль Патрона», — догадался Матт. Это обстоятельство радовало его, хотя чем именно, объяснить он не смог бы.
— Тебе что, эль гато[10] язык откусила? — спросил старик, когда Матт вернулся к его коляске. Матт кивнул. — Придется Селии с тобой поработать. Слушайте все! — Эль Патрон слегка повысил голос. — Этот мальчик — мой клон. Для меня он самый важный человек на свете. Если кто-то из вас считал самым важным человеком себя, то, вы уж меня извините, он жестоко ошибался. — Старик усмехнулся. — Вы должны относиться к Матту со всем возможным почтением, не меньшим, чем ко мне самому! Ему надо дать образование, хорошо кормить, развлекать. И не обижать! — Эль Патрон в упор посмотрел на Тома, мальчишка потупился. — Всякий — повторяю, всякий! — кто посмеет обидеть Матта, будет жестоко наказан. Я понятно выразился?
— Да, ми патрон, — пробормотали несколько голосов.
— А для полной уверенности я оставлю здесь одного из моих телохранителей. Кто из вас, оболтусы, добровольно возьмется за эту работу?
Телохранители, переминаясь с ноги на ногу, отвели глаза.
— Что, робость одолела? — ухмыльнулся Эль Патрон. — Я привез этих бандидос из самой Шотландии — там они устраивали баталии после футбольных матчей. Всегда подбирай себе телохранителей из другой страны, Матт. Так им труднее сговориться и предать тебя. Ладно, решай сам. Кого из этих Дюймовочек ты желаешь получить в товарищи для игр?
Матт с испугом посмотрел на телохранителей. Менее подходящих товарищей для игр трудно было представить: толстые шеи, ничего не выражающие взгляды, расплющенные носы, шрамы на лицах и руках… У обоих были вьющиеся каштановые волосы, докрасна загорелые лица, пронзительно-яркие голубые глаза.
— Это Простак Дональд — он любит жонглировать шарами для боулинга. А этот, со смешными ушами, — Тэм Лин.
Матт переводил взгляд с одного на другого. Простак Дональд был помоложе и не такой помятый. Он казался менее опасным. Уши Тэма Лина выглядели так, словно кто-то долго и с удовольствием их жевал. Но, заглянув громиле в глаза, Матт с удивлением обнаружил в них дружелюбный огонек.
В своей жизни Матт встречался с дружелюбием так редко, что сразу же указал на Тэма Лина.
— Хороший выбор, — едва слышно прошептал Эль Патрон. Когда с представлениями было покончено, энергия, казалось, покинула старика. Он откинулся на спинку кресла и закрыл глаза. — До свидания, Ми Вида… До следующей встречи.
Семейство Алакранов сгрудилось вокруг, все принялись уверять Эль Патрона в своих самых искренних чувствах. Старик не обращал на них внимания. Простак Дональд поднял его и вместе с коляской отнес к поджидавшему лимузину. Все пошли следом, наперебой желая счастливого пути. Когда машина отъехала, члены Семьи начали расходиться. Слуги поспешили в дом, обтекая Матта с двух сторон, будто он был камнем на дне ручья.
Его игнорировали. Не обижали — нет, просто не обращали внимания. Только Марию, громко хнычущую, пришлось увести силой.
Селия терпеливо дожидалась, когда толпа разойдется.
И Тэм Лин.
— Ладно, малыш, давай-ка посмотрим, из какого теста ты сделан, — сказал великан, сгреб Матта мясистой ручищей и закинул к себе на плечо.
7
Учительница
Матт старался как можно дольше оставаться под защитой уютной гавани Селииной квартиры. Но постепенно Селия и Мария выманили его сначала во внутренний дворик, а затем — и в другие места Большого Дома.
Матт терпеть не мог этих вылазок. Слуги шарахались от него, как будто он был прокаженным, а Стивен и Эмилия, едва завидев, сворачивали в сторону. И еще всегда существовала опасность наткнуться на Тома.
Том любил играть с Марией. Он доводил ее до слез, но она всегда его прощала. Частенько он приходил вместе с ней и на квартиру к Селии, не обращая внимания на неприкрытую враждебность Матта — а может быть, именно из-за этой враждебности. Казалось, ему нравится торчать там, где его не хотят видеть.
— Хорошо у тебя тут, — сказал Том и поднял с пола любимого плюшевого медвежонка Матта. — Мария, лови. — Он с силой крутанул мишку за порванное ухо и ударил им Марию по лицу. Ухо оторвалось. Том бросил его на пол.
— Ай! — завизжала девочка. Матт хотел подобрать ухо, но Том наступил на него ногой. Матт налетел на него, и через мгновение оба катались по полу, пинаясь и кусаясь. Мария помчалась за Тэмом Лином.
С минуту телохранитель бесстрастно смотрел на дерущихся, потом наклонился и, схватив мальчишек за шивороты, растащил их в стороны.
— Вам ведь было велено оставить Матта в покое, мастер Том, — сказал он.
— Он первый начал! — заорал Том.
— Это правда, — подтвердила Мария. — Но Том его дразнил.
— Врешь! — завопил Том.
— Нет, не вру!
А Матт ничего не сказал. Ему хотелось швырнуться в Тома чем-нибудь тяжелым. Хотелось даже лягнуть Тэма Лина. Он попытался выкрикнуть что-нибудь обидное, но слова не шли с языка. Они остались внутри, разбухая всё больше и больше, пока в животе не забурчало.
— Ладно, — неожиданно сказал Том. — Я и правда дразнил Матта. Я прошу прощения. — Матт застыл в изумлении: Том переменился прямо на глазах. Красные пятна гнева на щеках поблекли. Глаза стали прозрачными и невинными. Трудно было поверить, что этот самый мальчик минуту назад брыкался и визжал.
Матту отчаянно хотелось научиться точно так же легко и быстро справляться со своими эмоциями. Если ему было больно, грустно или плохо, эти чувства впивались в душу острыми когтями и сидели там, пока сами собой не развеивались. Иногда на это уходило несколько часов.
— Вот это по-честному! — Тэм Лин отпустил мальчиков. Матт тут же схватил Тома и Марию за руки и потащил к дверям. Слова, которые так и остались невыкрикнутыми, переполняли его, мешая дышать.
— Хочешь, чтобы мы ушли? — закричала Мария. — После того, как мы помирились?
Матт кивнул.
— Ну и свинья же ты! Я не собираюсь ссориться с Томом только потому, что ты его не любишь. Правильно говорят, что ты противный. — Мария хлопнула дверью.
Матт опустился на пол. По лицу его текли слезы. Он громко всхлипывал — как свинья! — и ненавидел себя за это, но не мог остановиться. Если бы здесь была Селия, она бы пожалела, утешила его. А Тэм Лин только пожал плечами и вернулся к своей спортивной газете. Потом, придя в себя, Матт долго ползал по полу, ища ухо медвежонка, но оно куда-то запропастилось.
