Вадим Чирков - Кукурузные человечки
— Дядя Витя, — сказал он то, что было все время у него на языке, — а вот что бы вы делали, если б встретили в нашей деревне пришельцев?
— Я? — чисто по-детски переспросил Кубик, он все еще от грустной мысли о вчерашнем дне не мог отделаться. — Я? Я бы сказал им: "Глокая куздра штеко будланула бокра и кудрячит…"
Славик, а он собирался уже встать, так и шлепнулся на табуретку.
— Откуда вы знаете их язык?!
— Знаю, — снова грустно ответил Кубик, — я много чего знаю. Может даже слишком много. И именно это мне и мешает работать…
Взрослого друга у Кубика в деревне не было, и поэтому он иногда говорил Славику то, чего тот не понимал и что, очевидно, было понятно только взрослому.
Великий каратист
Всего шесть слов — и Кубик превратился в загадку. Откуда он знает язык пришельцев? Неужели он успел и познакомиться с ними, и узнать их язык? И почему он не рассказал об этом Славику? Может потому, что взрослые умеют хранить тайну? Славик решил потихоньку вызнать ее у художника. Молоко он отнесет кукурузным человечкам чуть позже.
После обеда женщины стали мыть посуду, а мужчины уселись на крыльце.
День был… Нет, об этом надо подробнее. Уж коль среди наших героев есть художник, будем время от времени смотреть на все его глазами.
Кубик, чуть выйдя на крыльцо, прищурился и осмотрел день, как натурщика, который, пока его не было, изменил положение, и тени на нем сместились.
День был зеленый, голубой и желтый. Желтыми были солнце, подсолнухи, видные с крыльца, и цветы "золотой шар" в палисаднике.
По двору ходили куры и петух. Хвост бил из петуха разноцветным праздничным фонтаном… Куры разгребали землю, что-то склевывали и переговаривались:
— Ко-о-о, ко-ко-ко… Ко-ко…
Понять их было легко:
— Камеше-е-ек… Песо-о-к… Зернышко-о-о… Семечко-о-о…
Петух чем-то ужасно гордился. Скорее всего, хвостом. И еще, вероятно, гребнем, глядя на который, между прочим, люди придумали корону своим царям. Потом о сходстве короны и петушиного гребня они забыли, и зря.
Петух вниз почти не смотрел, а разрыв землю сильными ошпоренными ногами, краем глаза замечал в ней червяка. Он сзывал кур:
— Чер-вяк!
Куры, кудахтая, со всех ног кидались отведать червяка, ссорились, клевали друг дружку, а петух, отвернувшись от них, свысока оглядывал двор в надежде, что кто-нибудь еще, кроме кур-дур заметит, какой он и большой, и сильный, и красивый, и умный, и червяка умеющий находить в одно мгновение…
Кубик о своей тайне помалкивал и не сводил глаз с петуха.
— Все нынешние болезни, — неожиданно объявил он, — происходят оттого, что люди перестали смотреть на кур! Мы их видим только голыми и замороженными. Кошмар! Разве может замороженный петух снять стресс, который человек получил на работе? Будь я врачом, я прописывал бы не таблетки, а куротерапию, то есть пристальное смотрение на живых кур с целью исцеления.
— Дядя Витя, — решился Славик, — ну вы бы сказали инопланетянам "Глокая куздра…", а дальше что?
Петух не выдержал напора каких-то чувств — захлопал крыльями и заорал.
— Нет, ты полюбуйся этим горлодером! — воскликнул художник вместо того, чтобы ответить на Славикин вопрос. — Сколько в нем спеси, глупости, фанфаронства! Столько же, сколько в ином человеке. Но это, — Кубик поднял указательный палец, который был у него всегда в краске, потому что писал он частенько не кистью, а именно пальцем, — но это всего-навсего петух, и глупость его мне не опасна… Ведь в конце концов я могу петуха съесть. Я смеюсь над ним, я отвожу с ним душу, понял, Славик?
— Понял.
— Ты кажется спросил, что будет после "Глокая куздра…"?
— Да.
— Дальше все будет прекрасно. Я бы с ними после этого подружился, пришельцы показали бы мне, что они привезли с собой. Это будут, конечно, удивительные вещи… Глянь-ка, это не к тебе?
Славик повернул голову к калитке. Там стояли Генчик, Юрчик и Васек. Генчик манил его к себе рукой.
— К… ко мне, — сказал Славик и голос его дрогнул.
— Пойти с тобой?
— Не надо. Я сейчас вернусь… — Он подумал, что не будут же деревенские драться при Кубике.
— Слышь, — сказал ему Генчик, когда они отошли вчетвером от калитки, — а это твое каратэ ничего… Там у вас в городе всех ему учат?
— Не всех.
Справа от Славика шел Васек, а на пятки наступал Юрчик. Славик оглянулся — художник стоял на крыльце и смотрел в их сторону.
— Слышь, Слава… — Генчик тоже оглянулся. — ты сколько у нас в Егоровке пробудешь?
— С неделю, не больше. — По тону разговора Славик понял, что драки не будет.
— Покажи нам приемы, а? — сказал Генчик. Он обогнал Славика и встал перед ним. — Будешь у нас тренером. А мы тебя тоже чему-нибудь научим. Вот Васек свистит как бог. Юрчик в ножички играет. Понимаешь, к нам ребята из Михайловки драться приходят. То мы их, то они нас… А если мы каратэ будем знать, ого, как они почешутся!
Славику захотелось стать тренером. Тем более, повторяем, что он видел целый фильм про Брюса Ли по телевидению. Раз-два-три-четыре — и четверо противников лежат в глубоком нокауте.
— Не могу, — сказал Славик, — я подписку дал.
— Какую подписку?
— О нераспространении каратэ. Что не буду никому показывать его приемы, — заливал Славик. — Это же все равно, что оружие раздавать направо и налево. Нас когда собрали в первый раз, дали подписать документ. Сказали, что если где будет замечено появление каратэ, выясним, кто мог его разбазарить и тогда… В общем, не могу, ребята.
— Ты смотри, — потер щеку Генчик, — хоть бери и в город поезжай.
— Врет он все, — сказал Васек. — Подумаешь, каратист!
— А может, и каратист, — ответил ему Генчик, — ты от одного его удара лег.
— Я споткнулся, — возразил Васек, — а потом об землю лбом треснулся.
— Треснулся? А синяк где? Покажи!
— А это не синяк? — завопил Васек, тыча в свой лоб, где никакого синяка не было. — Вот он, синяк!
— Слышь, Слава, — Генчик повысил голос, чтобы пресечь спор, — а когда к нам из Михайловки придут, пойдешь с нами? Ты ведь в нашей деревне живешь, вроде, значит, наш.
Славику ничего не оставалось, как согласиться. Пообещать, что он выступит на стороне егоровцев. На том и расстались. Пожали друг другу руки в знак союза. Славик направился к дому.
— Инцидент исперчен? — спросил его Кубик, сидевший на крыльце.
— Исперчен.
— Ну тогда я пошел, — сказал художник, поднимаясь. — Мой привет пришельцам.
— Спасибо, — ответил Славик, — передам.
Он отправился на кухню за топленым молоком, а сам думал уже о том, как он будет драться с михайловцами. Хорошо бы, конечно, с помощью сонного луча…
Славик рассказывает о планете Земля
Бабушка за это время успела заснуть. Славик взял не только топленое молоко, слитое уже в поллитровую банку, но и остатки жареной картошки. Он положил ее на блюдце.
Как командир ни уговаривал Питю не прикасаться к земному овощу, тот кушанье отведал. Кружочек картошки (бабушка нарезала ее именно так для жаренья) малыш держал обеими руками и откусывал по кусочку. Все смотрели на Питю со своих кукурузин и, заметил Славик, глотали слюнки. Даже Грипа, который стоял сложив руки на груди, не сдержался и облизнул губы.
Питя картошку съел, вытер руки о кукурузный лист.
— Ну как? — не выдержал Вьюра.
— Во! — Питя показал большой палец. — Мое первое мнение о землянах такое: толк в еде они знают. А теперь, Славик, дай мне, пожалуйста, молока. И скажи, кто из космонавтов, с которыми ты недавно познакомился, самый смелый.
Командир кашлянул, Славик повернулся к нему.
— Расскажи нам о своей Земле, — сказал тот. — И как вы на ней живете, расскажи.
— Ну… — начал Славик, — мы… — И тут вдруг, произнеся слово "мы", он почувствовал ужасную ответственность: он, перешедший в этом году всего лишь в пятый класс, должен говорить от имени всего человечества! Славику показалось на минутку, что его вызвали к доске или что он на экзамене, которыми их начали пугать со второго класса.
Землянин стал вспоминать, что он знает о своей планете.
В голове завертелась быстрая карусель, состоящая из: старта космического корабля, виденного по телевизору, пожара в многоэтажном доме, прыгающего по сцене эстрадного певца, здания его школы, движения машин по улице у их дома, взрыва у какого-то окопа, лица Стаса, его друга, перелесков, увиденных из окна поезда, реки сквозь металлическую раму моста…
Предметы прибывали. Карусель вертелась все быстрее. Неожиданно в ней появился крокодил Гена с Чебурашкой, домашний их телефон, серый слон, бредущий по саванне, лицо папы, что-то ему говорящего…
До него донесся голос Пити:
— Да, да, — кричал он, раскачиваясь в своем початке, где листья обертки были отогнуты вниз, а держался Питя за ствол кукурузы, — расскажи, что у вас, кроме футбола, интересного! Что все планеты круглые, я слыхал. Про моря и океаны — тоже. Что есть горы и ущелья, реки и озера, города и деревни, я знаю и видел их, когда мы облетали вашу планету, своими глазами. Мне эти уроки географии во как надоели! Опять что-то изучать? У меня каникулы! Грипе тоже все это надоело, только он ни за что не признается. Он ведь командир…
