Кир Булычев - Наездники
Из-за этого ее умения Димон как-то сказал: «А потому что ты бледная вошь». Но Димон ее ненавидел за то, что она сказала Паничке, что он у нее «Паркер» свистнул. Нормальные люди не вмешиваются, но Верка знала, что Паничке эту ручку подарил отец, который потом уехал неизвестно куда. А у Верки у самой проблемы с родителями.
«Ну ладно, бледная – так бледная», – сказала себе Верка и вошла в морг.
Морг был невелик. Коридор, потом зал, вернее, комната беленая, где стояли два пустых гроба, а к стене были приставлены крышки. Ждут клиентов. Потом комната с лабораторным столом и приборами. Смотри-ка, они тут наукой занимаются! А вот и главная комната. Два стола, застеленные не очень белыми клеенками.
На одном столе лежал кто-то, с головой накрытый простыней.
Надо подойти и поглядеть.
И времени терять нельзя, потому что мужик с усами вернется и выгонит.
Верка взялась за угол простыни.
Запах в морге был несильный, но противный. Конечно же, это смерть так пахнет. И всякая дезинфекция.
Верка чуть не закричала, потому что глаза девушки были приоткрыты и смотрели прямо на нее.
Простыня съехала, и Верка увидела самое страшное.
Девушка была разрезана пополам.
Разрез, грубый, словно сделанный топором, начинался от горла и шел до пояса и даже ниже пояса. Кожа разошлась, там запеклась кровь, и не угадаешь, что внутри... И уже не хочется...
– Ты что, любопытствуешь? – спросил усатый мужик, тот, который курил на крыльце. – Тебе здесь не место.
– Ой, простите! – сказала Верка. – Я нечаянно.
– За нечаянно бьют отчаянно. Не обманывай старших. Ты, наверное, некрофилка.
– Я не знаю, что это такое, – сказала Верка и на несколько шагов отступила от стола.
Мужик натянул на бомжиху простыню.
– Как она существовала с такой раной, – сказал он, – представления не имею, и вся медицина в моем лице разводит руками. А ты иди отсюда, иди, некрофилка. Кстати, так именуются глупые люди, которым доставляет наслаждение лицезреть смерть.
– Мне не доставляет, – сказала Верка. – Но я видела, как она вчера упала.
– Упала?
– И вроде бы ногу сломала. Мой друг сказал, что она ногу сломала. Она на него напала, а потом ногу сломала.
– Как так напала? – Мужик из морга интересовался куда больше милиционера.
– Только пойдемте отсюда, – попросила Верка. – Я вам расскажу.
На самом деле ей хотелось посмотреть, нет ли у ворот Олега Владиславовича.
– Пошли, – согласился усатый. Но не спешил, нагнулся, зашнуровывая ботинок.
И вдруг Верка закричала:
– Бегите!
Она схватила мужика за рукав и потянула за собой так резко, что тот чуть не грохнулся.
– Да ты что...
– Да бегите же!
Откуда у нее силы взялись?! Она помчалась к дверям, и мужик проникся ее страхом – наверное, страх бывает заразным.
Они выбежали в коридор, и в этот момент...
Сзади полыхнуло белым огнем.
Их ударило в спину, они покатились по коридору.
На какую-то секунду Верка даже потеряла сознание.
И поэтому она совершенно не представляла, сколько времени прошло...
Она лежала, жутко неудобно лежала, уткнувшись головой в стену коридора, а мужик навалился на нее, как мешок с кирпичами, и стонал. Верка стала выбираться.
В коридоре было столько дыма и пыли, что ничего не разберешь.
В ушах звенело.
Верка никак не могла выбраться из-под мужика. Может, он помер?
Грохнула дверь с другой стороны – от входа.
Кто-то вбежал и остановился.
– Есть здесь кто? – раздался громкий голос.
Потом уж оказалось, что первым к ним подоспел шофер милицейского «газика», что стоял у ворот.
Из большой комнаты слышался треск. Верка догадалась, что начинается пожар.
– Там есть кто? Кто там был?! – кричал милиционер.
– Он, кажется, раненый, – сказала Верка, имея в виду мужика из морга.
Внутрь вбегали другие люди, еще больше толпилось снаружи.
– Уходи! – крикнул ей милиционер и сделал несколько шагов к пламени. Но ему пахнуло в лицо огнем, и он отшатнулся.
– Пошли, – сказала Верка мужику.
Они поднялись и побрели к выходу из морга.
Люди расступились, лица их были внимательными и сосредоточенными.
Верка взглянула на мужика. Он был весь черный, даже волосы обгорели, и одежда – в клочья.
«Значит, и я такая же!»
– Как ты догадалась? – спросил мужик. Губы ему плохо повиновались.
– Я увидела в окне, – сказала Верка.
И в самом деле, их спасло то, что за секунду или несколько секунд до взрыва она увидела, что в низкое окно заглядывает детеныш. Он поднял руку, чтобы бросить гранату или что-то вроде гранаты.
Тогда объяснять было некогда. Верка поняла, что он сейчас это кинет!
– Кого увидела? – спросил усатый и закашлялся. Сзади громко трещало пламя.
– Кого? – переспросила Верка. – Одного ребеночка.
По высокой траве от лечебного корпуса к ним бежала Елена Борисовна.
– Господи! – кричала она. – Что случилось? Ну зачем ты туда пошла?
Будто Верка была виновата во взрыве.
Олега Владиславовича не было. Так и не пришел к воротам. Почему? Катастрофа какая-то! Ведь неизвестно, что делать, что можно говорить, а о чем лучше промолчать.
Верка чуть с ума не сошла. «Батюшки, я свихнулась! У меня крыша поехала!» Сказать это можно было лишь одному толстому очкарику по имени Олег Владиславович, хотя и он может притворяться. Все здесь притворяются.
Если у тебя крыша поехала или случилось психическое заболевание, бояться уже не стоит. Зачем бояться? Маленькие детеныши взрывают больницу, а в морге лежит девушка без внутренностей...
«Я ведь ребенок, правда? Мне хочется в куклы играть! Впрочем, я, наверное, преувеличиваю. В куклы мне играть не хочется, а хочется, чтобы кто-то умный и добрый купил мне компьютер, а еще лучше ноутбук, чтобы можно было в электричке играть...
Правда, в электричке у тебя этот ноутбук сразу же отберут – кто вступится за глупую пацанку?
О чем я только думаю? При чем тут ноутбук?»
Обняв Верку за плечи, Елена Борисовна повлекла ее за собой в приемный покой, там завела в душ, что-то спрашивала, но Верка плохо слышала. Она только кивала, соглашаясь.
В душе Елена заставила Верку раздеться. Тут и сестра Татьяна прибежала с пластырем и борной кислотой.
– Это газ взорвался? – спрашивала Елена Борисовна, будто хотела убедить Верку именно в этом.
Верка не отвечала. Ей было немного смешно – ну откуда в морге газ?
– Там баллон стоял, – догадалась Елена Борисовна. – Правда?
Только тут Верка смогла заговорить и сказала:
– Не знаю. Я не видела.
– Это было для тебя неожиданно?
– Неожиданно.
– Вот тут посмотрите, Елена Борисовна. Ее стеклом порезало, – сказала Татьяна. – Может, шовчик наложим?
– Обойдемся, – поспешила ответить Верка. – Только это не газовый баллон.
– Ты переволновалась, Верочка, – сказала Елена.
– Я видела.
– Таня, – сказала Елена, – там в шкафу халат Гуськовой висит. Она у нас маленькая.
– А носки я ей свои дам, – подхватила Татьяна. – У меня есть вязаные, на случай холодов.
Татьяна убежала – крепенькая, будто выточенная из пробки.
– Ты уже большая девочка, – сказала Елена Борисовна, – и не очень счастливый человек. Поэтому ты должна понять: вся история с погибшей женщиной, а особенно после взрыва – слишком сложна, чтобы в ней разобрался наш сельский детектив. Скорее всего, он тебе не поверит. В худшем случае заподозрит тебя в каких-то кознях. Но в любом случае к разгадке мы не приблизимся.
Верка кивала, не глядя на Елену. И не могла решить, говорить ли ей о детеныше с гранатой.
– У тебя есть с кем посоветоваться? – спросила Елена.
– Он почему-то не пришел, – сказала Верка. – Я его ждала, он у ворот обещал меня встретить.
– Я не спрашиваю, кто этот человек. Надеюсь, ты мне сама расскажешь... что сочтешь нужным.
Пришла Татьяна, в руке носки, через руку – белый халат.
– Я зайду к бабе Элле, – сказала Верка.
– А потом Ванечка отвезет тебя домой. На своей «восьмерке», – сказала Елена Борисовна.
– Ой, как здорово!
– Не ехать же тебе в электричке в одном халатике! – сказала Татьяна. – Конечно, подвезет!
Елена дошла с Веркой до палаты, чуть придерживая ее под локоть на всякий случай.
Глава 7
В бабиной палате царила паника.
Сама баба Элла сидела на кровати, свесив босые ноги, и громко требовала:
– Кто-нибудь, в конце концов, даст мне ответ: где моя внучка? Что вы с ней сделали?
Увидев Верку, баба Элла тон не сбавила.
– Я слышала ужасный взрыв! – заявила она. – Почему мне никто ничего не рассказывает?
– Да здесь она! – крикнула Клавдия Семеновна.
– Я здесь, бабушка! – поддержала ее Верка.
– Тебя что, ранило? – опомнилась баба Элла.
– Нет, я целая.
– А почему тогда в одном халате?
– У меня платье порвалось.
– Да ты что, с ума сошла? Ты понимаешь, что оно у тебя последнее? У меня нет денег тебе каждый день по новому платью покупать!
