Дмитрий Емец - Пегас, лев и кентавр
Глава 3
«Гоморра» принимает гостей
Пять месяцев спустя
Чем тверже орех души, тем сильнее надо стучать им о камень, чтобы добраться до мякоти.
Анри Альфонс Бабу, кенийский мыслительСкатываться вверх нельзя.
Закон всемирного тяготенияВ апрельский вечер 201* г. известный плавучий ресторан с заигрывающим названием «Гоморра», расположенный в тихом парке у Москвы-реки, не принимал посторонних с пяти вечера.
Обширная автостоянка перед «Гоморрой» была оцеплена. Крепкие мужчины в строгих, не сковывающих движения костюмах подходили к подъезжающим машинам и вежливо просили их не парковаться.
Автомобили разворачивались. Кое-кто успевал заметить, что центр площадки занимает грузовичок с опущенными бортами. В кузове помещается нечто громоздкое, зачехленное.
Прогоняли, однако, не все автомобили. Некоторые пропускали, причем те, кто сидел внутри, не показывали пропуска, только приоткрывали стекло.
Далеко не все «одобренные» охраной машины были представительского класса. Среди них попадались и старые иномарки, и мятые «Жигули», и нейтральные микроавтобусы. Ближе к семи вечера единой группой подъехало восемь мотоциклов.
Другая любопытная деталь состояла в том, что и из лихих праворульных «Тойот» с трещинами на лобовом стекле, и из безумно дорогих «Порше», и из глухо тонированных внедорожников, и из микроавтобусов всегда выходило строго по четыре человека. Каждая четверка держалась слаженно и по грохочущим металлическим мосткам, ведущим в «Гоморру», поднималась как единый организм.
Четверки были разномастными. Мускулистые здоровяки попадались не так уж часто. Хватало и женщин, и стариков, и девушек, и молодых людей, по виду студентов.
На стоянке – вытянутом асфальтовом поле, разбитом на блоки круглыми клубами-близнецами – прибывавшие машины вставали большими группами. В каждой по тридцать автомобилей и еще один впереди. В средней группе две машины заменялись восемью мотоциклами.
Нарушив четкую геометрию, могучий «Хаммер» промчался мимо удивленного охранника, указывающего ему место для парковки во главе центрального стада автомобилей, и, пролетев метров сто, протаранил бок новенького «Бентли». От удара «Бентли» дважды прокрутился на месте. Передние колеса слетели с берега, но машина не свалилась, а крепко повисла на днище.
Из водительской двери «Хаммера» выбралась девушка лет шестнадцати, бойкая и хорошенькая. Чем больше ты в нее всматривался, тем больше недоумевал, хотя, казалось, вся она на виду. Чтобы составить о мужчине начальное и вполне прочное впечатление, нужно десять минут. Чтобы о девушке – две секунды. И еще две, потому что обязательно окажется, что ты понял все неправильно. И еще две… И еще… Причем последние две секунды обязательно упрутся в бесконечность.
Девушка подошла к «Бентли», оценивающе толкнула его ногой, а затем снова вернулась в «Хаммер» и начала сдавать задом, намереваясь опрокинуть «Бентли» в реку.
– Аня, перестань! – потребовал недовольный голос из «Хаммера».
– Но пап!.. – запротестовала девушка. – Это же машина Тиллей! А они ко мне, между прочим, приставали!
– Все равно прекрати! Я запрещаю!
– Но пап! Я ее только добью и сразу прекращу!
– АНЯ!
«Хаммер» сердито остановился. Раздосадованная девушка выскочила и повернулась к машине спиной, показывая, что крайне обижена. Вслед за ней из «Хаммера» выбралась вторая девушка, года на три постарше. Она подошла сзади и, опустив первой руку на плечо, что-то негромко сказала. Аня дернула плечом. Не обращая на это внимания, старшая продолжала говорить. Немного погодя Аня засмеялась, схватила ее за запястье и нетерпеливо потянула к «Гоморре».
– Бежим! Тебе будет весело! – пообещала она.
– Посмотрим, – ответила та, что старше.
Заметно было, что она сомневается.
Из задних дверей «Хаммера» вылез суховатый, высокий и сутулый мужчина в черном костюме, держащий большой старомодный зонт с загнутой ручкой. Выпиравшие лопатки мужчины и форма ручки зонта удивительно повторяли контуры друг друга. До такой степени, что в неверном вечернем свете могло показаться, что это зонт несет человека или два зонта несут друг друга… В общем, мало ли что померещится в неверном вечернем свете?
К нему подскочил начальник охраны, плотный мужчина с кошачьими повадками и глазами бульдога.
– Альберт Федорович! – бульдожеглазый попытался улыбнуться, но потерял улыбку в щеках: – Все на месте! И Белдо и (смущенный взгляд на «Бентли»)… э-э… Тилли. Ждут только вас!
Мужчина с зонтом остановился. Повернулся. Бесцветные и плоские рыбьи глаза встретились с собачьими. Бульдогу стало не по себе. Трусливых пираний не бывает. Трусливые бульдоги изредка, но встречаются.
– И Гай ждет только меня? – спросил он недоверчиво.
– Гая еще нет.
– С этого и надо было начинать! Работайте, Второв! Проявлять дружелюбие не входит в ваши непосредственные обязанности!.. Аня, идем!
Мужчина с зонтом оглянулся на девушек и направился к теплоходу. Зачавкал опирающийся на высокие буйки железный мостик. Из-под мостика выплыла пустая пластиковая бутылка и медленно повлеклась течением, ударяясь о борта.
Раздвижные двери «Гоморры» открылись и закрылись. К бульдожеглазому подскочил молодой охранник из нового набора.
– А кто это на «Хаммере»? Сам Долбушин? – возбужденно спросил он.
Начальник охраны подозрительно посмотрел на него, проверяя, не слышал ли тот, как на него прикрикнули. Нет, не слышал. Или притворяется, что не слышал.
– Долбушин, глава второго форта! – сказал он неохотно.
– А машину Тиллей кто протаранил? Его дочь?
– Он редко ее привозит. – Второв поморщился, точно у него разом заболели все зубы. Он представил, что ему придется объяснять Тиллю-старшему, чем занимался он сам, пока «Хаммер» вбивал в реку его автомобиль.
– А-а… – протянул молодой. – А девчонка ничего себе. Я бы не отказался.
– Ее отец тоже не отказался бы тебя пристрелить, – уточнил Второв.
Молодой задиристо хмыкнул.
– А вторая кто?
– Первый раз вижу, – сухо сказал Второв. – Может, подруга дочери. Может, кто из нового набора.
– А-а… – снова протянул молодой. – А чего Долбушин с зонтом? Намокнуть боится?
– А ты встреться с ним как-нибудь в переулке. Ты с арбалетом, а он с зонтом, – раздраженно посоветовал бульдожеглазый и, в знак того, что разговор закончен, сделал шаг к реке.
Долбушин с дочерью скрылись в «Гоморре» где-то в семь тридцать. Без четверти восемь Второв с беспокойством прижал наушник пальцем, отрывисто ответил кому-то и подал своим знак. Охрана засуетилась. Двое подбежали к джипу и, запрыгнув в кузов, сдернули брезент. Под брезентом оказался устрашающих размеров боевой арбалет.
Один из вскочивших в джип мужчин – смуглый, с крепкой, похожей на арбузную корку лысиной – припал к прицелу и неотрывно смотрел на красную светящуюся точку. Кончик его высунутого, с синеватой изнанкой вен языка напряженно скользил по губам.
Его напарник – коротко стриженный, со сложной паучьей татуировкой от запястий и до локтей – привел в действие пневматический ворот и вложил в желоб стрелу с трехгранным наконечником. По форме это была именно стрела, а не более короткий и массивный болт.
– Расчетное время: тридцать… двадцать пять… двадцать… – бубнил он, неотрывно глядя на запястье. Часы не вплетались в татуировку, нарушая ее замысловатый рисунок.
Красная точка коллиматорного прицела тыкалась в разрывы бесконечной, фиолетовой ватой накрошенной тучи, неспешно ползущей в направлении Печатников. Указательный палец с сизой от усилия фалангой застыл на спуске. Бульонные капли пота на арбузной лысине сливались в острова и континенты.
Внезапно в наушнике стрелка задребезжал голос, точно склеенный из множества осколков. Голос втискивался в уши, резал мозг.
– Да, Гай!.. – не отрываясь от прицела, доложил арбалетчик. – Наблюдатель в Строгине засек его пятьдесят секунд назад. Летит предположительно в нашу сторону. Да, похоже, тот самый чокнутый, который… Ауф!!! Вот он!
Стальные «плечи» арбалета распрямились. Татуированный парень работал как робот. Не успела пневматика взвести тетиву, как новая стрела уже лежала в желобе.
К джипу подлетел кошачепесый начальник охраны:
– Ну как? Попал?
– Мелькнуло что-то… Вроде как не должен был промазать! – с сомнением ответил арбалетчик и внезапно пригнулся, спасая голову.
В Москве-реке метрах в пятидесяти от «Гоморры» взметнулся столб воды. Страшный, беззвучный, стеклянно-черный. Казалось, из реки вырос грозный палец, пронзивший тучи.
В тучах стеклянный палец остановился и, раздробившись, обрушился на вздрогнувшую от удара «Гоморру». Охрану разметало по стоянке. Стрелка и его помощника сорвало с джипа, закружило и едва не утопило в мелкой, яростно бурлящей воде, сбегавшей в реку.
