Ольга Златогорская - Виноватых нет
Желающих снова не нашлось, потому что все уставились на Игоря-меня. Кто-то удивлённо, кто-то весело, кто-то злорадно. Ещё бы! На их глазах отличница впервые не ответила урок.
Я тоже смотрела на своё тело. Во мне росла обида.
Они ничего не поняли! И англичанка, награжденная медалью за многолетнюю работу в школе, и одноклассники, много лет просидевшие со мной в одном классе, не заметили подмены!
— Кто готов? — снова спросила Зинуля.
И меня как будто толкнул кто-то!
— Можно мне? — лениво сказала я-Сельцов. Поднялась во весь его рост, небрежно отставила ногу в сторону. Посмотрела прямо на англичанку и, отчётливо выговаривая иностранные слова, начала:
— Каждое утро я встаю в семь утра. Делаю зарядку. Умываюсь и завтракаю. Со мной завтракают мама и папа. Потом мама моет посуду, а папа везёт меня в школу на машине. Моя школа очень хорошая. Она не большая, но и не маленькая. В ней три этажа (школа четырёхэтажная, но я с особым удовольствием сказала это, потому что англичане считают этажи не так, как мы, и многие делают в этом ошибку). В нашей школе много разных кабинетов. Это кабинет физики, химии, математики, иностранного языка…
Я говорила всё это и ждала, когда же с лица англичанки сойдёт брезгливое выражение. Но не дождалась. Она недовольно перебила меня. Причем по-русски!
— Лексика на уровне пятого класса. И потом, я сказала «Мой день», а ты в одну кучу свалил и семью, и школу. Дальше до города доберёшься, а потом о друзьях начнёшь рассказывать?
Я остолбенела. Именно так я всегда и делала, и англичанка за это хвалила! И почему она заговорила по-русски — первый раз на моей памяти? Думает, что ученик из слабой группы её не поймет?
— Как фамилия? — продолжила англичанка.
— Сельцов, — я боялась, что голос предательски дрогнет, но он не подвёл. Просто стал очень ровным, как будто мне скучно.
— Так вот, Сельцов, — продолжила (по-прежнему по-русски!) Зинуля. — Садись и делай задание, которое я дала вашей группе. И не мешай.
Мне словно пощечин надавали.
Я села и закрылась учебником.
Наверное, я больше никогда не смогу уверенно отвечать урок. Всегда буду ждать пренебрежительного замечания: «Лексика на уровне пятого класса».
В кармане вздрогнул мобильник — смс-ка, без звука, на вибрации.
На меня не смотрели. Зинуля подняла Рябову и задавала ей наводящие вопросы. По-английски, разумеется. Я достала мобильник.
Игорь-я написал:
«Не высовывайся».
Я кивнула. Мне было стыдно.
Покрасоваться хотела. А в результате выставила себя полной дурой. Вернее, Сельцова дураком. Хотя девчонки из второй подгруппы то и дело кидают на меня сочувствующие взгляды. А парни вроде косятся с одобрением. Поди разбери их ухмылки.
До конца урока я сидела, не поднимая голову от учебника.
* * *На перемене Игорь-я не подошел. Даже не оглянулся, ушел сразу после звонка. Это почему-то раздражало. Мысль, раньше что я сама смотрела на него не каждый день, не утешала. На русский я пришла злая, если бы кто сунулся под руку — убила бы, честное слово. Хорошо, что никто не лез.
Русичка пришла по звонку. Шмякнула на стол тяжелую папку.
— Сегодня у нас тестирование.
Класс зашумел.
— Спокойно, — русичка взмахнула рукой, как дирижер, и класс замолк. — Тестирование примерное. В журнал пойдут только хорошие оценки.
Я поняла, что пропала. Игорь-я стопроцентно завалит тест. И опять будут приставать — Лерочка, что случилось, ты не заболела… Что же делать?
— Кто поможет раздать бланки?
Игорь-я подскочил:
— Можно?
— Давай, Лера. Спасибо.
Кажется, он переигрывает. Есть дежурные, в конце концов…
Игорь-я, проходя мимо меня, пробормотал:
— Пиши свою фамилию.
Только через минуту до меня дошло — фамилия пишется в специальных квадратиках, печатными буквами. И ответы — галочки перед вопросами. Ну, ещё знаки препинания расставить. И если я напишу свою фамилию, никто не узнает почерк Сельцова. Молодец Игорь, сообразил!
Я не спеша ответила на вопросы теста. Как всё-таки приятно быть собой! Когда русичка велела сдавать работы, Игорь-я снова поднялся и начал собирать листы. Свой положил на другие работы, и, когда дошел до меня, сунул его вниз стопки, а мой тест положил сверху. Гениально!
Остаток урока русичка рассказывала, что такое ЕГЭ и с чем его едят. Я почти не слушала. Во-первых, до этого экзамена ещё почти два года. А во-вторых, радость, что мы провели русичку, быстро сменилось другим, непонятным чувством. К концу урока я почувствовала такую усталость, будто бы кросс пробежала. Со звонком мысль оформилась: хорошо, один раз мы обманули учителей. А дальше? Каждый раз по фокусу не изобретёшь.
Эта простая мысль крутилась в голове всю перемену, а потом — урок истории. К счастью, Марго не обратила на меня внимания. Прицепилась к Антону Темлякову и похвалила Рябову. Игорь-я сидел мрачный, ссутулившись и опустив голову. Конечно, Марго спросила:
— Что с тобой, Лера?
— Голова болит, — негромко ответил Игорь-я.
— Так, может, тебе лучше сходить в медкабинет?
— Спасибо, я пока так…
— Как знаешь, — не стала настаивать Марина Николаевна.
Так мы и досидели до конца урока. На перемене, не глядя друг на друга, потопали на геометрию. Я уже устала бояться, что Игоря-меня спросят, что я выдам себя, что что-то произойдет. Как будто выключилось что-то, и стало всё равно, как во сне. Но и геометрия прошла спокойно. Варвара Семёновна несколько раз внимательно посмотрела на Игоря-меня, но ничего не сказала.
А шестым уроком было ИЗО. Добрейшая Наталья Абрамовна, которой даже прозвище не смоги придумать, а так и звали — Н.А. — объясняла, как сделать презентацию на компьютере.
Наталья Абрамовна подключила ноутбук к проектору, опустила экран:
— Лера, расскажи, пожалуйста, какие ошибки ты видишь в этой презентации?
Я посмотрела на Игоря-себя с интересом. Я так устала бояться, что даже почувствовала злорадство.
— Очень много текста, — с абсолютно моей интонацией ответил Игорь-я. — Это ведь не реферат, а слайды с подписями. Расцветка неважная — красный шрифт на зелёном фоне не читается. Заголовки ничего не говорят. «Шапки? Шапки?» — это что? Попытка заинтриговать? Неудачная, на мой взгляд.
Наталья Абрамовна удовлетворённо кивала. А Игорь-я продолжал:
— Ссылок на источник информации нет. Фамилию автора я тоже не вижу…
— Отлично, — Н.А. запустила другой файл. — Давайте теперь посмотрим удачную презентацию. Обратите внимание на то, что нам сказала Лера…
Я мельком глянула на экран, но больше смотрела на своё бывшее тело. Похоже, Сельцов вполне в нём освоился. Сидел, откинувшись на спинку стула, чуть улыбался, думая о чём-то приятном. Кажется… Я даже задохнулась от такой догадки.
Кажется, ему понравилось быть мной.
На твоём месте
Игорь-я исчез сразу после уроков, быстро и незаметно. Я пошла вниз вместе с толпой отучившихся гимназистов, и, влившись в поток, остановилась. На меня чуть не налетел незнакомый парень, выругался сквозь зубы, но наезжать не стал. Наверное, у меня было очень удивлённое лицо.
Я поняла, что не помню, куда повесила куртку. Как отрезало.
Проблема заключалась в том, что куртку Сельцова я тоже не помню. Невзрачная, тёмная. И всё.
Так, приметы… Шапка, чёрная, в рукаве. В карманах ничего нет, кто же оставит в раздевалке хоть сколько-то ценную вещь?
Как же мне домой идти?
Ладно, главное — спокойствие. Всё-таки классы вешают одежду не по всей раздевалке. Наши крючки — с двести восемнадцатого по двести сорок третий. Решим задачу методом исключения. Пусть все разойдутся, и тогда из оставшихся курток я постараюсь вычислить свою. А пока можно купить чай и булочку. Минут десять на это уйдёт.
По дороге в столовую я наткнулась на «классную». Машинально сказала:
— Здравствуйте.
— Сельцов! — обрадовалась Татьяна Николаевна. — Тебя-то мне и надо. Расскажи-ка, голубчик, что за драка у нас произошла?
Я бы очень хотела рассказать. Честное слово. Но вот замоталась и забыла расспросить Игоря. И сейчас мне ничего не оставалось, как промолчать.
Получилось вполне в стиле Сельцова.
— Не молчи, — начала сердится Татьяна Николаевна. — Я приехала с курсов, а тут мне сюрприз. Стоит отлучиться на три дня, как у вас чёрт знает что начинается. Никакой дисциплины. Я думала, хоть Совет разберётся, а там тоже какая-то непонятная история произошла.
Я быстро объяснила:
— Азаровой плохо стало, Совет перенесли.
— За себя бы так отвечал, — не обрадовалась «классная». — Ну, рассказывай, я жду.
Я пожала плечами и отвернулась.
— Ладно, некогда мне с тобой, — решительно заявила Татьяна Николаевна. Тучная, добродушная, в больших «плюсовых» очках, за которыми глаза казались размазанными, обычно она походила на добрую тетушку, которая только пытается выглядеть строгой. Но сейчас она, похоже, рассердилась по-настоящему. — Завтра классном часу разберёмся. И не думай, что там удастся отмолчаться.
